Ах, Астрахань, Астрахань, сколько я слышал о ней! Мне после поездок на подмосковную утиную охоту она казалась настоящим охотничьим раем. Еще будучи совсем маленьким охотником, я слушал рассказы отца, как они, охотники-стендовики, брали там по 100-150 уток за день. Позже я ловил каждого вернувшегося оттуда и жадно выспрашивал, сколько видел, сколько стрелял, куда заплывал и на чем. Постепенно в голове образовалась полная каша. Кто нахваливал каспийское раздолье, а кто, плюясь, обещал, что ноги его больше там не будет.
Наконец появилась первая возможность отправиться в неведомую страну. И не просто поехать, а с опытным и попутчиками, неоднократно побывавшими там на одной из военных баз. Кроме того, встречал нас председатель местного ОСВОДа и обещал устроить все в лучшем виде. Решено — едем.
Через несколько дней выгружаемся из поезда. На платформе нас встречают и — в автомобиль. На машине до Астрахани, дальше на моторной лодке до базы-дебаркадера. По пути радующие глаз охотника картины — встречные лодки, на носу которых разложены утки, гуси и какие-то красно-желтые птицы. «Огари», — объясняет мне самый опытный в нашей компании Михалыч. Кроме него, еще Андрей, тоже матерый астраханец, и я, впервые увидевший Волгу. Что-то ждет меня там, впереди, у Каспийского моря?
А ждало меня глубочайшее разочарование. После приезда, размещения и знакомства с егерем и охотниками мне выдали железное корыто под названием кулас, длинную палку-шест и сказали: «Плыви, вот тебе плавни, охоться».
Михалыч с утра уплывал куда-то и к вечеру возвращался с 5-7 утками, я пристраивался к Андрею, но угнаться за ним не мог и сразу же отставал. Мое корыто совершенно не хотело плыть туда, куда хочу я. В результате за два дня взял одну утку и одну лысуху. И это рай, куда так стремился? Я понял тех охотников, которые плевались, глядя на такую охоту. Наконец, взбунтовавшись, и потребовал весельную лодку, которой владею очень хорошо. Меня поддержал Андрей, и Михалыч пошел договариваться. Поскольку он имел тут вес, нам выдали не только лодку, но и небольшой моторчик.
С этого момента все сказочным образом изменилось. Андрей пересел ко мне, и мы даже стали брать на буксир Михалыча, не пожелавшего расстаться со своим плавсредством Чингачгука. Были мы с Андреем молодые и, как нам казалось, бесстрашные, а на самом деле неопытные и глупые. Когда впоследствии егеря узнали, куда мы плавали на нашем утлом суденышке, к тому же сломанном пополам и кое-как сшитому, они покрутили пальцем у виска.
В первую же ночь мы (предварительно отцепив Михалыча в нужном ему месте) пересекли огромный залив глубиной в несколько метров почти в шторм. Углубившись подальше в камыши, нашли небольшой плесик, выкинули чучела и стали ждать. Честно говоря, мне и тут не очень понравилось. Нас окружали камыши, больше похожие на деревья. Обзора никакого и сидеть довольно скучно. Наконец рассвело, и на плес стали плюхаться неведомо откуда взявшиеся утки. Мы взяли по нескольку штук, и я снова затосковал. Дело в том, что Андрей любит стрелять сидячих, а я терпеть не могу — спорта никакого. Не за мясом же я сюда приехал.
Мое внимание привлек гул, непрерывно раздававшийся где-то вдалеке, за камышами.
— Это птичий базар, — объяснил Андрей, — там и бакланы, и чайки, и утки, и гуси.
— Гуси!!! — завопил я. — Так что же мы тут делаем?
— Ладно, — снисходительно ухмыльнулся Андрей, — займемся ими завтра, хотя это и непросто.
На следующий день мы тщетно пытались пробиться сквозь стену камыша, окружающую базар, или найти хоть какую-либо лазейку. Только к вечеру по неприметному ерику мы подошли не к самому базару, но довольно близко к нему. С нашего плеса гомон слышался очень громко, и уже можно было различить голоса гусей и “мяуканье” огарей.
Пока мы решали, как быть дальше, из-за камыша, довольно далеко, вылетела стайка этих красивейших уток. Я не выдержал и ударил по головному. Второй или третий, свернувшись, шлепнулся на воду. Что тут началось! Тысячи птиц поднялись в воздух: чайки, гуси, утки, бакланы, цапли и даже пеликаны. В нашу сторону почему-то летели только утки различных пород и огари. Через 10 минут лет прекратился. Нашей добычей стали десяток уток и четыре огаря. Это уже кое-что. Решив назавтра вплотную заняться гусями, отправились домой. К моему удивлению, у Михалыча одного был десяток уток. Андрей только посмеивался.
— Михалыч — настоящий добытчик, — шепнул он, — заплывает на куласе в камыш, разбрасывает чучела, маскируется и ждет, когда утки сядут (влет он вообще не любит стрелять). Затем, — продолжает Андрей, — Михалыч ждет, когда птицы сплывутся и бах!.. 3-4 готовы.
И вот мы снова на плесе возле базара. На этот раз и Михалыч с нами. Подозрительна только тишина, из-за «стенки» не слышно знакомого галдения, хотя уже светает. Очевидно, базар переместился. Делать нечего, выстраиваемся фронтом вдоль камыша и ждем. А вот и первая ласточка: «га-гак, га-гак» — то удаляется, то приближается с разных сторон. Очевидно, крутится разведчик. Неожиданно крупный силуэт появляется прямо у меня над головой. Решив, что лучше гусь в лодке, чем стая их где-то за стеной, не задумываясь, ударяю по нему четверкой и сразу же добавляю нулевкой. Силуэт ломается в полете, и крупный гуменник плюхается в десяти шагах. В радостном ознобе выпрыгиваю из лодки и тут же заливаю сапоги. Плевать, главное — вот он! Первый гусь, добытый мной в Астрахани, у меня в руках! Жду вот-вот пойдут остальные.
Проходит час, а гусей все нет. Утки же частенько налетают с разных сторон. Слышу выстрелы Андрея и Михалыча, очевидно, они с удовольствием их постреливают. Пора и мне начать. Заряжаю на первый выстрел пятерку, оставляя все-таки остальные четыре нулевки. Неожиданно получилась очень интересная стрельба. Когда табунки уток (шилохвости, широконоски, свиязи) налетели на мои чучела, я, дождавшись, когда в воздухе «сплывутся» две штуки, стрелял. И, представляете, частенько получалось. Я так увлекся, что чуть было не прослушал “мяуканье” огарей, раздавшееся из-за спины. Обернувшись, успел выстрелить по паре и с удовольствием увидел, как они обе, свернувшись, упали на воду. Чуть позднее я сообразил, что первую стрелял пятеркой, а вторую 00. Огарь — очень крупная утка, размером с гуся-пискульку. Обе биты чисто на 35 шагов. Так какая разница — чем стрелять?
Буквально через несколько минут снова раздалось “мяуканье” немного в стороне, а затем и гусиное гагаканье. Ну, думаю, началось. В этот момент появился Михалыч, уверенно плывший строго ко мне по чистому месту. Гагаканье тут же отклонилось в сторону. «Интересно, какого черта ему тут надо? — подумал я. — Ведь только-только пошел гусь, и он не может этого не видеть».
— Михалыч! — еще издали заорал я. — Что случилось?
— Время час, пора варить суп и обедать, — раздался невозмутимый голос в ответ.
Я чуть было не выпал из лодки.
— Но ведь гусь полетел, — пытаюсь отговорить нашего кулинара.
— Нет! — Михалыч был непреклонен. — В Астрахани это закон — ровно в час обед.
Пристроившись возле меня на самой трассе пролета, не замаскированный, он достал примус, разжег его и принялся варить суп. А гуси как взбесились — то одиночки, то по 5-6 штук шли на меня, Михалыча и суп. Но то ли Михалыч им не нравился, то ли его суп, но все они неизменно отворачивали. Я перебрал все аргументы. Сначала я пытался воззвать к его охотничьим чувствам, потом слезно умолял, наконец перешел к открытым угрозам. Все было бесполезно. Ответ был один:
— Гусей еще много будет, а время для обеда одно.
Я как раз думал иначе и оказался прав. Как только Михалыч приготовил суп, не только гусиный, но и вообще всякий лет прекратился. Приплывший на сигнал «к обеду» Андрей только хохотал над моими жалобами.
Пообедав, я почувствовал, что меня колотит сильная дрожь: я промок еще утром и простоял несколько часов в сапогах, залитых водой. Стрелять сегодня, судя по всему, было больше некого, и мы отправились домой. На обратном пути я, все еще переживающий обиду, нанесенную Михалычем, неожиданно испытал полное чувство удовлетворения от того случая, который с ним произошел. Бог видит, сам не желая этого.
Михалыч заявил, что не желает плестись у нас на буксире окружным путем и будет добираться сам коротким через ерики и протоки быстрее нас. Отцепившись, он лихо оттолкнулся длинным шестом и нырнул в ближайший ерик по течению. У нас в это время заглох мотор, мы не могли тронуться с места, и счастье Михалыча, что так получилось. Пока Андрей возился с мотором, я с интересом следил, как Михалыч ловко управляется с куласом и шестом. Неожиданно стоящему во весь рост в лодке и мчавшемуся на большой скорости охотнику преградило путь наклоненное дерево. Я замер — удар был неминуем. Но опытный Михалыч, бросив шест, схватился за него руками и повис. Лодка же продолжала плыть по течению, уносясь все дальше, а наш любитель супа так и остался висеть, схватившись за ствол. Продержавшись так недолго, он без сил плюхнулся в ноябрьскую воду.
Надежды быстро завести мотор не было, и мы кинулись спасать командира на веслах. Хорошо, что мы тоже шли по течению и поэтому тонувшего выловили довольно быстро. Несмотря на весь трагизм ситуации, я не мог сдержать злорадной улыбки. «Это тебе за суп», — думал я, но при этом благоразумно молчал.
Зато на базе случилось несколько приятных моментов. Дело в том, что у нашего виночерпия Андрея существовала выработанная годами поездок в Астрахань четкая система распределения спиртного. Вечером, после охоты, каждому участнику полагалось 125 г водки, за каждого убитого гуся еще по 100 г, а также праздничные 100 г. Если же охотник промок, ему персонально в медицинских целях выдавались 100 г спирта из НЗ. Назавтра как раз было 7 ноября. Так как я промок, сбил гуся плюс суточные и праздничные — итого получилось много. Но мы с Михалычем (который также получил медицинские) люди не жадные и по-братски поделились с Андреем. В итоге на следующий день мы решили на охоту не плыть, а отоспаться. Праздник есть праздник.
Сейчас я думаю, что по большому счету, Михалыч был прав. Позднее я взял в общей сложности несколько сотен гусей, но этот «гусиный супчик» остался приятным воспоминанием.