Московское общество охоты

Жизнь и деятельность тогдашнего охотничьего объединения в финансовом отношении строилась, как и теперь, за счет членских взносов участников и добровольных пожертвований, поэтому понятно стремление к росту численности, повышению авторитета в народе и правительственных учреждениях.
Справедливости ради заметим, что авторитетом Московское общество охоты пользовалось. Так, в память об охоте 10 декабря 1862 года, Общество через министра двора ходатайствовало о высочайшем соизволении на получение членам Общества права изготовить и носить значки с изображением медведя, полученного в дар от государя. Ходатайство было возбуждено председателем 12 июня 1866 года, а 15 июня, т.е. уже через три дня, было получено высочайшее на то разрешение.  

В том же году Московское общество охоты, имея сведения о намерении императора пожить некоторое время в деревне Ильинской, решило подготовить для него охоту на волков близ Ильинского.
Александр II дал согласие на участие в охоте. Однако она не состоялась по независящим от организаторов причинам: переусердствовала сельская полиция. Вместо охоты были проведены волчьи и лисьи садки.  

Проходили они на традиционном для такого рода мероприятий месте – Ходынском поле, тогда еще не получившем печальную известность (в связи с коронацией Николая II).  

На садках вместе с государем присутствовала императрица Мария Александровна, известная своим пристрастием к охоте.  

Садки имели несомненный успех, доставив монаршей чете большое удовольствие, что можно заключить по полученной в следующем году (31 августа 1867года) Московским обществом охоты высочайшей благодарности их императорских величеств за то, «что попечением Общества обыватели Московской губернии освобождаются от хищных зверей».  

Осенние призовые садки на Ходынском поле стали потом традиционными и проводились на резвость и злобу. Регулярно в них принимали участие и своры Императорской охоты под непосредственным руководством светлейшего князя Д.Б. Голицына. Там представлялись и его личные собаки.  

Благосклонность и внимание царя сказывались благотворно на развитии Общества. Это проявлялось и в росте числа его членов, и в расширении угодий, и в совершенствовании организационной структуры.
Сохранившиеся письма и разрешительные записки от частных лиц свидетельствуют об изменении отношения земельных собственников к деятельности Московского общества охоты, ставшего одним из лучших в России. Землевладельцы с готовностью предоставляли исключительное право охоты в принадлежащих им угодьях Московскому обществу, а московский губернатор, исправники различных уездов и волостей оказывали всякое содействие в мероприятиях по уничтожению хищников.
К 1883 году список мест, арендуемых Московским обществом охоты, значительно расширился. Следуя симпатиям отца, благоволил охотникам и Александр III.  

Читатель может легко представить, где находились охотничьи угодья Общества того времени даже по современной карте и немало подивиться тому, что теперь там городские кварталы.  

Так, из ближних мест угодья располагались при селе Владыкино за Бутырской заставой, при деревне Колошино за Преображенской заставой, при деревне Захарково по Петербургскому шоссе, при деревне Ростокино за Крестовской заставой...  

Множество охотничьих мест Общества располагалось по Смоленской железной дороге. Близ станции Кунцево при деревнях Татарове и Мневниках, при селе Крылацком и в трех верстах за Дорогомиловской заставой.  

Как и угодья ближних мест, это были лесные и болотные. Располагавшиеся у станции Телеграфный пост при селе Ромашкове, деревнях Раздоры и Бабкино – чисто болотные. До десятка лесных и болотных участков располагалось вдоль станции Кубинка: при деревнях Наро-Осаново, Нарском озере, Григорьевке, Крутицах, Еремине, Софьине, Подсофьине, Чепрыкове. Еще больше угодий числилось за Московским Обществом по Рязанской железной дороге. Из них около семнадцати под Люберцами, особенно славившихся болотами, луговинами, отчасти лесными участками. Тут охотники частенько посещали собственно Люберцы, Панки, Котельники, Кожино, Подосинки, Хлыстово, Бедрино, Токарево, Красовку, Часовню, Пехорку, Денисово, Гремячево, Кишкино, Капотню близ Поклонной горы, Коренево, Малахово...  

Привлекали охотников лесные угодья при Раменской даче, болотные при селах Конобееве и Константинове.  

По Ярославской железной дороге угодья Московского Общества начинались уже от Тарасовской платформы при деревне Черкизово.  

В округе станции Рязанцево при деревнях Барануково, Вески, Богородское, Ново и Внуково.
По Нижегородской железной дороге близ станции Васильево при деревнях Васильево, Полтево и Дятловке имелись очень приличные лесные и болотные участки.  

Славилась и станция Крюково. Особенно угодья при селе Ржавке, деревнях Савелки, Назарьево и Елино.  

Из частных владений, где владельцами было предоставлено право охоты членам Московского Общества, выделялись угодья А.И. Дунаева в дачах села Тарычева, по Курской железной дороге вблизи станции Царицыно; В.Е.Мещерина близ Токарева, в семи верстах от станции Люберцы; В.Е.Казакова при селе Подушкино, в трех верстах от станции Одинцово; Д.Ф.Кузнецова при деревнях Слободка и Казеево; А.Т. Дрожалина при деревне Анашкино, что по Смоленской железной дороге в шести верстах от станции Щелковка; В.К. Фон-Шлиппе при деревне Головинка, селах Таширово и Лобаново в 16 верстах от станции Кубинка; А.Е.Бородиной близ села Щитникова; В.Н.Мартынова близ станции Крюково, при селе Знаменском; Г.С. Волкова – пустошь Огарково, Серпуховского уезда.  

Кроме перечисленных угодий, Московское Общество Охоты располагало еще весьма внушительным списком угодий, арендуемых у частных лиц и удельного ведомства, за пользование которыми вносилась умеренная плата.  

В этом перечне шестьдесят наименований, и нет возможности все их перечислить. Скажу лишь, что многие угодья представляли из себя значительные площади: по пять, десять и более тысяч десятин, так что охотиться членам Московского Общества было где. Конечно, они подвергались изменениям, поскольку менялись собственники. Но те из них, кто предоставлял право охоты в своих угодьях, в накладе не были, ибо охотники, уничтожая хищников, которых в Московской губернии было вдосталь, сохраняли тем самым популяции полезных представителей фауны, а также домашний скот. Практикой проверялись положения Устава, она же давала основу для разработки закона об охоте.  

С 1868 года в Обществе образовались два новых отделения: псовой охоты и разведения охотничьих собак лучших пород и кровей, в особенности исконно русских. Причем члены последнего имели преимущественное право получать щенков из общественного питомника.  

Более 20 лет Общество руководствовалось положениями Устава 1862 года, который был пересмотрен и утвержден лишь 23 ноября 1885 года, а 12 февраля – 12 марта 1886 года – новые правила охоты.
Современным охотникам существующие ныне положения охоты и само охотничье законодательство представляются данностью. Они совершенно не задумываются над тем, что цивилизованная охота своим теперешним состоянием именно обязана тем «культурным охотникам-энтузиастам», которые вопреки вековым традициям создавали первые охотничьи общества, разрабатывали правовую базу и меры по предотвращению истребления диких животных.  

Московское общество в этом отношении с первых дней заняло воинственную позицию. Правление обратилось за содействием к правительству и послало прошение министру внутренних дел с изложением мер, которые оно считало полезными для предотвращения весеннего истребления дичи, выражая готовность содействовать надзору за точным исполнением законов об охоте. При этом предлагалось, во-первых, известить все население Московской и смежных с нею губерний – Тверской, Владимирской, Рязанской, Тульской, Калужской, Смоленской – о существующих узаконениях, относящихся к охоте и о взысканиях, применяемых к нарушителям. К прошению прилагался весь пакет узаконений, действующий в Империи.  

Во-вторых, наделить членов Московского Общества надзорными функциями за правильным производством охоты и с этой целью снабдить их значками и документами за подписью начальников губерний, которые давали бы право останавливать и преследовать при содействии полиции нарушителей законов об охоте, в особенности браконьеров, осуществляющих добычу дичи не дозволенными законом средствами.  

В-третьих, установить ограничительные расстояния на использование для стрельбы оружия в удалении от Санкт-Петербурга и Москвы не менее 30 верст.  

В-четвертых, запретить с 1 марта по 1 июля привозить в город какую-либо дичь и торговать ею где бы то ни было.  

В-пятых, правление просило разрешить представлять к наградам за добросовестную службу нанимаемых для надзора за правильным производством охоты лиц из числа мещан, дворовых и крестьян.  

Не по всем пунктам этого обращения было принято положительное решение, особенно по части надзорных функций, но Общество добилось внимания властей к проблеме сохранения дичи. Был издан циркуляр за №73 от 16 мая 1863 года «О мерах к соблюдению действующих постановлений об охоте в видах отвращения замечаемого уменьшения дичи» с приложенной к нему табели статей из свода законов об охоте.  

Этот циркуляр сыграл важную роль в ознакомлении самых широких слоев населения с положениями законов об охоте, он приводился во всеобщую известность ежегодно.  

Интересно заметить, что в 1866 году председатель Московского общества охоты Б.И. Бутовский при личном свидании с министром двора графом Адлербергом получил от него поручение заняться описанием известных «ухищренных» способов, применяемых для ловли и истребления дичи. Во исполнение этого поручения он предоставил министру двора очень обстоятельный доклад, где не только описывались недозволенные способы охоты, но и давалась характеристика общественного взгляда на диких зверей и птиц, говорилось о вреде литературы, излагающей существо недозволенных способов охоты (тенетами, силками, шатрами, ловчими ямами и пр.) со ссылкой на имевшую в те годы хождение книгу «Любопытные записки совершенного егеря Антона Жирара», где открыто излагалось, как истреблять дичь.  

Многое можно было бы перечислять из того, что предпринимало Московское Общество Охоты для ограничения истребительных мер и их постепенного искоренения.  

Сохранилась на этот счет переписка с министерствами внутренних дел и государственных имуществ, министром двора, губернаторами и другими государственными и общественными институтами.
Это только в большевистской истории было принято считать все до 1917 года проклятым прошлым, уродливым наследием царизма, в том числе и то, что касалось охоты. Тогда как создаваемое «после» прочно базировалось на том, что было «до»...  

В сущности, нынешние добровольные общества охотников и рыболовов в основном повторяют по своим целям, задачам, содержанию и организации созданные еще в XIX веке общества охоты.

 Прослеживая хронологию их развития, в частности, Московского, мы обнаруживаем, что двигались они вперед не только методом проб и ошибок, но широко использовали научные возможности своего времени. Позже, в 1911 году при Императорском обществе правильной охоты будет создан научный отдел, имевший своей задачей организацию охотничьих хозяйств, показательных станций по охотничьим промыслам, питомников собак и др. По его же инициативе в сельскохозяйственном институте с 15 октября 1911 года были открыты годичные курсы по охотоведению. Курс состоял из пяти предметов, разделенных на четыре кафедры: «Организация охотничьего хозяйства», «Экономика охоты и сравнительное законодательство по охране и эксплуатации фауны», «Прикладная зоология», «Техника охоты».  

В те далекие теперь годы закладывались основы охотоведческой науки, в чем немалый вклад охотничьих обществ.  

Для Московского общества охоты характерным было особое усердие к сбережению зимующей птицы. Старались дойти до каждого охотничавшего крестьянина. Вот, пример: в Орехово-Зуеве для егеря была снята квартира, и ему было поручено выявить в округе всех промышлявших охотой. Этот егерь и три его помощника «шли в народ», раздавали печатные правила охоты с законами, разъясняли их от избы к избе и, действуя через посредство земских учреждений, склоняли крестьян к соблюдению и уважению предписаний, коими следовало руководствоваться. Не было тогда ни радио, ни телевидения, а таки доносили суть и дух новых положений.  

Через четыре года существования Общество стало заниматься заповедованием угодий. Одной из первых заповедной была объявлена так называемая Волостная сечь, арендуемая у Удельного ведомства. Находилась она между Стромынкой и Владимирским шоссе и имела целью сохранить местную птицу: тетерева, куропатку, рябчиков и проч.  

Этому же служила организованная Обществом подписка на приобретение птиц и зверей для их размножения в угодьях Общества, прилегающих к Лосиному острову, с включением и самого острова.
Одним из первых Московское общество разбило свои угодья на участки с закреплением за ними ответственных лиц. По предложению Московского общества министерство внутренних дел ввело ежегодную рассылку циркуляров по охотничьему законодательству, а министр государственных имуществ преследование незаконной охоты вменил в обязанность казенной лесной страже.  

Меры, проведенные в жизнь Московским обществом охоты, позволили добиться того, что численность местовой дичи в закрепленных за ним угодьях не только восстановилась, но и выросла до давно забытого уровня. А они были не только ближними, но и простирались от Москвы на 100–150 верст.
Хроника общественных охот Московского Общества свидетельствует, что даже в местах, где прежде долгие годы не видали лосей (Лосиный остров, близ Люберец, Бутове, Калошине, Растокине и др.), они, при систематических мерах охраны, вскоре выходили на номера штук по 15–17 в одном окладе.
Средства на это тратились немалые. Из отчетов видно, что только на содержание охраны, т.е. на жалованье егерям и сторожам было израсходовано за 25 лет 48 604 рубля 20 коп.  

Отдавая предпочтение организации правильных охот, теперь их зачастую называют коллективными, Московское общество ежегодно проводило до 20 и более облав на медведей, лосей и волков. Но если до 1868 года чаще устраивались медвежьи облавы, то в последующие годы значительно больше  внимания уделялось волчьим.  

Председатель Общества В.И. Бутовский даже обращался к обер-егермейстеру графу П.К. Ферзену с ходатайством о посылке в Москву части егермейстерской команды для организации истребления крайне размножившихся волков, особенно в Звенигородском уезде. Но и сами члены Общества не дремали меж медвежьих облав. На волков начинали охотиться уже с чернотропа. С 1867 года для организации зимних охот Общество ежегодно выписывало в Москву трех псковских окладчиков, наем которых обходился недешево, ибо вследствие большого спроса на них ежемесячное жалованье на одного доходило до 35 рублей серебром. Но с этим не считались, поэтому, поставив целью истребление хищников, Московское общество каждую зиму приглашало псковских окладчиков и устраивало продуктивные охоты. Из отчетов видно, что уничтожение волка стояло на первом месте. Извлечение за 20 лет, с 1867 по 1887 годы, дает следующие показатели добычи зверей: волков – 544, лисиц – 232, лосей – 217, медведей – 95, коз – 5, куниц – 2. В среднем по 27 волков в год.  

Цифра вполне умеренная, но если учесть, что на облавах, как правило, бывают и раненые звери, впоследствии погибающие, то итоговый счет реально уничтоженных хищников был значительно выше. Да и то сказать, технические возможности охотников были не теперешние.  

В заметках вице-председателя Московского общества А.К. Лемерсье, касающихся зимних охот за 1878 год, имеется следующая запись: «В последнем истекшем году волков оказалось менее, чем в предыдущем; пометы были неудачны, нигде не случалось встретить стаю от семи до десяти волков. К тому же в числе добытых было мало волчат, а преимущественно старые матерые волки и они особенно поражали своею худобою, жалким видом и плохою шерстью. Есть повод предполагать, что уменьшение числа волков есть последствие наших общественных охот в предшествующие зимы и что жалкий вид их происходит от полученных ими ран, доведших их до расслабления и даже до бессилия к приплоду».  

Вывод интересный, хотя и не бесспорный. Могли быть причины иного характера, например – эпизоотческого. Хроники тех лет говорят, что наблюдался мор волков. Они издыхали в большом количестве. Причину не знал никто. Но имелось предположение, что звери орудовали на скотомогильниках и, нажравшись трупов павших животных, через какое-то время сами околевали. Что это была за болезнь? Уж не коровье ли бешенство, скрываемое губернскими властями? Но факт оставался весьма красноречивым. Волк близ Москвы быстро сокращал свою численность, и большие выводки попадались все реже и то лишь в дальних отъездах. Но случались время от времени и нападения волков на людей. Так, в 1882 году лично Московский губернатор обращался в Общество охоты с просьбой о производстве облав на волков в Рузском и Звенигородском уездах, где отмечались факты нападения зверей на крестьянских детей. Волк-людоед был убит. Им оказался громадной величины матерый зверь. В погоне за ним члены Общества произвели семь облав, убив еще 16 серых разбойников.  

Московское общество охоты с уставными задачами справлялось и, обретя весомый авторитет, согласно высочайшему разрешению от 20 января 1884 года, получило право проведения облавных охот в угодьях удельного ведомства Московской, Владимирской и Тверской губерний, что в известной мере можно рассматривать как своего рода государеву привилегию. До этого подобным правом не пользовалось ни одно другое общество охоты.  

Что касается медвежьих охот, то начиная с 1876 года Московское общество поставило их на коммерческую основу. Они приобрели частный характер, и по этому поводу были приняты соответствующие правила, в которых предусматривалось следующее:  

– Число лиц, участвующих в охоте, определялось заранее и было ограниченным.  

– Желающие принять участие в медвежьей охоте должны были записаться заранее и внести задаток на розыски берлоги.  

– Для организации охоты назначался постоянный распорядитель и при нем опытный егерь-окладчик.  

Все расходы оплачивались участниками охоты. Такой порядок существовал в Обществе до 1917
года.  

Несколько отличались своей организацией лосиные облавы. Они носили ярко выраженный общественный характер и чаще всего устраивались с псковичами. Тут упор делался на выборочный отстрел, чтобы сохранить редкого зверя от окончательного истребления. Ввиду этого разрешалось стрелять только самцов-рогачей и первое время телят. За убитую лосиху взыскивался штраф в размере 25 рублей, увеличенный с 31 января 1879 года до 50 рублей, с конфискацией добытого зверя в пользу общества.  

С 1883 года на некоторое время было введено ограничение охоты на лосей по срокам – она разрешалась до 22 декабря, поскольку в январе-феврале быки сбрасывают рога и отличить их от самок в чаще леса затруднительно. Однако эта мера не прижилась, зато штраф за отстрел лосихи с 1886 года вырос до 100 рублей. По тем временам невероятно дорогое удовольствие.  

Тут уместно заметить, что в целях повышения эффективности выборочного отстрела рогачей и уменьшения вероятности поражения самок изобрели «новый способ» охоты на лосей. Суть его состояла в том, что к удерживаемому на месте стаей специально натасканных собак зверю подъезжал на короткий выстрел верховой охотник и, изловчившись, посылал пулю. Вся премудрость была в том, чтобы егерь-окладчик, разыскав стадо, сумел послать собак по нужному следу, а верховой стрелок имел послушную, не пугающуюся выстрела лошадь.  

Для такой охоты Московское общество обзавелось и стаей собак, и опытным егерем. С использованием такого способа охота на лосей тоже обрела индивидуально-заказной  характер, что, как и охота на берлогах, давало Обществу возможность получать дополнительные средства, впрочем, не в ущерб охотам общественным, проводимым по псковскому окладу.  

Касаясь страниц истории Московского общества охоты, мы не можем ограничиться лишь вопросом собственно охоты. Деятельность его была куда более многогранной. Почти с самого основания Общество организовывало и проводило общие охотничьи выставки, выставки охотничьих собак, участвовало во многих других выставках, проводимых в России и за рубежом.  

Вопрос охотничьего, традиционно русского собаководства и селекции лучших пород борзых, гончих и легавых собак, проводившейся Московским обществом охоты, заслуживал бы отдельного освещения. То же касается и ловчих птиц. Во все это Московское общество охоты внесло достойный вклад.  

С 1870 года Общество намеревалось начать выпуск ежемесячного охотничьего журнала, первым редактором которого было предложено стать действительному его члену Борису Петровичу Делоне. Но деятельность в этой сфере была неудачной по причине недостатка средств: подписался всего 41 человек.  

Были, конечно, и прочие щербинки. Как-то не клеилось развить стрелковый спорт. Почему-то не было увлечения стрельбой у членов Московского Общества. Даже предлагавшиеся Московскому Обществу Охоты к бесплатному пользованию частные стрелковые стенды члены его удостаивали своим вниманием не часто.  

С тех пор как Общество стало носить имя императора Александра II, внутри него, да и вокруг, постепенно накапливались негативные тенденции.  

Но еще до этого, в 1877 году произошел раскол. Несколько членов вышли из состава Общества и образовали новое – второе Московское общество любителей охоты. Имея хорошие пожертвованные капиталы, оно заняло поначалу и в силу амбициозности руководства недоброжелательную, в чем-то даже агрессивную, позицию в отношении своих прежних товарищей.  

Это было основной причиной переименования первого Московского общества охоты, которое в последующем стало называться Императорским обществом размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты имени Александра II.  

Позже, в Москве, как и в других городах России, станут появляться и охотничьи клубы на манер европейских. В частности, Русский охотничий клуб. Клубы были элитными заведениями. Членами Русского охотничьего клуба состояли: Арсеньев, Д.Л. Вальцов, П.П. Боткин, кн. Д.Б. Голицын, П.И. Гучков, И.К. Дараган, И.А. Елисеев, Мамортов, Мосолов, Нарышкин, кн. Оболенский, С.П. Воейков, М.В. Столыпин, А.А. Струве, А.И. Фальц-Фейн, кн. Шаховской Л.А. и другие аристократы и высокие чиновники. Общества же охоты, подобные московскому, были открытыми, демократичными организациями, членом которых мог стать любой признающий их цели и задачи.  

Императорское общество размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты имени Александра II, пережив трудное время раскола, наветов и клеветы, до самых революционных потрясений останется основным. В нем будут состоять многие известные люди России, его наработки лягут в основу создания общественных охотничье-рыболовных организаций нового времени.  

В ноябре 1909 года в Москве проходил Второй всероссийский съезд охотников, в подготовку которого внесло большой вклад Московское общество.  Активной была его позиция и в подготовке всех трех дореволюционных законов об охоте от 21 июня 1865 года, от 22 декабря 1888 года и самого известного 1892 года.