Крокодил

  Как ни странно, и у человека, и у зверя есть общий враг. Это отвратительное чудовище зовется крокодилом. Все одинаково живописуют эту гнусную и ненавистную тварь, которую можно встретить во внутренних водоемах. Крокодил наделен невероятной силищей и может легко затащить в воду взрослую корову, схватив ее за морду страшными челюстями. Они действуют беспощадно, оснащены смыкающимся рядом зубов и, мягко говоря, «...когда хватают, то уже не упустят». Я слышал и видел, как эти челюсти перекусывали стальные капканы, и горе тому, кто окажется между ними!
     Крокодилы – могучие пловцы, они хватают рыбу, и только по этому можно судить об их проворстве. Даже самый быстрый пловец не сумеет от них оторваться – это безнадежно.
     Предполагают, что по продолжительности жизни крокодилы обогнали всех животных, и вырастают они до чудовищных размеров.
     Настоящих старцев можно встретить в бухточках озера Виктория – у них невероятный обхват, они вызывают омерзение. Передние лапы крокодила вооружены острыми когтями, он ими пользуется, чтобы удержать схваченное животное, когда разрывает его страшными челюстями на куски.
     Когда я разбил лагерь близ Бутьябы, на озере Альберт, меня заинтересовало и поразило испускаемое крокодилами хриплое ворчание – во внутренних реках я никогда его не слышал. Они способны широко разевать пасть, как питоны, и могут проглотить человека целиком. Их основная пища – рыба, но в некоторых реках наиболее крупные и ленивые особи любят подстерегать и хватать зазевавшихся животных у водопоев. Животные знают, что подвергаются страшной опасности. Я был свидетелем, когда на водопой пришел водяной козел. Прежде чем отважиться на шаг, он остановился и стал пристально вглядываться в воду; приближался очень осторожно, но застыл у самого уреза воды и, чтобы напиться, вытянул шею. Я следил за ним, как вдруг увидел и услышал всплеск – это крокодил попытался смахнуть козла в воду одним ударом хвоста. Но водяной козел оказался куда проворнее. Он отпрянул и умчался в прилегающие заросли. Это произошло вечером, в полшестого. Мне показалось, что рывок был неудачным и преждевременным, возможно, потому, что это случилось на мелководье. Звери, когда хотят напиться, всегда предпочитают глубину, где, как правило, крутые берега. Но как-то мне довелось наблюдать вторичную попытку такого же рода, когда подвергся нападению мой ружьеносец, и тогда-то у меня сложилось вышеуказанное представление.
     Некоторые африканские чудища достигают в длину двадцати футов, крупные особи в среднем – четырнадцати футов, масса превышает тонну, а обхват – семь футов. С помощью двадцати слуг я попытался вытащить одно такое чудо-юдо на песчаную отмель близ Кибанги, что на озере Виктория, но потерпел неудачу. Кому-то это может показаться преувеличением, но больше всех поразился я сам, безуспешно пытаясь вытащить тушу.
     Столь же крупная матерая самка откладывает более пятидесяти яиц, которые обычно зарывает в прибрежный песок прилегающего озера или реки. Инкубация происходит при температуре среды, и когда в песке вылупляется молодняк, крокодилята тотчас же спешат к воде.
     Раз я увидел крокодилов, сгрудившихся под обрывом, где, как правило, обнажаются размытые водою подземные корни. Засуха свирепствовала вовсю, и их летняя спячка продолжалась. Впалые чешуйчатые шкуры крокодилов лишь усиливали омерзение. Когда я нашел их в таком состоянии, уже четыре месяца не было воды, эту гоп-компанию пришлось перебить, хотя они могли шевелиться и выдержали бы еще такой же срок без труда. Они умеют оставаться под водою до пятнадцати минут, а если кто-то вечерком вздумает поплескаться хотя бы полчаса, это грозит опасностью и смертельным риском. Хотя крокодилы питаются в любое время суток, они для охоты предпочитают именно эти часы, и тешить себя купанием, пожалуй, не стоит. Неопытному глазу плывущий или неподвижно лежащий крокодил кажется бревном. Но тут видишь глазные бугры, вот обозначились хитрые и недобрые глазки и недвижная линия – его спина. Тогда в игру вступает оптический прицел, и он-то укажет вам мишень, которую не видит подслеповатый человеческий глаз. Добытые на воде, они тонут и пропадают, разве что вы сумеете поднять их со дна. Убитый крокодил не поднимется на поверхность, пока не пройдет три–четыре дня, и, в конце концов, всплывет брюхом вверх разложившаяся туша с невыносимым зловонием. Не знаю ничего худшего, и ваш следующий и наилучший шаг – послать пулю в «ватерлинию», «торпедировать» ее и затопить вторично.
     В некоторых районах Африки туземцы едят и даже смакуют яйца этой ненасытной рептилии (но, с другой стороны, я наблюдал, как они ели змей и любую живность). Как говорится, о вкусах не спорят, но, боюсь, эти «яства» никак не показаны среднему человеку.
     Я слышал о Лохнесском змее и прочих монстрах, но они, видимо, уже доживают свой век. Я в свое время познакомился с чудищами, обитающими во втором в мире по величине пресноводном озере – Виктории. Это прекраснейшее озеро усеяно множеством островов несказанной красоты и редкими и замечательными животными.
     Испытывая глубокую ненависть к этим гнусным тварям и заведомо зная их обычную трусость, поражаешься, как же они удаляются от воды, думаю, более чем на 100 футов.
     Не один раз я охотился на этих уединенных и необитаемых островах, прочесывая густые заросли, и некоторым рептилиям выносил суровый приговор. Прочие, потревоженные, убирались недалеко, в нескольких футах за мною пристально следили их злобные глазки. При первом выстреле престарелые, подслеповатые, непомерно брюхатые бестии не обратили на меня никакого внимания – иначе могли бы очнуться и попытаться улизнуть; но они не выказывали ни малейших признаков агрессии. Когда же я поплыл на сближение и их подранил, они яростно устремились в атаку и, не задумываясь, использовали хвосты. Это чрезвычайно опасный спорт, и самое сложное – сделать точный выстрел в качающемся каноэ. Неудивительно, что несчастные случаи здесь не редкость.
     Однако вернемся к моей охоте на монстров озера Виктория. Я разбил лагерь близ Кибанги, небольшой, всеми забытой расчистки у кромки необозримого внутреннего моря, занимающего двадцать восемь тысяч квадратных миль. Обследуя озеро, я увидел на другом берегу громадных крокодилов, но пересечь бухту и вернуться вовремя не получалось. Следующим утром по пути я организовал отстрел бегемота и в качестве привады перевез его на буксире, приспособив к каноэ подвесной мотор. Все шло нормально. Добыть бегемота не составило труда; ожидая, когда он всплывет через час, я тешился стрельбой уток.
     Заполучив моего бегемота, я обвязал его канатом и легко взял на буксир. Протяженность бухты составляла примерно пятнадцать миль, и я надеялся приманить гигантских рептилий на много миль окрест. С помощью туземцев бегемота легко вытянули из воды к большому дереву, где я собирался засесть и ожидать, если понадобится, еще дня два. Чтобы соорудить лабаз, туземцы нарубили веток, но ни один крокодил так и не появился. Наверное, их встревожил стук топоров.
     Когда все закончилось, туземцы убрались, а я устроился поудобнее и наконец-то получил огромную возможность наблюдать природу во всей ее красе. Мимо проносились зимородки нескольких видов и прочие водные птицы, а при виде дохлого бегемота сворачивали в сторону. Мой настил находился в двенадцати футах над бегемотом, и засидка была задрапирована ветками так тщательно, словно это часть самого дерева.
     В течение часа я следил за приплывающими отовсюду крокодилами – над поверхностью выступали хребты матерых особей, они плыли на большой скорости. Значительная их часть подплыла примерно на тридцать ярдов от привады, и тут они остановились, пожирая мясо глазами. Это продолжалось после полудня и всю ночь. Я знал вкусы этих рептилий – их удерживает разложившийся бегемот; решил подождать еще один день и наконец-то был вознагражден.
     В 8 утра я жевал некое подобие бисквитов и тут увидел колоссального крокодила. Он вылез из воды и направился прямиком к бегемоту. Казалось, что бегемота он не боится, но при виде вылезшего животного я поразился – никогда не видел крокодила такой невероятной толщины. Он уверенно встал на лапы, обошел, внюхиваясь, кругом бегемота и даже вскарабкался ему на бок. Чудом я удержался от выстрела и прежде, чем это сделать, захотел рассмотреть его в деталях. Я увидел, как он рванул бегемота, а тот и в самом деле задвигался! Ведь двадцать слуг еле-еле вытащили его на берег! Этот шаг окончательно решил судьбу крокодила, и я выстрелил туда, где голова сливается с шеей, уложив его наповал. И тут же открыл огонь по вылезающим гадам, их было около двадцати. Они представляли собою такие мишени, какие только можно пожелать. Некоторые камнем попадали на дно в нескольких ярдах от берега – только пузыри пошли, и по воде расплылась кровь. Вне всякого сомнения, это был самый легкий способ добычи, и я убедился, что ежедневное пребывание в бухте Кибанга оправдало себя на все сто.
     После полудня туземцы, заслышав выстрелы, поспешили ко мне и помогли снять шкуру громадного крокодила, которого я уложил первым – он намного превышал своих родичей, увиденных в прошлом. Когда вскрыли желудок, в нем нашли огромное количество голышей, видимо, служащих для переваривания пищи. В желудках прочих отыскали мрачные свидетельства – туземные украшения и разные напоминания о тех, кто пропал без вести. Факт остается фактом: в некоторых районах туземцы умеют подзывать, хлопая в ладоши, определенных крокодилов; не исключено, что это один из способов захоронения самих туземцев. Я высказывал аналогичную точку зрения относительно львов-людоедов, приученных такими же методами. Нет нужды объяснять, что разлеживаться на отмели любой речки, кишащей крокодилами, чревато опасностью.
     Я отстреливал слонов на землях племени кисии, а когда закончил, разбил лагерь у моста, перекинутого над речкой Гори, которая большей частью мелководна и представляет собою обособленные глубокие лужи. Здесь в 4 часа мое сафари остановилось, и, когда лагерь разбили, мой ружьеносец и я в пятидесяти ярдах от моста в такой луже принялись удить рыбу. Над омутом возвышался плоский камень высотою два фута, и ружьеносец уселся на нем и начал ловить. В этой речке я никогда не видел крокодилов. Однако они могут заплыть из великого озера Виктория, что вполне возможно: эти твари подымаются вверх, когда река разливается, и остаются в таких омутах.
     Мы безуспешно удили примерно минут десять, но вдруг я увидел под камнем страшной силы бурун. Тотчас же по скале, где сидел слуга, хлестнул зеленый гребнистый крокодилий хвост, а под нею появилась отвратительная свирепая башка с полуоткрытыми челюстями. Очевидно, крокодил хотел смахнуть человека с камня в омут и схватить громадными челюстями. Ружьеносец, бывалый солдат, привычный к бушу и зверью с их уловками, конечно же, не пострадал: когда возле него с силой хлестнул хвост, он отпрянул назад. Когда это случилось, я находился всего лишь в десяти ярдах и тотчас же бросился к месту происшествия. Слуга был так поражен – ведь его пытались нагло сграбастать, – что все глядел, не отрываясь, на мокрое пятно, где несколько секунд назад ударил хвост. Схватив винтовку, мы стали искать исчезнувшего крокодила, но его и след простыл. Тем не менее ружьеносец вскоре показал на противоположную сторону водоема, и здесь, под сенью зеленой ветки, покоящейся в воде, обозначились бугры. Сомнений не было, они принадлежали глазам прожорливого чудовища, и оно пристально следило за нами. Даже на таком близком расстоянии стрелять было нелегко: в дюймовую мишень в толще воды, скорее всего, промажешь, нежели ее поразишь – такой выстрел всегда обманчив. Пуля бьет в воду, вызывает всплеск и зачастую уходит мимо цели, как будто посадил в дюйм, а выпалил в «молоко».
     Мы осторожно отползли за прилегающие кусты, не упуская из виду пруд, и решили подождать лучшей цели. Долго ждать не пришлось. Несомненно, этот крокодил был голоден, и вскоре мы увидели, как посредине лужи над буграми показались глаза и очертания хребта. Куст послужил отличной опорой, я аккуратно прицелился под такой «бугор» и выстрелил. Как только грянул выстрел, над водою вверх и вперед взметнулась огромная голова, и я сразу же послал еще одну пулю туда, где сливаются голова и шея. Из раны беспрерывно хлестала кровь. Этого крокодила с превосходной шкурой мы добыли. В длину он достигал десять футов, но по сравнению с колоссальными монстрами озера Виктория заметно уступал и по длине, и по обхвату. Даже при такой длине и скромной толщине они могут утащить человека и зверя, а в воде наделены невероятной хитростью, силой и мощью. Реки Африки всегда привлекательны, в особенности если охотишься под знойным солнцем и оказываешься на берегу, забыв о зеленоглазом чудовище. Только сравните его злорадные глазки с животными, наделенными поразительной красотой. Например, с жирафом, уникальным существом в царстве животных, который может растрогать до глубины души самого бесчувственного охотника двадцатого века. А вот крокодил лежит, подстерегая беззаботного, будь то человек или зверь, с коварной мыслью, как бы схватить вас этой пастью, оснащенной зубами наподобие зубьев капкана. Все это бросает вас в дрожь – даже трудно представить подобный ужас.