Прочел в новом журнале «Охотничьих изданий» – «Охота и Рыбалка XXI век», №2, 2003 г. – публикацию Дмитрия Чернопятова «Сергей Миронович Киров – любимый друг охотников», где он приводит воспоминания Д.Ложечко и С.Юдина о Кирове как охотнике.
В 1986 году страна отмечала 100-летний юбилей этого выдающегося революционного деятеля. Появилось много публикаций о С.М.Кирове, касающихся главным образом его деятельности на партийных постах. Охотничья сторона жизни Мироныча никак не отражалась. В те годы увлечение охотой руководителей партии и правительства не поощрялось. Они, естественно, охотились, но пресса об этом не писала. Я решил восполнить тогда этот пробел и начал собирать материалы об охотничьей стороне жизни Кирова. Обратился с письмами в несколько музеев тех мест, где в разные годы жил и работал С.М.Киров: Уржумский краеведческий музей, музей историк Азербайджана (г.Баку), Бакинский филиал центрального музея В.И.Ленина, музей С.М.Кирова в Ленинграде. Из полученных ответов вырисовалась охотничья сторона жизни Сергея Мироновича. И стало ясно, что охота в жизни Кирова имела очень большое значение. Не случайно в разделе Ленинградского музея «С.М.Киров на отдыхе» тема охоты была превалирующей. Для Кирова понятия «отдых» и «охота» были синонимами. Моя статья о С.М.Кирове как охотнике была опубликована в областной кировской газете, а позже перепечатана и одним из центральных изданий. Теперь я хотел бы дополнить публикацию Д.Чернопятова сведениями, не нашедшими в ней отражения.
Достоверно известно, что в родных Вятских краях С.М.Кирову охотиться не приходилось. Первые упоминания об его охотничьих тропах связаны с периодом 1921-1925 годов, когда он работал на посту секретаря ЦК Компартии Азербайджана и с 1925 г. до конца жизни (1934 г.) в бытность его первым секретарем Ленинградское губкома партии.
Сергей Миронович как всякий настоящий охотник глубоко любил природу, бережно к ней относился, с наслаждением бродил по лугам и лесам. Несмотря на то, что с каждым годом у С.М.Кирова прибавлялось работы, он строил ее так, чтобы хоть раз в неделю вырваться в лес, на речку. Все выходные и праздничные дни, а также большую часть отпуска стремился проводить на природе, предаваясь охотничьим утехам. Это ему было необходимо для восстановления душевных и физических сил после огромной и напряженной работы, которой он занимался. Ф.П.Кауфельдт, бывший председатель военно-охотничьего общества Ленинградского военного округа, пишет, что когда Сергея Мироновича избрали секретарем ЦК ВКП(б), он сказал: «Ну, теперь прощай охота! А жаль. Как иногда хочется подышать свежим воздухом, побыть на природе!»
Охотиться в те годы можно было в СССР долго и повсеместно. Охота обычно начиналась с 1 августа, а билет, выданный С.М.Кирову Ленинградским областным союзом охоткооператоров, давал право охоты на всей территории страны.
Сергей Миронович был страстной, увлекающейся натурой. Он и охотой занимался самозабвенно, всецело ей отдаваясь. Это не мешало ему бережно относиться к дичи, стреляя ее лишь «для поля». Как-то, промазав по глухарю, сказал товарищу: «Я доволен, что он улетел. Только подумайте, как немного глухаря осталось в наших лесах». А вообще он «мазал» нечасто. С.М.Киров был хорошим охотником, отлично стрелял (кстати сказать, с левого плеча) и редко возвращался домой пустым. Но от неудач, как известно, никто не застрахован. Бывали они и у Кирова. В таких случаях, как утверждают очевидцы, он бывал мрачным.
Во время охоты случается всякое. Очевидцы утверждают, что в экстремальных ситуациях С.М.Киров никогда не терялся, вел себя выдержанно, хладнокровно и твердо, вселяя в людей уверенность. Нередко при этом шутил. Юмор был вообще характерной чертой Мироныча. Он любил розыгрыши, и иногда сам становился их жертвой. Участник одной из совместных охот В.А.Васильев вспоминает: «На охоте в Ушаках по зайцам сговорились пораньше встать. Все встали рано, кроме меня. Хотелось поспать. Сказал своим спутникам: «Идите без меня, я после подойду». Но уже сон был разбит. Я оделся, взял футляр, патронташ и отправился вслед за товарищами. Пройдя около двух километров, услышал, что в моем футляре что-то гремит. Оказалось, что надо мной подшутили: вынули ружье, а вместо него подложили кирпич с тряпками. После чего пожелали мне досыпать. Но пострадал от розыгрыша не только я. В то же время Сергею Мироновичу в патронташ подложили два холостых патрона. После смеялись, когда с 20-30 метров он выстрелил в зайца холостым патроном. Зайчик перекувыркнулся через голову, отдал честь лапкой и не торопясь убежал. Надо полагать, что такие проделки возможны только в хороших охотничьих компаниях, где развито чувство товарищества, любят шутку и понимают юмор, а промахи коллег встречают не язвительным смехом, а доброжелательной улыбкой.
С.М.Киров был простым и скромным человеком. Это проявлялось и на охоте. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания окружающих, он никогда не говорил чужим, кто он. «Осенью 1934 года, находясь в лесу под Москвой, я услышала выстрел, а затем увидела двух людей, – пишет Е.Головченко, – я их признала: один был Киров, другой – Орджоникидзе. Да они-то не признались». «Нет, тетенька, далеко мы не те, мы – рабочие одного завода».
Знакомые охотники и товарищи называли Кирова «дядей Васей или Василием Мироновичем. Простота и демократичность «дяди Васи» проявлялась во многом. Большинство очевидцев пишет, что он был прекрасным товарищем на охоте, общаться с которым было очень легко. Он всегда проявлял самый живой интерес к спутникам, интересовался боем их ружей, работой собак, трофеями, даже тем, кто и сколько раз промазал. Его интересовало все. Он жил охотой, сам с увлечением рассказывал, где и как поднял птицу, куда она упала. В компаниях он, кстати, нередко брал на себя роль кулинара. И прекрасно готовил. Утверждают, что особенно хорошо ему удавалась уха и утка, запеченная в глине на костре.
Любил С.М.Киров разные виды охот: и весенние, и осенние. Его увлекала охота на гусей и уток на перелетах, на уток с подхода, с гончими на зайца, на медведя в берлоге, на кабана, лося, очень любил охоту с легавой на боровую и болотную дичь. В.И.Братчиков пишет, как однажды Сергей Миронович добыл из-под сеттера двух дупелей. Был этим очень доволен, много шутил. С.М.Киров, кстати, всегда держал легавых собак, предпочитая английских сеттеров. Были у него и пойнтера. Порой он одновременно держал до пяти собак, но находились они у егерей. Как замечает К.Помелов: «С подружейными собаками Кирову не везло. Обычно это были плохо натасканные, неправильно воспитанные английские сеттера. Я подготовил ему хорошего пойнтера». Сергей Миронович хорошо понимал значение собак на охоте, любил и способствовал развитию охот с применением подружейных или иных собак. Известно, что помимо его любимой охоты с легавыми он с удовольствием охотился и с гончими. Правильное понимание роли собак в охотничьем деле проявлялось и в том, что в период работы Кирова в Ленинграде провоз охотничьих собак был разрешен во всех видах общественного транспорта.
В последний раз охотился Сергей Миронович 18 ноября 1934 года незадолго до трагической гибели. Ф.П.Кауфельдт вспоминает: В 1934 году мы получили лицензии на отстрел двух быков-лосей. Самое крупное лосиное стадо было в Кингисеппском охотничьем хозяйстве. В ноябре выпал снег, егеря готовили охоту, но время не указывали. Я собрал данные об организации, отправился в середине ноября к Сергею Мироновичу приглашать его, и условились, что как только он вернется из Москвы, проведем охоту...» Но она прошла уже без С.М.Кирова.
Сергей Миронович оставил о себе в охотничьей среде самые теплые воспоминания. Будучи сам заядлым охотником, он понимал значение этого вида деятельности в стране, всемерно ему содействовал, помогал развитию охотничьего дела в тех регионах, где работал.