Пионеры сафари

Нужно было «готовиться к зиме», как говорят аборигены, — это выражение означает прекращение всякой активности и пережидание дождливого времени года под крышами своих жилищ.  

Область Чиромо показалась нам подходящим местом для того, чтобы разбить лагерь. Правда, три месяца спустя мы вынуждены были срочно покинуть это место, после того как сперва были застигнуты врасплох саранчой, опустошавшей все вокруг, затем палом, который уничтожил наши жилища, и под конец половодьем, едва не унесшим наши жизни. В результате наша экспедиция двинулась на восток, в область под названием Маганджа, где нам уже доводилось бывать и охотиться.  

Во время же нашего пребывания в Чиромо я главным образом занимался восстановлением старых связей среди местного населения. Во все окрестные поселки были посланы гонцы, целью которых было найти четырех туземцев — Мзиамбири, Родзани, Чигало и Тамбарика — и оповестить их о том, что я вернулся и рассчитываю на их помощь. Я уже рассказывал о них в своей книге «Мои запоминающиеся охоты», но все равно не могу упустить случая, чтобы не упомянуть еще раз о том, насколько неоценимые услуги они мне порой оказывали.  

На протяжении долгих семи лет ни один из моих трофеев не был добыт без их участия. Не было как радостей, которые бы они со мной не разделяли, так и трудностей, в которых они бы не приходили на помощь. Мои туземные помощники не были стрелками, но они были прирожденными следопытами и, как могли, передавали мне опыт чтения следов и скрадывания зверя. Также они немало помогли мне в моих научных изысканиях.


К большому сожалению, в окрестностях нашего нового лагеря Чиромо крупной дичи практически не было. На противоположном, левом, берегу реки простиралась равнина: изредка появлявшиеся там буйволы попадали под выстрелы «охотников-спортсменов» из местных белых поселенцев. Вся эта эпопея обставлялась с помпой, и таких «стрелков» сопровождала многочисленная прислуга, которая после охоты каждый раз организовывала праздничный стол для господ.  

И хотя местные власти вынесли постановление, запрещающее охоту в этом месте, всякий раз находился какой-нибудь «псевдоохотник», который в один прекрасный день отстреливал семь-восемь буйволов и притом впоследствии не удосуживался их даже разделать, оставляя туши разлагаться под палящим солнцем. Вскоре территория все же была объявлена резерватом, и охота на ней прекратилась.  

Для нашей же экспедиции это означало лишь следующее: чтобы нормально охотиться, нам придется покинуть Чиромо и направиться на запад, в сторону англо-португальской границы, где еще можно было отыскать буйволов и антилоп. В целях проверки моей новой винтовки калибра 303 «Метфорд» я и направился в эту область, где остановился в деревушке Нантана, в семи километрах от нашего основного лагеря.  

На следующее же утро мне представилась удачная возможность поохотиться: неподалеку от деревни мне удалось обнаружить стадо пасущихся хартебистов (коровьих антилоп). Новая винтовка меня не подвела: несмотря на некрупный (прим. пер. — по африканским меркам) калибр, мне удавалось уверенно поражать антилоп, точность боя оказалась выдающейся, а отдача практически не чувствовалась. Счет трофеям, добытым с помощью моего «Метфорда», был открыт: на каждую антилопу ушло не больше одного патрона, повторные выстрелы требовались крайне редко.  

Позднейшие охоты с винтовкой 303 «Мет­форд» раскрыли для меня прочие достоинства и недостатки как самого калибра, так и разных типов пуль для него. Но в целом я был очень доволен моим новым приобретением. Это был правильный выбор! К тому же, благодаря отсутствию облака дыма после выстрела (прим. пер. — 303. «Метфорд» — винтовка военного образца под патрон с бездымным порохом), дичь не могла определить местонахождение охотника.


В течение нескольких дней я отстрелял нескольких хартебистов, зебр, импал и одного иланда. Добыча последнего явилась еще одним убедительным доказательством того, что новая винтовка исключительно дальнобойна и точна. Дело происходило в окрестностях уже упомянутой деревни Нантана, где антилопы иланд встречаются крайне редко. Но в одно утро мне довелось-таки увидеть пасущееся на поле животное на расстоянии около 400 ярдов (прим. пер. — 1 ярд — 0,91 метра).  

Вожделенный иланд сразу заприметил нас несмотря на то, что мы мгновенно скрылись за кромкой высокой густой травы. Стоило нам лишь чуть-чуть высунуться из укрытия, как бык настораживался. Я решил использовать единственный шанс и проверить свой «Метфорд» дальним выстрелом по крупной дичи.  

Конечно, желательно было подобраться ближе. Была лишь одна возможность сделать это: правее от нас находилась небольшая группа деревьев, от которых до антилопы было приблизительно 200 ярдов. Выждав, пока мой «соперник» немного успокоился и снова начал пастись, я по-пластунски начал подползать к заветному месту. Этот маневр отнял у меня достаточно много времени, но зато, оказавшись под прикрытием деревьев, я смог еще немного сократить дистанцию. Возможности подойти ближе больше не было. Тем временем могучее животное вновь забеспокоилось. По всей видимости, почуяв грозящую опасность, иланд всматривался в то место, где впервые заметил нас. До зверя оставалось приблизительно 200 ярдов, как я и предполагал. Я без промедления прицелился, опершись о ствол дерева, и нажал на спуск. После выстрела иланд судорожно оттолкнулся задними конечностями и метнулся прочь. Я был уверен, что попал; тем не менее боялся, что лишь слегка подранил крупное животное. Но буквально на глазах бег иланда сменился на шаг, и в тот же миг он рухнул в траву. Когда через пару минут мы все собрались у трофея, животное уже дошло: пуля поразила сердце, нанеся серьезные повреждения.  

Хотя я был очень доволен точностью, показанной моей новой винтовкой, случай с иландом нельзя назвать показательным, так как любое попадание в сердце, вне зависимости от калибра и типа пули, приводит к верной добыче трофея. Мой позднейший опыт показал, что 303-й калибр все же слишком слаб для такого крупного зверя, как антилопа гну. В этом случае более уместным следует признать оружие такого калибра, как, например, 577 экспресс, которое более надежно поражает крупную дичь и может простить стрелку небольшие погрешности в прицеливании. Для добычи крупного зверя необходим патрон с мощным останавливающим действием, которого как раз и не хватает средним калибрам.  

Некоторое время спустя я организовал маленькую экспедицию, с которой мы направились на северо-восток от нашего лагеря, на португальские территории в окрестностях горы Чипероне. Эта вылазка заняла у нас шесть дней. Местность там оказалась сплошь покрыта непроходимой высокой травой, несмотря на то что в это время года подрост такой высоты — редкость. Нам попадались многочисленные следы, среди которых мне довелось увидеть следы гну, — впервые к северу от Замбези. Слоны сюда тоже заходили, хотя их следы и были довольно старыми.  

Пока же я занялся охотой на гиппопотамов на берегах реки Шира. До сих пор я сохранял только клыки самых крупных добытых мной особей, но для коллекции трофеев мне был необходим цельный череп крупного гиппопотама. Но такого трофея, который был нужен мне, все не попадалось, хотя выбор в это время года предоставлялся неплохой, так как в месте слияния рек Ширы и Руи собралось большое скопление бегемотов. Но, увы, те, которых мне доводилось добывать, были либо слишком малы, либо, в случае со старыми особями, клыки их были слишком стерты.


На протяжении тех дней, что я проводил, отстреливая гиппопотамов, мои товарищи охотились на крокодилов. Однажды днем, едва мы стали обедать, товарищи по лагерю вытащили на берег очередную добытую гигантскую рептилию. Вдруг вокруг нее начала собираться толпа, и все наперебой стали голосить о том, что в желудке земноводного хищника находятся части человеческого туловища. При ближайшем рассмотрении подтвердилось, что в пищеводе рептилии находились рука, нога и несколько ребер, очевидно, принадлежащих человеку. Останки находились раздельно и были мало повреждены, хотя, по крайней мере так показалось при дневном свете, уже подверглись разложению желудочным соком.  

Я было предложил попробовать опознать останки, но никто не захотел до них даже дотрагиваться, поэтому было решено сбросить все, как останки, так и тушу крокодила, обратно в реку. Человеческие останки остались плавать на поверхности и были замечены матросами проплывавшего по реке небольшого судна, которые доложили старшему офицеру о том, что видели уносимую течением руку белого человека. Новость мгновенно облетела округу, подняв волну беспокойства.
На следующий день был добыт еще один крокодил, в желудке которого были найдены голова и плечи того несчастного, чьи останки мы уже обнаружили ранее. Эти ужасные находки подвигли меня на то, чтобы и впредь непременно разделывать туши отстреливаемых крокодилов.  

Двумя годами позже на озере Ньяса из желудка гигантской рептилии, превышавшей в длину 6 ярдов, был извлечен целый набор из двадцати четырех медных браслетов, а также свалявшийся комок волос; прожорливое земноводное оказалось не в состоянии переварить эти предметы после того, как лишило жизни их обладательницу.  

К февралю наступающего 1895 года решили покинуть берега реки Шира и отправиться за 270 миль (прим. пер. — 1 миля — 1,6 км), в глубь континента, где дичи было в достатке.


Три месяца не прекращаясь лил дождь. Молодая трава выросла в высоту около двух футов (прим. пер. — 1 фут — 0,3 метра), деревья покрылись листвой, а некоторые из них отяжелели под весом плодов. Между редкими ливнями небо совершенно проясняется — царит лето.  

Это — лучшее время для охоты на слонов и буйволов, но в то же время — худшее для охоты на львов, с которыми сейчас нужно особенно держать ухо востро.
Наш лагерь был расположен на холме, между двумя небольшими протекающими в песчаных руслах речками. Мы оградили наше жилище забором из веток и колючего кустарника, который должен был защищать нас от непрошеных гостей. Наше поселение состояло из четырех палаток и десяти навесов с крышами, покрытыми сухой травой. Один из моих спутников предпринимает с большей частью экспедиционеров трехдневный марш-бросок, поэтому со мной остаются мой помощник Бертран и еще двадцать человек. В округе на 13 миль не было ни единой деревни, в ближайших окрестностях не было даже сколько-нибудь проторенных троп, повсюду царила первозданная природа.  

Однажды утром около семи часов все оставшиеся в лагере сидели у костра. Только что взошло солнце. Было принято решение попытать удачи в охоте на слонов, чьи следы мы находили в окрестностях лагеря неоднократно за последнюю пару дней; бесшумно собравшись, мы разделились на две группы и отправились в путь.
Здесь следует пояснить: в той местности, где мы находились, среди деревьев преобладает то, что туземцы называют «фула». Плоды этого дерева по виду напоминают дикий миндаль, а заросли таких деревьев заполняют округу пьянящим фруктовым ароматом. Его плоды — любимое лакомство слонов. Поскольку деревья фула вырастают до огромных размеров и расшатать их не представляется возможным даже слонам, то последние вынуждены терпеливо ждать, пока желанное лакомство само упадет на землю.  

Одно стадо слонов уже нанесло визит в близлежащие заросли плодовых деревьев, но немного покружив и убедившись в том, что заветные фрукты еще не созрели, они, очевидно, решили нанести повторный визит несколько позже. Этого-то мы, охотники, как раз и дожидались.  

Необходимо было пополнить мясные запасы, и мы решили поохотиться на дичь поменьше. Там, где планируется охота на слонов, шуметь, а тем более стрелять, крайне нежелательно, так как чуткие животные скорее всего станут избегать такого места. Но поскольку слоны выходят на кормежку, как правило, вечером или ночью, то выстрелы в дневное время не должны были их вспугнуть.  

Итак, мы снова двинулись в путь по следам буйволов, на стадо которых мы вышли спустя всего полчаса: они мирно паслись на небольшой возвышенности. Мы окружили эту площадку и стали осторожно скрадывать животных. Подойдя на 100 ярдов, мы смогли рассмотреть все стадо: оно состояло из пятнадцати особей. Среди них было только три взрослых быка, один из них выглядел наиболее внушительно: он размеренно перемещался, в то время как на его холке с шумом перепархивала целая стайка мелких птичек, собиравших паразитов с его шкуры.  

Поскольку бык-гигант, на которого пал мой выбор вначале, стоял неудачно для выстрела, да к тому же и слишком далеко, то я решил удовольствоваться тем быком, который представлял собой самую легкую мишень. Недолго думая, я выстрелил в выбранного мной буйвола по лопатке, надеясь, что положу его на месте. Но не тут-то было. После выстрела все стадо галопом унеслось прочь. Мы пошли по следу раненого животного, соблюдая все возможные меры предосторожности, так как местность кругом заросла густым подлеском. На наше счастье, мы вскоре обнаружили дошедшего зверя. Рога этого быка были очень неплохи, но как же досадно было, что не представилось возможности добыть его старшего товарища!