Aмур-батюшка... Нет, не случайно, конечно, к названию этой водной артерии добавлена такая приставка. Мощь реки изумляет и ошеломляет, Я бывал на Лене, Енисее. Видел Волгу, в том числе в низовье, где она широко, привольно разливается по равнине и предстает перед взором человека поистине Волгой-матушкой. Каждая из этих и многие другие реки нашей страны достойны быть зачисленными в разряд уникальных явлений природы. И воспринимаются как чудесный дар Всевышнего. Глядя на них, тоже испытываешь возвышенные чувства. В том числе гордость за то, что эти реки, способные не только удивлять своей красотой, размахом, но и работать на благо человека – кормить его рыбой, давать электроэнергию, перевозить грузы – достояние нашего Отечества.
И все-таки «батюшка» именно Амур. За ним – первенство по всем статьям. Об этом я вновь, в который уже раз, подумал, когда наш катер «Амур-2» вышел на фарватер реки.
На воде расстояние скрадывается. Показав рукой в сторону возвышенного правого берега, я сказал: «Сколько до него, метров пятьсот, не меньше?»
Управляющий катером председатель совета Военно-охотничьего общества Дальневосточного военного округа С.П. Павлов улыбнулся: понятно, мол, вы не первый и не последний, кто допускает столь грубую ошибку.
– Здесь побольше километра, и до левого берега не меньше, – говорит Сергей Петрович.
Водная лента такой ширины – само по себе зрелище внушительное. Но в голове еще мысль: ведь она растянулась не на одну тысячу километров. Да и наше суденышко, смотревшееся бы на иных водоемах вполне внушительно, здесь казалось жалкой скорлупкой. Хотя катера такого класса, выпускаемые самолетостроительным заводом в Комсомольске-на-Амуре, в этих краях заслужили хорошую репутацию.
Да и что еще нужно человеку, не претендующему на особый комфорт. В носовой части – небольшая каюта с лежанками на двоих. Здесь можно переспать, укрыться от дождя. Сиденья на пятерых. Двигатель от «Москвича», по мнению Сергея Петровича, надежный и обеспечивающий приличную, до 50 километров в час, скорость. Кстати, катер, принадлежащий окружному совету, эксплуатируется уже более 10 лет. И признаков ветхости на нем пока не заметно.
– Амур беспечности не прощает, – продолжает Павлов. – Ходить по нему на ненадежном катере может только враг самому себе. Случись что – надежда на выручку минимальная. Если даже пристанешь к берегу – кто тебя заметит, а тем более возьмет на буксир.
Несильный, отнюдь не штормовой ветер дул нам навстречу. Высота волн не превышала двадцати сантиметров. Но впечатление такое, что корпус катера ударяется о неровности асфальта. Видно, тяжела амурская водица. А буруны, тут и там закручивающие водную поверхность, усиливали ощущение всемогущности, безмерной глубины реки и стремительности ее течения. Чтобы лучше почувствовать скорость течения, я попросил минут на пять заглушить мотор. За точку отсчета было взято высокое раскидистое дерево на левом берегу. И вот ситуация: волны бьют навстречу катеру, а нас несет в противоположную сторону, причем со скоростью, значительно превышающей темп движения весельной лодки.
Мы вышли от одного из причалов в заливе на окраине Хабаровска, где катер приютило наряду с другими плавсредствами одно из подразделений. Полагаю, этот факт можно расценивать как свидетельство авторитета окружного совета. Ведь найти для катера надежное место хранения в Хабаровске, где тысячи людей владеют лодками, дело непростое. Конечная точка нашего маршрута – остановочный пункт Тунгусско-Талгинского охотничьего хозяйства в устье Талги, протоки Амура, самый ближний от города. Через несколько километров от него второй, третий...
На дорогу у нас ушло около пятидесяти минут. Пролетели они как одно мгновение. Очаровательные картины природы по берегам не давали скучать. Там, где от основного русла отделялись протоки, мы уходили в них. Прекращались скачки по волнам.
И вот – Талга. Впереди на высоком берегу показались строения.
– Это и есть наш остановочный пункт, а может, лучше сказать – база отдыха, – говорит Сергей Петрович. – Сегодня утром (дело было в субботу) сюда на отдых прибыла группа более двадцати человек. Вот на этом катере.
К берегу было пришвартовано судно, превосходящее по габаритам наш «Амур» раз в десять. А может, больше. Окраска строгая – серая, как у боевых кораблей. На дощатых мостках, уходящих в воду метров на десять, две женщины с удочками и «болеющие» за них дети. На вопрос: «Как улов?» – одна из них ответила без слов – подняла из воды садок. В нем трепыхались около десятка рыбин, в основном касатки и одна с неизвестным мне ранее названием – «плеть». К рыбе мы еще вернемся. А пока, как говорится, осмотримся на базе.
От причала поднимаешься по крутой лестнице. Берег возвышается над водой метров на десять. С Павловым и егерем Николаем Стеценко обходим территорию базы. Окнами на Талгу смотрит небольшая гостиница, обитая вагонкой. За ней – баня, привлекательная снаружи и внутри довольно просторная. Она стояла «под парами» – заходи и парься. Но в этот день было жарко, а в такую погоду в баню не тянет. Да и времени у нас в обрез.
Дом егеря – типичная крестьянская усадьба с различными подсобными помещениями, с огородом. Бросился в глаза большой железный ящик, из которого шел дым.
– Это коптилка, сделанная на наш дальневосточный манер, – поясняет Сергей Петрович. – Ящик закрывается наглухо, на дно кладутся щепки тальника, рыба – на решетке посередине. Под ящиком разводится жаркий костер. Через 40–50 минут рыба готова.
Оказалось, мы подошли в самый подходящий момент. Николай снял крышку, и мы увидели золотистых лещей, источающих аппетитный аромат. Позднее я сфотографировал сына егеря Анатолия с закопченными лещами. Уж больно они красиво смотрятся. И на вкус хороши. Видно, обитателям амурских глубин на нехватку питания жаловаться не приходится. Чернявому Анатолию – около двадцати, а его младшему братишке, «жгучему» блондину Ване – пятнадцать. Шевелюра у него выгоревшая на солнце, как лен. Оба – надежные помощники отца. С подвесным мотором на лодке, с различными снастями управляются как заправские рыбаки.
...За домом егеря – более просторная гостиница. Там и остановились горожане. Мы подошли, когда они обедали в летней столовой под навесом. Пахло наваристой ухой. Нас пригласили к столу, но мы отказались. Ведь уха всегда вкуснее из той рыбы, которую ты сам поймал. Оказалось, эти люди приехали сюда первый раз, но, как они сказали, не последний. Почти хором заявили: нам здесь нравится. Кстати, плата за сутки отдыха на Талге по нынешним меркам почти символическая – пятьдесят рублей.
Было бы грешно, побывав на Амуре, не попытать рыбацкую удачу. Удалившись от базы на километр, мы причалили к берегу. Двумя днями раньше Павлов и его постоянный компаньон Евгений Дмитриевич в этом месте «обловились». Клев был отменный – в основном касатки, ловились и лещи. Нам повезло меньше. Но палочка-выручалочка здешних рыбаков – касатка – не подвела и на этот раз. Ловили закидушками с двумя крючками, на червя. Несмотря на тяжелое, не менее пятидесяти граммов, грузило, его безжалостно сносило. Леска по отношению к берегу вытягивалась под острым углом.
Первым обрыбился Евгений. Пойманную касатку длиной сантиметров двадцать он с большой предосторожностью взял двумя пальцами ниже головы. В этот момент донесся странный скрипучий звук. Оказывается, эта рыба, похожая на акулу, обладает такими «музыкальными» способностями. И очень колючая. Необходима осторожность в обращении с ней.
«Агрессивность» касатки и небольшие размеры с лихвой компенсируются хорошими вкусовыми качествами. Уха из нее получается отменная и мясо вкусное. А ловится практически всегда, с большей или меньшей интенсивностью. Берет, как правило, жадно, без обмана. Так что голодным на Амуре не останешься в любую погоду.
Правда, рыбы почти всех видов в реке стало меньше. Павлов вспоминал время, когда рыболов зимой со льда ловил на блесну до сотни и более щук в день. В последние годы вытащить десяток щук считается удачей.
Вновь и вновь, обновив червей, забрасываем закидушки. Однако кроме касаток ничего не поймали. Крупняк нас явно игнорировал. Зато порадовали сыновья егеря, рыбачившие неподалеку. Они вытащили верхогляда килограмма на два. Говорят, очень вкусная рыба, напоминающая сига.
«Побыть бы здесь подольше, хотя бы денька два-три! А еще лучше приехать бы сюда поздней осенью на утиную охоту!» – с такими мыслями я покидал Талгу.