заметке А.Клепцова “Смерть зверя” (“РОГ” №21 от 22 мая 2002 г.) говорится о запоздалой жалости охотника к добытому зверю. В заключение автор статьи спросил: “Уважаемые читатели, что скажете вы?”
О внутренней борьбе человеческой души писали многие и не раз. Хорошо сказал об этом известный охотовед В.Дёжкин, процитировавший высказывание А.Швейцера: “Добро то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей”.
Как пишет А.Клепцов, к нам поздно приходят боль, жалость, стыд... Поздно ли, рано ли, но все-таки приходят.
Э. Сетон-Томпсон зарекся не стрелять оленей и клятву свою сдержал. Другой зарекся не промышлять бобров. А Эрнест Хемингуэй утверждает: “Настоящий охотник бродит с ружьем, пока он жив и пока на земле не перевелись звери”. Странно, но я с ним согласен, ибо был рожден охотником, и мне от этого не уйти.
Охотиться, чтобы пострелять, убить хоть кого, - призвание плохого человека, и такие есть. Они рядом с вами, со мной. Сейчас он не знает, что я про него пишу. Увидит, прочтет. А вот когда поймет? Неужели к сорока пяти?
В ту осень ружья у “ворошиловского” стрелка не было, и по доброте душевной я отдал ему свое и бродил за ним подобно подружейной собаке. Стрелял он неплохо: мы добыли несколько уток и косача. Изнемогая от жары и усталости, плелись к дому. Дошли до небольшого прудка. Уток на нем не было, но почему-то стрелок, вырвавшись вперед, шел на полусогнутых. К кому он крался - не видел, а когда увидел, было уже поздно. Взлетела цапля, он выстрелил, и раненая птица упала в воду. Цапля у нас, что выдра в Сахаре. Удерживая себя от налетевшего гнева, спросил: “Зачем стрелял?” - “Так просто”, - был ответ. Скрипя зубами, я пошел прочь от “ охотника”. Он задрал болотники и полез к цапле. Достать он ее не смог и стал фотографировать. Нервы мои не выдержали, и я крикнул: “Гад! Добивай скорее! Зачем мучаешь?” Он добил птицу, и Умка вытащила ее на берег. Другая цапля кружила над лесом, оплакивая подругу. Их было только две. “Кого я натаскивал столько лет?” - вертелось в моей голове. Дождавшись снайпера, я вырвал ружье и молча продолжил путь.
На опушке Умка посадила белку и стала ее облаивать.
- Давайте убьем, - предложил придурок. - Интересно.
Я чуть не подавился злобой, но очухался и покрыл его трёхэтажным матом. Мы уже были в зеленой зоне, ружье в чехле, как на нашем пути появилась безобидная дворняжка.
- Дайте я ее грохну, - попросил он.
Ну как таким давать оружие с 16 лет?! Смерть ты собачья, а не охотник.
Ругаю я его, а ему до лампочки. Неужели у таких жалость к живому пробьется только к сорока пяти?
Дорогой А.Клепцов! Извините, что не мог дать должного ответа на вашу заметку, тяжелая тема. Я не один, кто-нибудь напишет.
Про себя скажу - я не святой, а великий грешник. И пока меня держат ноги, буду бродить с ружьем, так как рожден охотником.
“Птичку” мне жалко тоже, и это естественно, я человек, а это говорит о многом.
дер. Чернушка,
Пермская область