СЛОВО «ЛАБРАДОР» Я ПОЛЮБИЛ С ДЕТСТВА. ЭТО ПРОИЗОШЛО В ТО ВРЕМЯ, КОГДА МЫ, ПАЦАНЫ, ДО ДЫР ЗАЧИТЫВАЛИ КНИГИ ФЕНИМОРА КУПЕРА. ТАИНСТВЕННЫЙ ПОЛУОСТРОВ ЛАБРАДОР НА КАНАДСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ СЕВЕРНОЙ АМЕРИКИ ЗАВОРАЖИВАЛ ДЕТСКОЕ ВООБРАЖЕНИЕ. ДА И СОЧЕТАНИЕ БУКВ «Л», «Б», «Р», «Д»
В ОДНОМ СЛОВЕ, НЕТИПИЧНОЕ ДЛЯ РУССКОГО ЯЗЫКА, БЫЛО РОМАНТИЧЕСКИМ: ГИБРАЛТАР, ГОЛЬФСТРИМ, Л-А-Б-Р-А-Д-О-Р!!! ОТ ЭТИХ СЛОВ ВЕЯЛО ЗАПАХОМ МОРЯ, ПРИКЛЮЧЕНИЙ, ДОБРА И МУЖЕСТВА.
Второй раз это слово вошло в мою жизнь совсем при других обстоятельствах. Тяжело уходил из жизни наш любимый семейный пес, отчаянный забияка и дебошир, тринадцатилетний ризеншнауцер Грэм. Жена не отходила от него ни на минуту. Грэм был нашей молодостью. Прощанье с собакой было осознанием безвозвратной утраты времени. Жена надеялась на выздоровление. Чудес в медицине мне, врачу, видеть не приходилось. Все усилия ветеринаров оказались тщетны, Грэм ушел. У жены началась настоящая депрессия.
Лекарства не помогали. Я понимал, что лучше всего вылечит жену появление в семье щенка, но никак не мог определиться в породе. К этому моменту я уже увлекался охотой и имел опыт общения с лайками, гончими и легавыми собаками.
Лайки очаровательны, ласковы, трудолюбивы, но трудно управляемы. Уж больно самостоятельны в охоте, хотя именно этого и ждут от них любители охоты на копытных. Лайка отпадала сразу: для комфортного проживания этой породе нужно дворовое содержание. Мы жили в квартире. Этим все сказано.
Легавые, особенно островные, безусловные собачьи аристократы, смущали меня темпераментным характером. Перенесенные проблемы с чрезвычайно «активным» ризеншнауцером показали, что нашей семье подойдет порода более уравновешенная. К тому же я отчетливо понимал, что по характеру своей работы не смогу отдать достаточного времени на постановку и натаску легавой. Легавая должна быть в отличной форме уже до начала сезона. Для этого нужны частые выезды в поля с первым весенним потеплением. Да и вообще, полевая работа нужна регулярная. Только тогда легавая раскрывает свои лучшие качества и сама живет счастливой собачьей жизнью.
Гончаки, голосистые певуны охоты по зайцу и лисице, слишком часто пропадают. Я не мог представить себе возвращение домой после охоты без домашнего любимца. Жена отправила бы меня обратно, как в известной детской сказке, со словами: «Иди и без собаки не возвращайся!»
Депрессия у супруги не проходила. Обстановка в доме была тяжелая. В одно из воскресений я прочитал объявление в газете о продаже щенков кокер спаниеля. Мне нравилась эта порода своей управляемостью, обаянием, простотой ухода. Охотничьи качества кокера представлялись неопределенными, уж больно силен декоративный крен в породе. Но жене надо было срочно помогать, лекарственное значение этого лопоухого очарования очевидно.
Через час мы уже возвращались домой с пищащим созданием в виде комочка в сумке. Спаниеля назвали Барни.
Забота об этом смешном и забавном щенке почти мгновенно вылечила супругу. Я ждал взросления щенка, чтобы проверить его интерес к водоплавающей дичи. Атмосфера в семье потеплела. Все были довольны.
Беда пришла, как всегда, неожиданно. Барни заболел собачьей чумой. Видеть любимого питомца, не находящего выход из комнаты, стукающегося смешной головой то в диван, то в стенку и периодически сотрясаемого ужасными судорогами, было выше даже моих сил. Ветеринар подтвердил, что надежды на выздоровление нет. Барни усыпили. Вся семья переживала ужасно, а о супруге и говорить нечего. Это была эмоциональная катастрофа. Позже я узнал, что погиб весь помет щенков.
Вечером следующего дня неожиданно раздался телефонный звонок от нашей давнишней семейной подруги.
– Андрей! Я слышала, вы подбираете собаку!
– Да, но пока не определились!
– Я принесу вам замечательную книгу «Все о собаках»! Там подробные описания, картинки. Наверняка это вам поможет.
– Спасибо. Давай, а то Галя вообще никакая.
– Обрати внимание на породу лабрадор. Мне кажется, эта собака для вас. Он и большой, и добрый, и умный, и игривый, и спокойный, да при этом еще охотник! В книжке лабрадор описан как подружейная собака, ретривер. Окрас бывает трех видов: черный, палевый и шоколадный. Правда, в городе я их что-то не видела. Ну, захотите – найдете.
Вот оно! Лабрадор! Чудо из детства! Вечером состоялся семейный совет. Решено было узнать о лабрадорах побольше. Дочь шустро отыскала в Интернете достаточно много любопытной информации. Обнаружились фирменные сайты, питомники, фотографии. Все дороги вели в Москву. Однако информация в Интернете была явно коммерческая. Хотелось честной оценки от реальных заводчиков. Жена вспомнила, что один из первых лабрадоров в Саратов был завезен знакомым доктором стоматологом. Телефон нашли без труда. Такого количества восторженных эпитетов о собаке я просто не слышал. Черный Арден и красавец, и умница, и трудяга (таскает санки без усталости), и охранник, и воспитатель (обожает детей), и просто друг. Шерсти дома почти нет. Кота домашнего не обижает. Потом в книжках мы нашли более емкое описание этих чудесных качеств – «собака-компаньон». Об охотничьих данных лабрадора приятель ничего сказать не мог, так как охотой не увлекался и никогда Ардена в этом качестве не пробовал.
Друзья-охотники отнеслись к моему выбору скептически. Правда, никто из них лабрадора не держал.
Ветеринары успокоили насчет «чумки» в доме. Просто надо искать щенка уже привитого, месяцев 3-х–4-х.
В городе выбора практически не оказалось. Начались активные поиски щенка лабрадора в Москве. И вот тут мы окунулись в удивительный мир людей, которые не просто увлечены разведением лабрадоров. Они «болеют» (и не стесняются этого) болезнью, которую называют «лабрадоризм». Если бы в медицинский справочник мне пришлось давать описание этой «болезни», то это выглядело бы примерно так.
«Лабрадоризм – неизлечимое заболевание человека, которое проявляется в безудержной любви к собакам породы лабрадор. Люди, больные лабрадоризмом, сами становятся немного лабрадорами. Они начинают разговаривать, ласкаться, целоваться с лабрадорами, «мутузить» их, всемерно баловать, приписывать им человеческие черты и необычайные качества. Разговаривать о лабрадорах больные могут бесконечно.
Лабрадоры и их хозяева формируют огромную группу «больных» людей. Если два владельца лабрадора встретятся где-то случайно, они тут же начинают дружить семьями. Массовые прогулки с лабрадорами действуют на больных лабрадоризмом как наркоз, приводя их в неописуемый восторг. Больные часто начинают собирать и коллекционировать все предметы, связанные с их собаками – книги, СD-диски, картины, фотографии, посуду с картинками, статуэтки и т.п. Лабрадорские мамаши ревниво осуществляют патронаж своих щенков. Известны случаи, когда заводчики, неудовлетворенные содержанием своих детишек, отбирали их у владельцев, возвращая деньги. Заражение лабрадоризмом происходит либо при личном контакте с лабрадором, либо опосредованно через их хозяев или даже Интернет и телевизионную рекламу. Лечения и профилактики от данного «заболевания» пока не найдено».
Заводчицей выбранного в Интернете щенка оказалась совершенно очаровательная Ирина Борисовна, московский врач, давно и тяжело болевшая лабрадоризмом. Разговор по телефону сразу показал отличный контакт. Спустя несколько дней мы уже входили в московскую квартиру на смотрины «нашего» щенка. Сейчас я понимаю, что лабрадоризмом мы уже были заражены. Представленные четыре щенка были палевыми. Все – «мальчики». Мы выбрали самого крепкого физически и самого деликатного по характеру. Во время смотрин он вел себя скромнее других, как детдомовский ребенок, с недоверием рассматривающий будущих приемных родителей. Хозяйка подтвердила, что он «философ». Мы с супругой покинули квартиру, а вечером в купе нашего поезда с небольшой тревогой ждали приезда «философа». Его привезли всего за 2 минуты до отхода (хозяева попали в жуткую пробку). Вместе с ним внесли огромный мешок собачьего корма.
– Вдруг у вас в городе не будет такого. А мальчик к нему привык!
Я был поражен сценой расставания со щенком. Ирина Борисовна расцеловала лабрадорчика в нос, губы, тайком пустила слезу. Так прощаются на вокзале только с собственными детьми. Я с радостью наблюдал за супругой. Депрессии не было и в помине. Сплошная озабоченность, серьезность, деловитость.
– А сколько корма дать?
– А пить когда?
– А если будет плакать?
Все волнения были напрасными. Щенок оказался на редкость спокойным. Мирно спал всю дорогу. Нормально ел и, как положено ребенку, делал все необходимое.
Дома нас ждали счастливые дети. Сын заводчицы обожал английскую премьер-лигу, в результате по родословной «философ» имел знаменитое футбольное имя Оун оф Ливерпуль. Для повседневной «носки» оно совершенно не подходило. Щенку сначала дали имя Айс; спустя некоторое время он превратился в Райса. Легко «перешел» с искусственного корма на «домашний», приучился к чистоте дома. Райс рос красивым и обаятельным щенком. Результатом этого стали быстро покоренные выставочные олимпы юного чемпиона России и бесчисленные выигранные «best in show» во многих поволжских городах. Декоративные выставки увлекли супругу. Бесконечные телефонные звонки, факсы, каталоги, интриги – водоворот событий. Интересно, что самому Райсу выставки тоже понравились. Он обычно ловил кураж и демонстрировался во всей своей красе. В дом вошло новое интересное слово «хэндлинг» и огромное количество «собачьей» литературы. Я не поддержал выставочного увлечения супруги. Организация декоративных выставок вызвала у меня сильные сомнения в объективности экспертизы собак. То ли критериев внятных для оценки нет, то ли слишком велики околособачьи страсти. Видимо, наиболее честная оценка была дана Райсу на интерэкспертизе в Москве судьей из Великобритании. Райс стал третьим в классе чемпионов России. Понятно, что выставочная активность способствовала неоднократной женитьбе Райса. Свою первую подругу Райс перед «свадьбой» обхаживал часа полтора, а уже вторую полюбил буквально в прихожей: с нее даже комбинезон снять не успели. «Настоящий» мужчина! Потомство Райса достойно представляет его кровь на выставках. Среди них есть поводыри, спасатели, чемпионы и просто домашние любимцы.
Но выставки выставками, а мне нужен помощник на охоте. Я начал испытывать охотничьи задатки Райса.
Первым делом изготовил деревянную поноску, к которой привязал крыло дикой утки. Такую же поноску изготовил из шкурки зайца. Я прятал игрушку в квартире, в кустах на улице, забрасывал в речку и т.д. Райс показал себя великолепным поисковиком и неутомимым апортировщиком. К выстрелам мы приучились с ним, разбрасывая «пацанские» петарды на улице.
Вскоре друзья-легашатники пригласили меня на охоту. Собралось машин шесть. Приехали в заволжскую степь.
Легавые выскочили из машин и веселой сворой понеслись по полю. Райс, заметно отставая, убежал вместе с ними. Он никогда не уходил так далеко от меня. Видимо, я имел встревоженный вид. Легашатники успокоили: «Здесь до ближайшей деревни 30 км, набегаются и вернутся». Собаки действительно вскоре вернулись, значительно позже появился и Райс. Он не успевал за стремительными, прогонистыми легавыми и очень устал без тренировки, за что тут же получил ласковое и ироничное прозвище «мешок с картошкой». Я не обиделся.
Последующие дни показали, что Райсу действительно тяжело в поле. Жара и бешеный темп работы легавых были для него непосильной ношей. Он очень быстро уставал, ложился и с жадностью пил воду. Перепела и куропатки не вызывали у него особого интереса. Понятно, что о постановке челнока не могло быть и речи.
Попробовали Райса в качестве «подающего» ретривера. Райс шел со мной рядом, а пара английских сеттеров работала челноком. После стойки легавой и выстрела по перепелу я пытался заинтересовать своего лабрадора поиском битой птицы. Но и здесь опыт оказался отрицательным. Райс с радостью вернулся в лагерь, залез под мою машину и спал в тени до самого заката. Я убедился, что поле не лабрадорская стихия.
Кормление собак в лагере легашатников организовано строго: общий котел, кто не успел, тот опоздал. «Тихое» подкармливание своего любимца коллективом не приветствуется. Райс деликатно просидел в стороне, пока легавые дружно доедали из тазика кашу с тушенкой. Так продолжалось два дня. На третий день деликатность Райса как рукой сняло. Он первый оказался у тазика с кашей, ворчал, и я не уверен, что все легавые получили положенное. Лагерь со смехом наблюдал за этой картиной под великолепные шашлыки из перепелов в исполнении моего товарища Давида. Вернулись мы с Райсом домой усталые, похудевшие, покусанные слепнями, но очень довольные.
Серьезной платой за удовольствие общения собаки с природой стали перенесенные Райсом пироплазмоз и дирофилляриоз. Разрекламированные дорогостоящие импортные препараты для профилактики этих заболеваний, к сожалению, не подтвердили заявленных качеств. Если клещевой пироплазмоз хорошо известен собаководам и ветеринарам, то второе заболевание до сих пор описывается в литературе как экзотическое, тропическое. К сожалению, это не так. Дирофилляриоз – серьезное паразитарное заболевание, передающееся с укусом обыкновенного комара, оказался достаточно распространенным. По крайней мере, когда ветеринаром был поставлен диагноз и нужно было спасать Райса, собаководы Астраханской, Волгоградской областей и Краснодарского края в Интернете дали множество описаний дирофилляриоза в своих регионах. Поговорив с коллегами врачами, я даже обнаружил описание трех случаев дирофилляриоза человека в Саратовской области. Райса удалось спасти благодаря профессионализму саратовского ветеринара А.С. Рыхлова и его помощника – лаборанта Саши. Теперь мы регулярно в комариный сезон обследуем кровь своего питомца на микрофиллярию.
Тем временем поиск охотничьих пристрастий моего лабрадора продолжался. Испытания по кровяному следу, в которых мы участвовали еще летом, Райс прошел неплохо. Правда, дважды отвлекся от следа, философски смотря на пролетавших мимо ворон, а в конце испытания не проявил положенного интереса к чучелу на веревке.
Наступил сезон пушной охоты, и мы выехали с гончатниками. Сначала было разочарование: Райс уверенно пошел по следу очаровательной выжловки и гонял ее молча, вязко и очень настойчиво. Я с трудом снял его с «гона», оторвав от этого важного дела, и пытался определить Райсу более полезное место в заячьей охоте.
Получилось, что от него была польза только в загоне, если он шел со мной и поднимал зайца накоротке, и в доборе подранка, когда мы потеряли слабо битого зайца в рыхлом снегу посадок. Гончаки в это время занимались своими важными делами километрах в двух от места событий. Райс обнаружил добычу в сугробе, но добрать и поднести ее отказался. Когда гончаки подхватывали лису, я просто отзывал лабрадора, боясь, что подраненная лиса может его покусать. В результате я заподозрил, что красивые фотографии лабрадоров с зайцем или лисицей в зубах носят скорее постановочный характер. Пусть простят меня за этот пассаж лабрадористы, которым удалось натаскать своих собак для этих охот! Дома во время доклада результатов охоты по зайцу жена ехидно заметила, что я еще не пробовал Райса на норной охоте с таксами. Зато сколько радости испытывала моя собака от купания в снегу! Зима была ему явно роднее лета.
Лето же показало, что истинная стихия лабрадора, конечно, вода. Недаром в какой-то книге лабрадоров красиво назвали «собаками, вышедшими из моря». Райс мог часами бродить на мелководье, не без успеха охотясь за мелкой рыбой. Этому его никто не учил. Увлечен он был рыбалкой самозабвенно. Во всей красе Райс показал себя во время испытаний по утке. Отличный поиск, уверенная подача, ангельское послушание. И все с такой страстью и артистизмом! Болотная жижа просто приводила его в восторг! Палевый лабрадор мгновенно становился черным. По камышам он шел мощно, с треском, как танк. Утки в ужасе поднимались от такого напора.
Битую утку Райс искал настойчиво и упорно. Подавал в руки как положено, аккуратно усаживаясь слева от моей ноги. Эксперты были весьма удовлетворены – лабрадоры на испытаниях появлялись редко. А я-то был просто счастлив вместе с Райсом. Стало ясно, для какой охоты годится лабрадор! Мы получили рабочий диплом по утке. Особенно хорош Райс оказался в охоте по утке поздней осенью, когда уже прошли первые заморозки.
Плотная, непромокаемая шерсть, густой подшерсток и достаточный слой подкожной клетчатки позволяли Райсу в ледяной воде чувствовать себя прекрасно. Континентальные легавые и спаниели в таких условиях быстро начинали мерзнуть. Тут я вспомнил, как Райс в городе во время прогулок, словно белый медведь, проламывал передними лапами лед глубоких луж и с восторгом валялся в водно-ледяной каше. Североканадские корни берут свое! На полуострове Лабрадор редко бывает тепло.
Какая замечательная болезнь «лабрадоризм»! Мы всей семьей болеем ею с удовольствием...