На судоремонтном заводе любителей рыбалки хоть отбавляй. А у моего приятеля Анатолия в бригаде одни спорщики, любят поболтать о снастях, о трофеях, и все сводится к одному — к тому, кто на прошедшей рыбалке самую большую рыбу поймал. Бывает, не на шутку разойдутся, слышишь: «Сто баксов ставлю, разбивай!» Кто-то замечает: «Но это половина твоей зарплаты». «Все равно. Спорим?» И так уж Анатолию всегда везло, что какую бы крупную рыбу кто ни ловил, а он в этот день поймает еще больше.
У Анатолия шестиметровый ял и, когда я отдыхал в Севастополе, он частенько брал меня с собой на рыбалку. Однажды мы вышли в море втроем — с нами увязался шурин Анатолия — Михалыч, имевший какое-то отношение к местной рыбинспекции...
У нас с Анатолием была любимая подводная баночка в стороне от города и в полу-миле от берега, возле которой хорошо ловилась любая рыба. В этот день, вооружившись длинными поплавочными удочками с глухой чувствительной оснасткой, мы отправились туда ловить барабульку. С моря дул сильный ветер, и чтобы ял меньше болтало, мы шли галсами, то, подставляя ветру нос, то корму. Мы немного припозднились — видно было издалека собравшуюся над банкой плотную группу лодок, а тут еще Михалыч, показывая рукой в сторону горизонта на какое-то белое пятно в волнах, стал отвлекать капитана расспросами, что бы это могло быть, да ни подплыть ли нам посмотреть.
— Да дрянь какая-то плавает, — отвечал Анатолий, — пакет, видно, какой-то.
— Нет, не пакет, навроде как птица какая на воде распласталась, белая, похоже как чайка, возьми поближе на.., — попросил Михалыч.
— Что-то таких огромных птиц я не знаю, — вставил я свое слово, прищуриваясь за очками.
Мы еще много спорили, что бы это могло быть, медленно приближаясь к непонятному предмету под не слишком мощным моторчиком, как вдруг чуть ли ни одновременно ахнули: «Рыба! Огромная!» А Анатолий, опасливо посмотрев, спросил:
— А это не акула, хлопцы? Я хоть сам и подводник, но акул боюсь.
— Откуда в Черном море такие акулы, — успокоил я его. — Тем более она кверху брюхом лежит.
Подошли еще ближе и, наконец, смогли рассмотреть, как следует огромную белугу. Она лежала на боку, возвышаясь более чем на метр над водой, показывая нам жирное белесое брюхо и фиолетово-серые бока с двумя рядами огромных жучек (роговые образования на теле). Хребтина была притоплена в воде.
— Вот это да! — воскликнул я. — Больше твоего яла.
— Метров шесть с половиной, — подтвердил Анатолий. — В моем яле ровно шесть метров.
— Да таких белуг не бывает на..! — прохрипел Михалыч. — Я сроду таких не видел.
— Не верь глазам своим — сказал капитан и добавил: — Глушенная, видно недавно учения где-то были.
— Дохлая, — сказал Михалыч.
— Нет, кажется, шевелит жабрами, — возразил Анатолий.
— Это волнами. Ты на ее глаз глянь — мутный. Давно откинулась, — настаивал на своем Михалыч. Потом он перебрался на корму, чтобы лучше рассмотреть находку и вдруг согласился: — Не, жабры розовые, похоже, и впрямь, еще живая. Ну, хлопцы, повезло нам — икру теперь будем хавать всю зиму, а что не схаваем, то понадкусаем. Давай, суй ей канат через рот, а кошку закрепи за жабрами.
— Так это ж браконьерство, Михалыч! — возразил Анатолий.
— Какое браконьерство? — возмутился собеседник. — Я что теперь должен кинуть все это добро, чтобы оно дохло и пропадало? Я, между прочим, при исполнении. А куда, скажут, глядит наша рыбинспекция? Сдадим официально по акту на рыбозавод, ну и нам, конечно, что-то перепадет.
— Да нам-то чего надо! — как-то неопределенно с отчаяньем в голосе ответил Анатолий, что мы икры не ели? — он сделал паузу, оглядев нас из-под моряцкой фуражки, и добавил язвительно: — Ладно уж, для ридной Украины так и быть пострадаю. Эх, пропала рыбалка! — и с этими словами, он отвязал от носа яла тридцатиметровый линь с кошкой, служившей для крепления к бую во время рыбалки, и стал продевать свободный конец через громадный рот рыбы, засунув в него руку по самые плечи.
Взяв рыбу на буксир, мы медлено-медлено стали продвигаться в сторону берега. Шли строго от ветра, чтобы волной не заливало присевшую корму, и неминуемо должны были пройти мимо нашей заветной баночки. Понемногу силуэты рыболовов в лодках стали проясняться. Уже было отчетливо видно, как успешно они орудуют удочками. Барабуля шла крупная.
Не доходя рыболовов, Анатолий переключил мотор на холостые обороты, но он — чих-пых, и заглох. Повозившись с движком и пошарив по лючкам, Анатолий доложил:
— Приплыли, опять какой-то мерзавец бензин слил на стоянке. Придется у рыбачков просить, должны выручить.
Нас несло по инерции вперед, но немного в сторону от рыболовов и когда мы поравнялись с ними, то и белуга оказалась рядом — тут видимо сказался закон физики, ведь масса ее тела была больше массы яла, а обтекаемость лучше.
Тем временем Анатолий, вместо того, чтобы начать с рыболовами разговор о бензине, не подумав, крикнул им в шутку:
— Эй, ребята, мы тут с Михалычем поспорили, что это — акула или рыба?
Неожиданно для нас рыболовы засуетились, подняли якоря, покидали в лодки свои снасти, кто сел на весла, а кто завел мотор — и как-то враз место над банкой опустело.
— Эй, куда же вы, я пошутил, — кричал им вдогонку Анатолий, но его никто и слушать не хотел.
— Ничего, — сказал Михалыч, — вон у них тут буй, надо как-то до него дотянуться. У тебя еще веревка есть?
— Есть.
— Привяжем к бую и на веслах к берегу, ребята мои на мощном моторе ее вмиг притянут, — последние слова Михалыч говорил уже без энтузиазма, но продолжал вглядываться в морду рыбы.
— Михалыч, что вы все любуетесь ею, — сказал я несколько с раздражением, справедливо считая его виновником того, что увлекательная ловля барабули не состоялась.
— Она, кажется, на меня смотрит, — сказал Михалыч, как-то сразу съежившись.
Анатолий взял бинокль и, вглядываясь в черный кругляш маленького, как у свиньи, глаза, прокомментировал:
— Точно, вроде как зрачок проясняется, вроде как пелена с него сходит.
Пока мы, остолбенев, разглядывали рыбу, она стала проявлять признаки жизни, вначале слегка шевельнув плавником, потом, вдруг, активно заработав жабрами, и, наконец, когда белуга сделала первую попытку перевернуться на брюхо, — она так ударила по воде хвостом, что нас сильно окатило водой.
Первым подал голос Михалыч:
— Анатолий, развязывай, на..., конец, она сейчас утащит нас в море.
Анатолий воспротивился:
— Ты что, Михалыч, она ж с таким длинным куканом во рту за что-нибудь замотается и сдохнет.
— Хрен с ней, развязывай, я тебе говорю!
В это время над поверхностью моря снова взмыл огромный косообразный хвост белуги, и от его, казалось бы, пока еще вялых движений, нашу лодку чуть не накрыло волной. Анатолий стал торопливо шарить руками по узлу каната, но его в процессе буксировки так затянуло, что развязать его не представлялось никакой возможности.
— Руби, на..., — визгливо завопил Михалыч и как-то смешно затоптался на месте, как будто это могло ускорить дело.
Видя, что Анатолий все еще мешкает, Михалыч выхватил откуда-то нож и подскочил к канату.
Анатолий преградил ему дорогу:
— Погодите, Михалыч, дайте сюда, — он вынул из рук рыбинспектора нож. — Сейчас я все сделаю, сделаю так, чтобы рыба не пострадала, — с этими словами он стал быстро скидывать с себя одежду и, оставшись совершенно голый, с зажатым в зубах ножом нырнул в воду.
То, появляясь, то скрываясь в волнах, Анатолий быстро приближался к белуге. Увидев возле себя человека, та взметнулась с такой неожиданной силой, что мы долго не могли рассмотреть в волнах капитана — думали ему конец. Но Анатолий даже ножа не выпустил — сталь сверкала в его зубах — и опять смело направился к голове рыбы. Белуга, как будто поняв что-то, на время присмирела. Пользуясь моментом, наш отчаянный товарищ перерезал канат, выходящий из огромного рта, затем ухватился за кошку и вынул ее из жабр. Рыба, почувствовав свободу, тут же перевернулась на брюхо и постепенно стала уходить под воду. Освободившуюся лодку довольно быстро понесло на волнах, и мне пришлось сесть на весла, чтобы, ныряющий в волнах спасатель рыбы смог доплыть до кормы...
Ну а потом мне рассказывали следующее. На другой день у Анатолия на работе все, как обычно, собрались в курилке. Как всегда, зашел спор о том, кто в выходные поймал самую большую рыбу. Анатолий молча курил. Удивившись необычному поведению рыболовного рекордсмена, все безмолвно косились в его сторону взглядом, ожидая, что везучий рыболов вот-вот заговорит. Наконец, один рабочий не выдержал:
— Анатолий, ну а ты че молчишь? Ты-то какого размера рыбу вчера поймал?
— Шесть с половиной метров, — меланхолично ответил Анатолий, выпуская из ноздрей сизый папиросный дым.
Рабочие были в хорошем настроении и поэтому дружно заразительно засмеялись. И только один, который в тот день ловил барабулю на «баночке», серьезно подтвердил:
— Правду он говорит, я сам видел, только мы с хлопцами приняли ее за акулу...