С.M. Буденный и К.Е. Ворошилов на охотничьей тропе

     Казалось, что уже исчерпан весь запас наших с Дмитрием Катынским знаний о былых охотах именитых людей нашего социалистического Отечества, да вдруг случились два, независимых друг от друга события, которые побудили меня снова взяться за перо. Событие первое состояло в том, что Дмитрий Альфредович Катынский, мой давний друг, обнаружил у себя дома старые фотопленки, отснятые его отцом, Альфредом Викентьевичем Катынским, в далекие тридцатые годы. В те времена А.В. Катынский состоял на службе в Военно-охотничьем обществе, и одно из основных направлений его деятельности было обеспечение результативными охотами определенной категории знатных людей нашей страны. Одним из главных его подопечных был К.Е. Ворошилов. Частые и долгие совместные поездки настолько сблизили их, что они стали друзьями, что называется, «до гробовой доски». Однако в этих пленках мы обнаружили эпизоды из охотничьей жизни и другого известного маршала, С.М. Буденного.
     Событие второе заключалось в том, что однажды, включив радиоприемник, я услышал передачу, в которой ведущая беседовала с сыном С.М. Буденного Михаилом Семеновичем. Разговор шел о жизненном пути маршала, в том числе и о его долгом пребывании в окружении И.В. Сталина, что, надо сказать, удавалось немногим...
     Когда же ведущая предложила слушателям пообщаться с М.С. Буденным по телефону, я тут же понял, что это добрый знак для меня, и начал задавать младшему Буденному интересовавшие меня вопросы: был ли его отец охотником, а если был, в какой степени, и был ли он хорошим стрелком, когда представлялся случай встретить на охоте ту или иную дичь? Оказалось, что сын хорошо помнил охотничьи успехи своего отца. Особенно высоко он оценил С.М. Буденного как стрелка по крупным копытным. Оказалось, что одной из любимых охот Семена Михайловича была охота на диких кабанов. Подытожив свой ответ на мой вопрос, Михаил Семенович сказал: «Отец был очень хорошим стрелком: на двадцать шесть взятых зверей им было затрачено всего лишь двадцать семь патронов!»
     Итак, сопоставив эти два весьма связанных между собой события, я тут же уговорил Дмитрия немедленно найти фотографа, который смог бы качественно отпечатать старую темную пленку.
     А пока делались фотографии, я начал вспоминать, что хоть и не сходился с Семеном Михайловичем на охотничьей тропе, но однажды в 1951 году долго и с небольшого расстояния мог лицезреть маршала, разъезжавшего на «горячем скакуне». Дело происходило на столичном аэродроме вблизи станции метро «Аэропорт». Репетировался военный парад, который затем должен был состояться на Красной площади седьмого ноября 1951 года. Семен Михайлович, исполняя обязанности командующего парадом, объезжал войсковые порядки, поочередно здороваясь с ними и приветствуя с наступающим праздником.
     Помню, я стоял в первой шеренге сводного морского батальона, и все происходившее на поле мне было хорошо видно. Наконец маршал оказался перед нашим строем. Он уверенно сидел в седле, легко управляя конем. Чувствовалась в его действиях профессиональная хватка кавалериста. Однако годы, причем уже немалые, брали свое. У маршала было утомленное лицо и, как мне показалось, цвета весьма неестественного, почти свекольного. Подъехав к нашему батальону, сверкавшему надраенными ременными бляхами и прочими позументами, явно морского происхождения, маршал остановил лошадь и, «собравшись с духом», громко выкрикнул: «Здравствуйте, товарищи музыканты!»
     Видимо, глаза маршала уже стали сдавать, но он не посчитал возможным принимать парад, надев очки!
     В конце пятидесятых, когда я служил в Центральном совете Военно-охотничьего общества, встречал я довольно часто заходившего к нам «на огонек» старого казака, одетого всегда в кавалерийские одежды и в кубанке. Вскоре я узнал, что это «дядька», который является и вестовым и близким другом-спутником маршала на совместных охотах, следивший, чтобы все было вовремя приготовлено к грядущей поездке. Однажды «дядька» появился у нас в предпраздничный день и долго и с восторгом рассказывал нам, «что за душа-человек» Семен Михайлович. «Никогда меня перед праздником не забывает. Вот и сегодня, открываю свой шкафчик, а там коньяк!»
     Однако прежде чем рассказывать об охотничьих успехах Буденного, считаю нелишним напомнить современному читателю, что и Буденный и Ворошилов были в числе основных командармов, принесших своими боевыми действиями окончательную победу Красной армии в Гражданской войне. Буденный, будучи командиром Первой конной армии, так до конца дней своих и остался страстным кавалеристом. Можно смело утверждать, что все свои силы в мирное время он посвятил развитию коневодства в стране Советов.
     Ворошилов в довоенное время был назначен Наркомом обороны СССР и долгие годы занимался укреплением боеготовности войск страны.
     Касаясь военной деятельности обоих маршалов в годы Великой Отечественной войны, следует отметить, что военные методы, освоенные ими в годы Гражданской войны, уже не обеспечивали успеха в борьбе с грозным, хорошо вооруженным противником – гитлеровской армадой.
     Из военной истории известно, что командовавший войсками фронта Буденный на южном направлении обороны Москвы не смог сдержать наступление немцев и сам чуть было не попал в плен к гитлеровцам, находясь со штабом возле Малого Ярославца.
     Маршал же Ворошилов, командовавший обороной Ленинграда, так же чуть было не сдал немцам город на Неве. В обоих случаях их выручал маршал нового поколения Г.К. Жуков. Это он по поручению И.В. Сталина, сменив на фронтах старых маршалов, обеспечил разгром немцев как под Москвой, так и под Ленинградом. Ну, да это ведь будет потом, а пока...
     В середине тридцатых годов в СССР было введено воинское звание «маршал Советского Союза». В числе первых эти звания получили Буденный и Ворошилов. Однако Семен Михайлович никогда не ставил себя «на одну ногу» с маршалом К.Е.Ворошиловым, который занимал высокий пост народного комиссара обороны (по нынешним понятиям – министра обороны). Видимо, этим и объясняется, что в кадрах, отснятых Катынским, на охотах оба маршала в одном кадре встречались крайне редко, так как ездили на охоту в разных (по рангу) компаниях. Катынский вспоминал, что только раз, охотясь с Ворошиловым, они случайно встретили Буденного, которого вел на глухариный ток егерь. Эти охоты проводились всегда во Фрязевском охотхозяйстве, что под Москвой. Тем интереснее стали для меня кадры, отснятые Катынским, на которых запечатлен Ворошилов на охоте в паре с Буденным. Как бы то ни было, а Ворошилов любил своего храброго соратника по Гражданской и, видимо, не раз приглашал Семена Михайловича на совместную глухариную охоту. И, как это следует из фотографий, Буденный принимал эти предложения. На глухариную охоту приезжали они из Москвы на «Паккарде» Ворошилова. Ехали на автомобиле, пока позволяла дорога, а там пересаживались на подводу, управляемую начальником Фрязевского охотничьего хозяйства.
В противоположность Буденному, который любил «серьезную» охоту: на копытных или глухарей, Ворошилов любил «пострелять» вообще, а это можно было сделать только в условиях тира или охоты утиной.
Однако перейдем к основной нашей теме: Буденный и Ворошилов на кабаньих охотах.
     Зная любовь обоих маршалов к охоте на диких кабанов, организатор их охот Альфред Викентьевич Катынский нашел возможность договориться с властями Кабардино-Балкарской Республики о подготовке такой охоты на их территории. Вскоре охота состоялась. Власти выделили обоим маршалам егерей, охотничьи угодья, в которых обитали кабаны, загонщиков и другие необходимые элементы, способствовавшие успешной охоте.
     Зная о любви обоих маршалов к лошадям, местные власти обставили охоту в том числе и как кавалерийскую вылазку, посадив на заранее подготовленных лошадей самих охотников и их обслугу.
      Перед охотой Семена Михайловича попросили сфотографироваться с руководителями, как тогда это именовалось, партийно-хозяйственного актива Кабардино-Балкарии. К сожалению, не сохранились фамилии этих симпатичных и доброжелательных людей, обеспечивших удачное завершение той элитной охоты и многих других охот, последовавших потом.
     Надо сказать, что фотопленка тех лет была столь некачественна, что наш фотограф не смог отпечатать кадры, запечатлевшие трофеи той охоты, а они были весьма богатыми и, полагаю, что именно об этих трофеях и упоминал сын Семена Михайловича в телефонном разговоре со мной.
     Охотничья одежда Семена Михайловича почти полностью соответствовала одежде Ворошилова: та же куртка из шинельного сукна, кожаные сапоги и армейская фуражка с красной звездой и синим околышем. Судя по фотографиям Семен Михайлович предпочитал отстреливать кабанов из хорошо знакомого ему кавалерийского карабина, который наш читатель и сегодня сможет увидеть в специализированном охотничьем магазине под маркой «КО-44». После охоты, всегда связанной, как нам хорошо известно, и с недосыпанием и массой других неудобств разного порядка, хорошо было отдохнуть, порой прямо на сене.
     Итак, можно было бы и завершить на этом повествование, но это было бы просто несправедливо. Дело в том, что руководитель охоты Катынский, обладавший всегда ясным «государственным» умом, решил, что было бы очень правильно переселить нескольких кабаньих семей с Кавказа в Россию. Ведь в центральной России в те годы кабанов никто не встречал – их просто не было в окрестных лесах. И вот, в тридцатые годы, по заказу Катынского были отловлены и доставлены в Завидовское охотхозяйство, что располагается в Калининской (теперь Тверской) области, семь кабанов.
     Их поселили в просторном вольере, построенном в непосредственной близости от Центрального здания охотничьего хозяйства. Кабанов, содержащихся в вольерах, кормили несколько лет, а когда у них появился большой приплод, двери вольер открылись и звери постепенно ушли в лес. С тех пор кабаны широко распространились по нашей центральной полосе, а охота на кабанов стала привычным для нас делом! Элитные охоты всегда и во все времена являли собой мощные импульсы, способствовавшие созданию и процветанию многих охотничьих хозяйств Земли нашей.