Вещи уложены еще с вечера, даже карабин с заранее протертым насухо стволом уже покоится в кейсе. Начинается «обратный отсчет» до вылета.
Со времени намибийской эпопеи прошло без малого два года. В качестве новой территории был облюбован Камерун, причем северная его часть, здесь более подходящий климат, да и цена вопроса может с большим основанием считаться приемлемой. В отличие от немецкоговорящей Намибии, где, впрочем, каждый второй сносно объясняется по-английски, Камерун – бывшая французская колония, где найти «англоспикающего» собеседника – большая редкость. Поэтому мы с братом с благодарностью отнеслись к любезному предложению Севы вылететь с нашей группой в качестве добровольного переводчика и сопровождающего. Впрочем, население этой страны являет собою довольно разношерстный контингент, и между собою обычно общается на некоей ядреной смеси из суахили, африкаанс и французского, которую даже Сева в полном объеме разобрать оказался не в состоянии.
Итак, наконец мы в аэропорту. Наш родной «Шереметьево» беззастенчиво ограбил нас липовым «перевесом», сверка на домашних весах и в аэропорту «Шарля Де Голля» показала, что весы в «Шереметьеве» подрегулированы ровно на 20%, что способствует коррумпированию девочек на регистрации. 4 часа до Парижа пролетели как одно мгновение.
Наученные чужим горьким опытом, настаиваем на получении своего багажа и оружия, хотя через несколько часов, рано утром, у нас следующий перелет «камерунскими авиалиниями». Четырехчасовой отдых в раздолбанном номере «Шератона» при аэропорте облегчает наши кошельки еще на 300 EUR с человека. Да, ребята себя не напрягают, одно название «5*» – и они неплохо живут за счет «бесплатных» пассажиров задержанных рейсов. Во всем чувствуется французская расслабленность. Наши кофры с оружием и боеприпасами, после тщательной московской «проверки с пристрастием», здесь никого не интересуют. Можешь шарахаться хоть по всему городу, только не расчехляй. Камерунский рейс без объяснения причин полетел на 4 часа позже. Мне удалось заснуть на несколько минут, но и их было достаточно, чтобы увидеть сон.
...Перекрестие тычется в поисках хоть какого-нибудь просвета среди веток, предполагается примерно где-то здесь плечевой сустав монстра, но вся грудная клетка закрыта листвой. Время идет, еще несколько секунд, и левая рука может начать предательски дрожать от напряжения. В этот момент бык делает еще один шаг и открывает почти весь правый бок, а точнее, его заднюю часть, включая край лопатки. Я жду, не хочу сделать подранка, мне нужен только стопроцентно гарантированный выстрел. Ну вот, ну еще чуть-чуть... Ну открой же свое плечо, изверг! Он делает еще один шаг и замирает, очевидно, заметив нас. Его массивная башка с почти сросшимися на лбу широкими рогами закрывает всю переднюю часть тела, под ней просматривается только нижний край грудины. Я сам чувствую, как затылок едва заметно холодеет. Предательский утренний ветерок изменил направление, и этот порыв в спину беспощадно несет мой запах куда не следует!..
Между Парижем и Гаруа, где мы приземлились, нет временной разницы, только двухчасовая с Москвой, поэтому привыкание не составляет большого труда. Обшарпанный аэропорт с засиженными мухами плакатами «С Рождеством» и неразобранными пластмассовыми елками (это в конце января!) говорят о безмятежной размеренности жизни. «Могу копать – могу не копать» невольно вспоминается из нашего фольклора... Наш самолет – единственный, он летает по кругу между Парижем и несколькими городами в Камеруне. Если Италию называют «сапогом», а Африку можно абстрактно сравнить с «валенком», то эта страна расположена в «подъеме» валенка, захватывая маленький кусочек побережья Атлантики. Это северное полушарие, здесь зима тогда же, когда и у нас, и мы застали самый пик низких температур: +30...33 днем, с понижением до +20 к вечеру и до +10 под утро, к рассвету.
Равниной можно назвать лишь небольшую часть территории, по направлению к северу местность все больше гористая, включая огромную горную гряду, отделяющую Национальный природный парк от частных владений, на которых нам предстояло охотиться. В столице страны – Ялунде – нам побывать так и не довелось, а Гаруа занимает приблизительно третье место, уступая также Дуале, куда нас занесло позднее. Бросается в глаза ужасающая бедность. Невольно вспомнилась прямолинейная и ровная, как стекло, намибийская автомагистраль. Здесь дорожное покрытие скорее напоминает российскую глубинку: если даже дорога ремонтируется, то яма залепляется заплаткой такого вида, что наводит на мысль о прошедших «терминаторах».
Впрочем, здесь значительно больше мелких деревень у дороги. Жилища аборигенов заслуживают отдельного описания. Очевидно, первый этап строительства представляет собой вкапывание нескольких кольев, на которых покоится соломенная крыша. Стены образует длинная циновка, сплетенная из местного тростника или сухой травы, высотой в рост человека и толщиной 1–2 см, обернутая снаружи вокруг этих кольев. В сечении такой «дом» обычно представляет круг диаметром 2,5–3 м, реже квадрат. Вероятно, разбогатев, селянин улучшает свое жилище, заменяя циновку на стену из местного кирпича размером со средний строительный блок, который добывают из некоей смеси глины, земли и даже, боюсь подумать, из чего, и высушивают, раскладывая рядками на солнце. По мере прирастания состава семьи дома, стоящие рядом, могут уже соединяться общей изгородью из снопов тростника, циновок (в любом случае выполняющих функцию ворот), а впоследствии, у совсем богатых, – из того же кирпича.
У дороги обычно торгуют вязанками собранных кривых дров, которые можно унести на голове или увезти на мопеде, а также кирпичом. Впрочем, в одной продвинутой деревне народ пошел дальше – там устроили платный проезд.
Жердочку, заменяющую шлагбаум, поднимает для проезда специально обученный гражданин после получения монетки от водителя. Эта деревня показалась особенно богатой, там можно было наблюдать даже какое-то подобие рыночка. На помойках пасутся козы, овцы и куры. Единственной из возделываемых вблизи каждой деревни культур (возможно, в это время года) замечен хлопок. Горы и горки белого сырья на полях то тут, то там. Все, что можно носить, от громадных эмалированных тазов и корзин с бельем до сырого мяса и дров, здесь принято носить непосредственно на голове, без каких-либо усовершенствований или прослоек. Но вот мы уже съехали с какого-никакого асфальта и углубились на территорию Парка. Дальше только грунтовка. А вот и первые животные. Зверья очень много, зверье разное и непуганое.
Антилопы, стоящие в 10–20 м от дороги, при приближении машины отбегают на 80 м, где продолжают спокойно пастись. Те же, кто находится в 40–60 м, чувствуют себя в безопасности и только провожают технику взглядом, не трогаясь с места. Великое множество диковинных ярко-синих, голубых, зеленых окрасок на перьях птиц способно вскружить голову любому художнику. Из охотничьих видов присутствует цесарка, а также довольно крупные куропатки, черные «каменные» курицы (похожие на тетеревов в миниатюре), убегающие и упархивающие буквально из-под ног или колес машины. Из хищников наиболее многочислен гриф, хотя видел и каких-то, похожих на подорликов, пернатых.
Среди наземных хищников – мангуст, циветта, горжета (возможно, название неточно) и более крупные – серый шакал, пятнистая гиена, леопард и лев. Больше всего по разнообразию – антилоп. Самая крупная – иланд Лорда Дерби, отличается размером и более рыжим окрасом от серого намибийского иланда.
Вторая по размеру – роан, или лошадиная антилопа, на местном жаргоне «коб». Третьим я бы поставил коб де Фаса, местный подвид водяного козла. Бубаль Мажор, или генеральный хартебист, также отличается от своего намибийского красного собрата размером и окрасом. Коб де Бюффон – местная разновидность импалы, менее изящная, чем в Намибии, имеющая здесь самое массовое распространение. Встречаются Коб де Гиб – местный подвид бушбока с витыми рожками, «иланд в миниатюре», и коб де Розо с загнутыми вперед рожками, как у серны. Очень много «мелкопузиков» в виде ориби, красного (Сефалоп Ру) и зеленого (Сефалоп Грин) дайкеров, которых первоначально стрелять не собирались, но потом не смогли удержаться. Насколько я понял, слово «коб» здесь означает «козел» и присутствует в большинстве названий копытных. Свинское поголовье, как ни странно, невелико, с учетом отсутствия дефицита воды, и представлено как знакомым многим бородавочником (Факошер), так и более редким видом «лесной водосвинки» (Потамошер, Бушпит), очень похожим на нашего кабана, но с шерстью почти оранжевого цвета, с темной полосой по верху. Последнего случайно мельком видел только раз, выстрелить не удалось. Впрочем, гиппопотам по вкусу скорее напоминает именно нежирную свинину (не очень понятно, почему местный народ брезгует употреблять его в пищу).
По приезде на базу – наскоро обед, и сразу в пампасы, охотиться. За 4,5 часа тряски на переднем сиденье «круизера» я засиделся. К тому же надо «держать себя в форме» (чтобы не травить организм противомалярийными профилактическими препаратами, было принято решение о непрерывном поддержании в крови 0,4 промилле алкоголя, что дает ровно такой же результат). Шоком явилось то, что здесь не только не возбраняется, но даже рекомендуется стрелять прямо с остановившейся машины. При здешнем изобилии это явно лишнее.
В утренней темноте команда в составе, помимо охотника, белого ПиЭйча (PH – Professional Hunter, отвечающий за соответствие нормам отстреливаемого трофея, за безопасность и за связь с ассистентами), двух следопытов и водителя, выезжает в намеченный район. Поскольку у здешнего хозяина Аллана территория составляет более 800 тыс. га, пешком такие расстояния за день не осилишь.
По ходу движения следопыты прямо с машины изучают следовую обстановку за минувшую ночь, при необходимости тормозя водителя и спешиваясь. После того как найден след менее чем двухчасовой давности, вся команда бросает автомобиль и начинает тропить, постоянно сверяясь с ветром. Иногда зверя удается разглядеть прямо на ходу, и тогда начинается скрадывание для уменьшения дистанции. Но приходилось стрелять и с капота, и с борта. В частности, так был взят шакал в первый же вечер, а также 3 из 4 моих бабуинов, в т.ч. рекордный выстрел через реку на 238,5 м с рук по сидящему на дереве. Бабуины здесь расплодились настолько, что в период отсутствия фруктов подъедают молодняк антилоп, поэтому хозяином была высказана просьба отстреливать их бесплатно при любой возможности. Среди насекомых наиболее заслуживают внимания легендарные мухи цеце, с виду представляющие собой обычных наших слепней, с чуть более длинным жалом, и интересный вид палочника, мимикрия которого делает его идеально похожим на сухую травинку.
Итак, в первый же вечер я вернулся с великолепным самцом местной импалы и шакалом, а Максим с хартебистом. Охота началась. Нас ждал праздничный ужин. Своего темнокожего повара Аллан привез из Франции, и тот всякий раз старался удивить нас какими-либо изысками. Перечислить все невозможно, от лягушачьих лапок и курицы под специальным соусом до запеченной рыбы-капитана, запеканки и фруктового салата из 6 или 7 видов фруктов, сорванных менее часа назад.
Одно неудобство – генератор в качестве единственного источника электроэнергии, который включают 2 раза в сутки, чтобы накачать воды в закрепленный высоко на дереве здоровенный бак и позволить нам одеться/раздеться да пристроить свои зарядники для аппаратуры. На территории собственная авторемонтная мастерская, включая сварочный аппарат и яму, все схвачено. Конечно, это не полюбившиеся в Намибии цивильные душевые кабины и европейская сантехника, но, если успеешь застать нагретую солнцем водичку в душе, то жить вполне можно. Неожиданно не получило поддержки наше пожелание каждый день есть мясо добытых нами зверей, как это было в Намибии. Т.е. со второго раза, конечно, нам стали дополнительно к деликатесам подавать два раза в сутки по хорошему ломтю жареного мяса, но отнесли это требование скорее к капризу гостей, чем к норме.
Ночью мне опять снился баффало...
Вот этот лоснящийся бугорок – это что, кость или мышца? Мне нужна кость, с моим калибром это единственный шанс остановить махину на месте... Раздробленный сустав стреножит, лишит зверя подвижности и позволит стрелять еще, а осколки костей нанесут вторичное поражение, если повезет, в легкие и сердце, которые сейчас расположены как раз за этим суставом... Как ни странно, я легко просыпаюсь...
Начинается новый день. Еще в сумерках, разбирая свежие следы слонов, мы натыкаемся на стадо хартебистов. Глуповатые, но красивые животные лениво пасутся, слегка скрытые от нас редкими деревьями. Мне объясняют, что надо стрелять именно того, который сейчас идет в нашу сторону, спускаясь с пригорка, но я и сам вижу, что это бык с самыми длинными рогами. Как назло, он встает за деревом, но большая часть туловища мне видна. Только толстая ветка прямо перед его лопаткой. Нельзя долго думать, вот перекрестие, сразу за веткой... После выстрела отлетают щепки, я осознаю, что попал, и попал хорошо. Рогач кувыркается на земле, а остальные в суматохе разбегаются в разные стороны.
В патроннике уже следующий патрон, и вовремя – сильное животное, пошатываясь, поднимается на ноги и пытается ковылять прочь. Следующий выстрел роняет его уже навсегда, пуля, разбив шейный позвонок, вошла в череп сзади. Надо сказать, что изначально нами были расставлены приоритеты. Брат хотел слона, льва, бегемота, баффало, остальных, начиная с роана. Для меня же важнее всего представлялся баффало, лев, роан и т.д., слона и бегемота я стрелять не отказывался, но «слонятков» жалко было. Однако оба хотели льва, и на льва надо было делать приваду, что и было исполнено с применением свежедобытого мною хартебиста в районе обнаружения свежих следов хищника.
Своеобразно выглядит лес, часто посещаемый слонами. Это похоже на фруктовый сад, деревья равномерно прорежены, полностью отсутствует как подлесок, который благодаря более нежным листьям полностью вырывается с корнем при питании, так и большие деревья, которые ломаются для забавы. Поэтому все примерно одинаковые, средние, и равноудалены одно от другого. Тем временем, мы ежедневно искали баффало. Свежие следы и продукты жизнедеятельности были, но то ветер неожиданно начинал крутить, не давая нам приблизиться, то еще что-то мешало.
Один раз, совершив пятичасовой переход по «дымящемуся» следу, почти замкнув полный круг по горам, пришлось констатировать уход стада в сельву, где над тростниковыми зарослями виднелись только спины больших слонов да изредка поднимающиеся хоботы меньших.
Кстати, произошел интересный случай. След привел к почти отвесному 100-метровому спуску с горы, истоптанному как баффало, так и слонами. Могло показаться, что и те, и другие скатились здесь кубарем, многие деревья поломаны и вырваны с корнем, двухметровая трава примята. Проводники сбились разбираться, более часа ходили вокруг одного места и ползали на карачках, пока, наконец, картина не прояснилась. Оказывается, маленький баффаленок сорвался и покатился вниз до уступа, где ударился головой и потерял сознание. Стадо подошло к нему и обступило кругом, уставившись головами в его сторону в недоумении, что же произошло, пока он не очухался и все не ушли вместе. Со слонами же оказалось совсем наоборот. Как самое крупное млекопитающее, не имеющее естественных врагов, слон не обходит гору, а преодолевает ее напрямую. В этом месте они на нее КАРАБКАЮТСЯ, и Аллан (при помощи Севы), проживший в этих местах более 40 лет, поведал мне, как это делается. Сначала несколько сильных слонов толкают одного снизу в задницу, пока не запихают на какой-нибудь уступ, куда потом он их хоботом подтаскивает. И так, помогая друг другу, хватая за хоботы и хвосты, они сообща залезают. Совсем маленьких мамаша хоботом сажает к себе на загривок и поднимается в таком виде вместе с детенышем. Ради того, чтобы такое хоть раз увидеть, я бы согласился здесь поселиться...
Вообще малыши все прикольные. Один раз минут 5 перед машиной бежали по дороге 2 поросенка бородавочника, размером каждый с котенка, с задранными вертикально вверх хвостиками-антеннами. А детеныши антилоп, размером немногим больше, но на длиннющих неуклюжих ногах и с громадными глазюками, как все дети, носятся и играют между своих мамаш. Один такой, несясь как угорелый параллельно курсу машины, неожиданно решил перескочить через дорогу. Не знаю, видел ли он хоть раз машину, но его удивление в вытаращенных глазах, когда он остановился в метре от капота, как вкопанный, не передать никакими словами. Мне показалось, что у него еще все губы были белые от молока. На глаза невольно накатываются слезы умиления, а по сердцу разливается что-то теплое... А через секунду он уже мчался в обратную сторону... Однажды потемну наткнулись на трех львят размером с крупную овчарку. Взрослые мигом свалили в заросли при свете фар, а эти ослепленные глупыши еще какое-то время тусовались на дороге, пока разобрались, куда бежать.
Интересные наблюдения касаются живучести африканских животных. Пришлось мне стрелять пожилого бычка ориби. Животинка совсем небольшая, в полметра ростом, рожки, как карандашики, и очень не хотелось разорвать его пополам из .375-го. Прицелился пониже лопатки, в серединку грудной клетки в левый бок. Выстрел – и не верю своим глазам, бегом уматывает! Неужели промах с 60 м? Нашли каплю крови, потом другую. Дальше – больше. Лежит... через сто метров! Вынесло все легкие вместе с ребрами, сквозное отверстие такого диаметра, что можно глядеть насквозь...
Еще мы нашли водопад, а точнее – каскад из двух водопадов, не обозначенных на карте. Необычен в моем понимании вид здешних скал. В отличие от наших, подверженных периодическому разрушительному воздействию замерзающей в микротрещинах воды, здесь валуны размером с двухэтажный дом находятся в идеальном для них состоянии.
Вулканическая порода, вздыбленная или прикопанная миллион лет назад, в таком же виде и осталась. Никаких тебе осыпей, щебня, гальки... Очень жаль, что по причине простуды не удалось искупаться. Под старость лет хватанул, как мальчишка, залпом воды из холодильника, уж очень распарился... Пришлось даже глотать аспирин ночью, температуру померить было нечем, но, думаю, прикуривать от меня можно было...
...И снова сон. Бык делает еще один шаг и открывает мне почти весь свой правый бок, а точнее, всю его заднюю часть, включая край лопатки. Вот-вот, давай, дорогуша, покажи-ка мне свое плечико... Вот так, давай, давай, потихонечку...
Ага, вот впадинка на месте сухожилия, слева от бугра, обозначающего мышцу... Как бы подламываясь, подгибается его правая нога, пока сам гигант издает глухой рев, преисполненный боли и ненависти. Он падает, заваливаясь на перед.
Мы все вшестером, включая водителя, потихоньку начинаем приближаться, держа оружие наготове. Внезапно, сделав неимоверное усилие, бык снова встает. На губах крови нет, только на правом плече, это плохо, значит, легкие не пострадали, мы замерли. Я пытаюсь поймать в прицел что-то, кроме основания его рогов, и в этот момент, совершив невероятное, он делает гигантский скачок, толкнувшись задними ногами, и скрывается в кустах. Наши пули ломают сучья и ветки, но лезть сейчас в эти кусты – безумие. Пытаюсь зайти сбоку, но один из следопытов показывает рукой куда-то в сторону, и я вижу массивный удаляющийся круп. Выстрел вслед, магазин пуст, мы все бежим, и я дозаряжаюсь на ходу...
Первая привада окончательно протухла, никто не приходил. Объезжая окрестности, мы находим причину. Следы показывают, что это хороший самец, одиночка. Он задрал самку импалы и полностью сожрал ее в каком-то километре от привады. Нижняя челюсть несчастной, обглоданные ребра на позвоночнике да часть переднего копыта, соединенного со всей «композицией» лоскутом кожи, – вот все, что осталось, и это – свежее. Дальнейшее рассмотрение показывает, что лев снова голоден, он погнался за стадом баффало с телятами. Надо делать новую приваду. Для нее годится туша только с кишками, поэтому принимается решение стрелять дополнительных, незапланированных, импал.
Одну стреляет брат, другую через день я. В первый же вечер на приваде у Максима следы, вечером он садится в засидку, сооруженную на земле в 50 м от привады в виде все той же циновки, только без крыши, немного приукрашенной зелеными ветками. А я пока занимаюсь баффало. Я таки добыл его в конечном итоге, но было совсем не так, как представлялось в снах. Зачем я морочу вам голову своими снами? А затем, что это большой и серьезный зверь, и надо заранее точно, до миллиметра, представлять себе точку, куда его следует стрелять. Либо стрелять стопером и любыми полуоболочечными пулями, либо стрелять из .375 по месту, каждый сантиметр в сторону от которого может повлечь серьезные неприятности. Потому что превосходный легендарный .375-й – это всего лишь младший африканский калибр, условно достаточный даже на слона. Всего лишь. Как, например, стрелять нашего бурого мишку из 7,62х39. Если у тебя за плечами есть с полсотни мишек, флаг в руки, но начинать с этого я бы никому не посоветовал. Так и здесь, «условная достаточность» не гарантирует успеха, если не сломал крупную кость под нужным углом с точки зрения дальнейшего раневого канала.
Думается, что на таких красавчиков, как баффало, лев, слон, бегемот, носорог, настоятельно, а роан, иланд, леопард – желательно оптимальным был бы калибр, начиная с .458, .465, .470. Тогда, даже при отсутствии хорошего ракурса, зверя лишают подвижности, сломав плечевой или тазобедренный сустав. О привычной многим нашим охотникам «порче мяса» здесь следует забыть напрочь, цели и цена вопроса совсем другие.
Итак, вечером, когда брат сел на льва, я был как на иголках. Шутка ли... Но вот после 19:00 из подъезжающей к лагерю машины прогремели выстрелы в воздух и раздались песни аборигенов. Это могло означать только одно – пора сламывать любую ветку и, размахивая ею, как флагом, с воплями восторга бежать встречать победителя. Лев – это серьезно. Это событие. И лев, взятый моим младшеньким первым же выстрелом в плечо, оказался достойным этого события.
По предварительным обмерам, череп явно должен попасть в Книгу рекордов SCI, причем не дальше второй страницы. Первоначальное недоумение вызвал недостаток шевелюры на хищнике. Однако, как выяснилось, гарантированной гривой обладают лишь абиссинские львы, среди прочих же это скорее редкость. Так или иначе, трофей, несомненно, выдвинул Максима на почетное звание Короля Охоты в этом заезде. Среди прочих у него были уже супербаффало (Аллан, по его собственному признанию, по меньшей мере за последние лет 5 ничего подобного не встречал, быку более 15 лет) и бегемот. За гиппопотамом они гнались около километра, пока тот, периодически ныряя, двигался по реке. Потом, когда это ему надоело, попытки демонстративных вылезаний на берег в их сторону с агрессивными действиями кончились бодрым выходом для атаки с мелкого места. Тут окончательно созрела уверенность, что это самец, два метких выстрела в голову и два по лопатке изменили намерение толстокожего скрыться на противоположном берегу, и силы его оставили. К сведению – видимая часть клыков обычно составляет менее половины их действительной длины. Общее число добытых зверей составило в итоге около 16 единиц на каждого, включая бабуинов.
С моим баффало получилось в итоге следующее. Не найдя ничего заслуживающего внимания, мы возвращались к обеду на базу, на всякий случай поглядывая по сторонам. И тут Аллан врезает кулаком по крыше кабины, что является сигналом водителю немедленно остановиться. Мы видим сквозь растительность на удалении около 350 м от дороги нечто большое и коричневое. Наблюдение в бинокль подтверждает – это баффало. Дальше происходит спешивание и скрадывание глубоким охватом с подветренной стороны через овраг и подлесок.
Стрелял я в то самое плечо на дистанции метров 70, но так получилось, что пуля кость не задела, а прошла навылет, сломав ногу второму, более молодому баффало из стада, которого я даже не видел. Поход по следу вызвал недоумение, кровь присутствовала на двух следах. Преследование заняло более четырех часов по чернотропу. Когда я увидел своего быка, он лежал в тени. После этого в него я стрелял четыре раза, и по одному отметились Сева и Аллан, при этом зверюга периодически пытался подняться для атаки. Второго, молодого, пришлось тоже добивать, т.к. без ноги шансов на выживание у него оставалось не так много. По нему точку поставил Сева. Таким образом, мы остались без обеда, а точнее, обед был перенесен на ужин, разделка тоже заняла более двух часов. Причем в лесу остается только содержимое желудка добычи, все остальное забирается и идет в ход.
Обратный перелет прошел без эксцессов, если не считать того, что, поскольку наш самолет сломался и рейс отменили, нас забрасывали маленьким самолетиком в Дуалу, чтобы подсадить там на пролетающий айрфрансовский рейс. Это не так уж сильно южнее, но ночью там было +28 при 100% влажности, вот это тот еще спорт... Как в баню попадаешь, пот хлещет струйками со всей поверхности тела одновременно... А так – все нормально, главное, ничего не потеряли (удачно, что на обратном пути в Париже перепроверили правильность загрузки части багажа, а то не получили бы никогда). Париж – это Париж, там всегда следует самому получить багаж и заново сдать его на следующий рейс, если хочешь, чтобы все долетело.
Что можно сказать в заключение... Лучше охоты может быть только... другая охота. Знаю точно, что другая охота – это и Танзания, и южный Камерун, и много других мест. Хочется побывать везде. Но, во всяком случае, на Африку я теперь точно подсел, хватило бы у пана атамана золотого запаса... Ошибка в этот раз получилась только с прицелом, намибийский вариант поохотиться с засидочным 8х56 вышел не самым удачным. А ведь подержал в руках перед укладыванием пристрелянный 1,1-4х28 и оставил в Москве...