Вы когда-нибудь встречали одноногого гончатника? Нет? А вот мне довелось. Мы познакомились в поликлинике, куда он пришел за медицинской справкой. Я видел его раньше, знал, что он из соседнего села, но представить охотником, да еще гончатником, не мог. В кабинет зашел бодрый худенький старичок с протезом вместо одной ноги и с застенчивой улыбкой сказал: «Мне бы медосмотр пройти, кончается срок разрешения на оружие. Я раньше в районной поликлинике проходил, а нынче решил у вас, поближе». - «А что, ружье-то для охраны держите?» - спросил я, вспоминая большой сад возле его нарядного, с резьбой на окнах, дома. «Да нет, для охоты». - «Так вы охотник?» - «Да», - опять улыбнулся он. - «Ну конечно, у вас в селе только под горку спустись, и вот оно - водохранилище, утки».
- «Да я, доктор, знаете, не большой любитель утиной охоты. В открытие схожу, да еще несколько раз, и все. А вот на зайчика, да с собачкой, это у меня как болезнь, настоящая страсть». «Да как же вы на одной-то ноге? Тут и на двух-то успевай поворачиваться». - «Да вот так, приспособился. Ноги-то нет (слава Богу) только по колено, так что ковыляю быстро, но в основном с палочкой. Когда в сорок пятом вернулся с фронта инвалидом, мне еще и двадцати лет не было. Молодой, сил много.
Охотиться начал еще мальчишкой, до войны, и что же теперь, бросать охоту? Да ни за что! Охотников было мало, а зайца - пруд пруди. Только вышел за деревню - тут тебе и русаки. А до леса всего два километра. Собаку завел, стал в лес на лошади ездить, в телеге. Бегать, конечно, не мог, и с подъема по дичи не выстрелишь, но на лазу встанешь, обопрешься спиной о дерево и подстоишь белячка. Правда, иногда падал после выстрела. А потом государство транспорт стало выделять инвалидам. Тут уж я в любое место стал ездить. Старался, конечно, чтобы лес был не буреломный и не болотистый. Ходил, пока снег по щиколотку, а когда выше навалит - все, конец охоте, вязну и падаю. Удивлялись люди, как я на одной ноге управляюсь в лесу, а некоторые и завидовали. На двух ногах не могли столько дичи брать, а я добычливый, и собаки у меня всегда хорошие были.
Не один раз озадачивал я людей своими следами. Как-то раз вышел на опушку, а там трое охотников: ходят, разглядывают, что-то на снегу смотрят. Оказывается, это они мои следы рассматривали и никак не могли понять, что это такое: один след ноги и две дырки рядом?
А еще я любил весной на тетеревином току охотиться. Глухарей-то у нас немного, да и подойти мне к нему весной почти невозможно. И все же за свою жизнь я видел двух глухарей на току и считаю это большой удачей. Ну а на тетеревиный ток можно подъехать и подойти.
Да и тетеревов раньше было очень много, больше чем по полсотни штук токовало, да и токов много было. Шалаш я заранее ставил и делал капитально, с умом.
Как-то взял за утро четырех косачей и ковыляю понемножку домой, а навстречу четверо охотников из вашего поселка и все пустые. А среди них сын писателя Пермитина, Игорь Ефимович. Он больше всего удивлялся моей добыче. Все просился потом вместе сходить, да как-то не пришлось».
Мой собеседник слегка разрумянился, рассказывая о былых охотах, и я, забыв про прием и больных, тоже стал рассказывать о своих интересных случаях на охоте.
В кабинет вошла медсестра и тихо сказала: «Там в коридоре целая очередь, ждут приема».
«Ох, извините, - заторопился рассказчик, - заговорил я вас, помешал». - «Да ничего, не волнуйтесь, я всех приму и окажу помощь. Здоровья вам и ни пуха ни пера. До встречи на охоте.»