В эти столетия семга и поморы образовывали систему, основой которой был промысел такого количества рыбы, которое, с одной стороны, оказывалось достаточным для продолжения рода семги, а с другой — для обеспечения жизни людей на Севере. Случаи такого баланса на протяжении столь длительного времени очень редки в истории и поэтому заслуживают большого внимания. Эта система и сформировала то, что мы называем Поморьем.
Поморье — побережье Белого моря — начало осваиваться русскими в XIV–XV веках. И основными ресурсами для освоения этого обширного и сурового региона, где сельское хозяйство возможно лишь в очень ограниченных масштабах, являлись охота, рыболовство и солеварение. Наиболее важными видами рыболовства были мурманские тресковые промыслы, промысел беломорской сельди и семужий промысел. При этом хотя по объему промысла семга уступала другим видам, цены на нее были существенно выше, чем цены на треску и сельдь. Не зря на Русском Севере лосося (семгу) называли «рыбой», а все других рыб — по их названиям.
Крупную семгу просто так не ели, ею платили налоги, отправляли к царскому столу, преподносили в качестве подарков знатным людям, продавали в более южные регионы страны, для того чтобы купить хлеб и изделия из железа. Часто лосося по этой причине и называли «семгой-матушкой».
ИСТОРИЯ ПРОМЫСЛОВ
О промысле и уловах семги в давние времена мы знаем главным образом потому, что ее использовали для уплаты налогов. Налог состоял в том, что каждый рыбак отдавал десятую часть своего улова «на государев обиход». Сохранившиеся источники позволяют воссоздать процесс сбора «десятой семги» выборными целовальниками. Каждый рыбак «являл», то есть показывал, целовальнику свой улов, о чем заносилась запись в книги сбора «десятой рыбы». Собранная рыба отправлялась в Москву, где ее поступление записывали примерно таким образом: «128 года (1620), генваря в 3 день по отписке з Двины воеводы князя Ондрея Хилкова да диака Семейки Зеленого у сотника стрелецкого у Ондрейки Захарьина да у двинского рыбного целовальника у Осипка Степанова двинские десятые рыбы семги, что собрали во 127 г., 1335 рыб, весом 260 пуд». Очень важную роль в хозяйственной жизни Русского Севера играли монастыри. Они не только были крупными земельными собственниками, но и являлись сборщиками государственных налогов с обширных территорий, в том числе и промысловых угодий. Среди монастырей, где учет рыбы был хорошо поставлен, можно отметить Соловецкий, Крестно-Онежский и Антониево-Сийский монастыри. Более поздние данные, относящиеся к концу XIX — началу XX веков, были получены из материалов Архангельского губернского статистического комитета.
КАК ЛОВИЛИ СЕМГУ
Промысел семги базировался в основном на рыбах, мигрирующих из моря в реки для нереста в летне-осенние месяцы, поскольку в это время семга становится наиболее доступной для вылова. Как правило, промышляли преднерестовую рыбу, редко — отнерестившуюся. Основная часть семги добывалась в реках, затем, с совершенствованием орудий лова, стал возрастать морской прибрежный промысел. К XX веку существовало уже около двадцати разновидностей морских и речных орудий лова семги.
Забором, или заколом, называлась конструкция, полностью или частично перегораживавшая русло реки. В заборе делались отверстия, в которые вставлялись ловушки. Рыба, идущая на нерест, поднималась вверх по течению и в поисках прохода попадала в ловушки, откуда не могла выйти. Заборы упоминаются часто как традиционный способ промысла. По-видимому, они на протяжении долгого времени, возможно, столетий, ставились каждый год на одном и том же месте. На крупных реках с большой популяцией семги имело место сооружение целых систем заборов и заколов.
Сооружение крупного забора было трудоемким и достаточно дорогим мероприятием и потому было под силу только значительным коллективам людей. Судя по документам Соловецкого монастыря, строительство забора начиналось при окончании ледохода, а при начале ледостава забор разбирали и «волочили на гору» во избежание его повреждения льдинами. На протяжении всей эксплуатации забора он требовал неустанной заботы, немедленного ремонта при повреждениях, но зато и продуктивность такого способа лова была высока. При этом забор приходилось строить или чинить ежегодно, поскольку даже самый прочный забор разрушался осенними и последующими разливами. Поэтому строительство крупного забора и лов на нем являлись делом всей общины.
Кроме заборов семгу ловили также при помощи ставных и плавных сетей. Ставные сети (гарвы) по принципу действия отчасти напоминали заборы. Они ставились с таким расчетом, чтобы преградить рыбе путь на нерест и привести ее в ловушку. Гарвы достигали очень значительных размеров, и их постановка, так же, как и строительство заборов, требовала значительных усилий. Наиболее доступным для мелких хозяйств был способ ловли семги поездами, то есть плавными сетями.
Он требовал участия всего четырех человек на двух лодках, между которыми поднималась и опускалась сеть, при удаче зачерпывающая идущую на нерест семгу. Как правило, способы промысла применялись комбинированно. Ядром промыслового района часто служил забор, а при нем разворачивалась иная рыболовная инфраструктура, включающая места постановки гарв и поездования. В крупных реках часто использовали закидной невод.
Места ловли не выбирались случайно, а определялись исходя из знания природы родных для рыбаков мест. В результате многолетней промысловой деятельности поморов были определены наиболее уловистые и удобные для промысла места, получившие наименование тони. Тони могли быть и речными, и морскими. Каждая тоня была оборудована для проживания промышленников, хранения рыболовных снастей, а также заготовки улова. Как правило, в пределах далеко расположенных от места жительства рыбаков тоней находилась одна или несколько избушек, в которых рыбаки проводили рыболовный сезон. Именно тони были основным местом промысла и служили основной единицей собственности при распределении промысловых угодий среди владельцев.
Система тоней оформилась в Поморье в начале XVI века, когда на Белом море в них были превращены все легкодоступные и пригодные для ведения промысла участки. При этом названия участков и их месторасположение до нашего времени практически не изменились. Со временем тони часто превращались в постоянные населенные пункты.
ОТНОШЕНИЯ СОБСТВЕННОСТИ ПРИ ТРАДИЦИОННОМ ПРОМЫСЛЕ СЕМГИ НА СЕВЕРЕ
Высшим собственником всех угодий России было государство, персонифицированное в лице царя. Все прочие собственники (их можно назвать непосредственными владельцами) являлись таковыми постольку, поскольку их права были пожалованы и признаны государственной властью.
Право собственности на воды традиционно было неотделимо от права собственности на землю. С древнейших времен именно владелец берега и являлся владельцем вод, и собственность на рыбные ловли являлась, строго говоря, собственностью на прибрежные участки земли, на которых и располагались тони. С развитием правовых и имущественных отношений возникает и иная форма собственности на рыбные ловли — собственность на улов или его долю.
Старейшими на Севере непосредственными владельцами угодий, включающих семужные ловы, были крестьянские общины. Община распоряжалась водами, расположенными в пределах границ волости или селения. Белое море считалось общедоступным для лова, однако и его воды, расположенные между мысами, община считала своей собственностью. Несколько позже появились монастыри, которые в отсутствие на Севере светских феодалов стали основными представителями господствующего класса в регионе и также вошли в число непосредственных владельцев природных ресурсов.
Община поморских крестьян на протяжении столетий сохраняла многие архаические черты, включая систему общинной собственности на угодья. В то же время каждый из членов общины обладал значительной хозяйственной самостоятельностью при распоряжении своей долей общинных владений, включая и возможность продажи, и полного отчуждения. Сказанное в полной мере относится и к рыбным ловлям.
Продолжение следует.