БУДЕТ ЛИ МАССОВАЯ ГИБЕЛЬ ЖИВОТНЫХ В ЭТОМ ГОДУ?
Другой вопрос, который волнует сельских и таежных жителей края – будет ли в результате бескормицы массовый падеж дичи. Предыдущий орган управления охотничьим хозяйством предлагал комплексный план, согласно которому охотпользователи должны были подкармливать дичь в своих угодьях в голодные годы Уссурийского края. Чем планируется поддержать зверушек в этом году – совершенно непонятно. А если на общий голод в тайге придется еще и многоснежье, то дальневосточные леса грозят превратиться в пустыню на несколько лет вперед.
Хотя здесь тоже существуют разные мнения. Как скептически выразился один охотпользователь Пожарского района:
– Вряд ли зверь зимой вымрет. Не дадут ему этого мужики.
– Что, постараются и подкормят?
– Да нет, постараются и перебьют.
МНОГО ЛИ МЕДВЕДЕЙ В ПРИМОРЬЕ?
Разные специалисты дают разные ответы на этот вопрос.
Ангажированные международными экологическими корпорациями ученые в один голос утверждают, что белогрудого медведя в Приморском крае мало, очень мало – не более трех тысяч голов на весь край, и если его срочно не занести в еще одну Красную книгу, то ему не выжить под безжалостными пулями охотников. Согласно тем же официальным данным, ежегодно добывалось от 15 до 60 зверей, притом что согласно всем охотоведческим прописям лимит на добычу при трехтысячной численности должен быть не меньше 8–12 процентов, то есть двести пятьдесят–триста зверей должны изыматься ежегодно.
Но существует и другая точка зрения. Некоторые эксперты утверждают, что численность белогрудого медведя на Дальнем Востоке России занижается, и не в один-два, а в пять-шесть раз. То есть белогрудых медведей у нас не две с половиной–три тысячи, а тысяч девять–пятнадцать. И это больше похоже на истину – ведь на северном японском острове Хоккайдо, который в полтора раза меньше Приморского края, живет около двадцати тысяч медведей. Вероятно, японцы лучше умеют их считать...
Поэтому, говорят специалисты, надо просто изменить подход к медвежьему промыслу, предельно упростить порядок получения лицензий и свести до минимума их стоимость (а для жителей таежных районов сделать их и вовсе бесплатными). Так мы, по крайней мере, будем хоть знать, сколько НА САМОМ ДЕЛЕ изымается зверья из природы. Потому что сведения о легальном отстреле сегодня не имеют ничего общего с реальным изъятием зверя из природы.
Как и в большинстве аспектов нашей жизни, в этом вопросе существуют две стороны. Одна – отраженная на бумагах различных бюрократических, научных и псевдонаучных контор, согласно которым выносят решения наши руководящие органы. Другая – та, согласно которой и проистекают реальные дела в человеческой жизни и в природе. Егеря и охотоведы на местах – те, кто ближе знаком с реальной стороной жизни, – утверждают, что количество медведей в тайге остается стабильным. Зверь этот слишком сложен в добыче, чтобы человек мог с помощью неуправляемой охоты серьезно повлиять на его численность.
БУДУТ ЛИ СТРЕЛЯТЬ МЕДВЕДЕЙ ПРИМОРСКИЕ ЖИТЕЛИ?
Сегодня стоимость лицензии на отстрел белогрудого медведя в Приморье равна шести тысячам рублей – около двухсот тридцати долларов.
Эту цену определила наша замечательная Государственная Дума – видимо, исходя из покупательной способности господ депутатов. Для жителя приморской деревни, чей ежемесячный доход порой не дотягивает до этой цифры, она кажется, мягко говоря, издевательской. Что же – мужики-лесовики перестанут стрелять медведей и горестно склонят головы перед судьбиной?
Да нет же, они просто плюнут на эти, ни к чему особенно не обязывающие бумажки, и будут продолжать охотиться так, как они и делали это до сих пор.
КАКИЕ МЕДВЕДИ ОПАСНЕЕ?
Из двадцати одного случая нападений медведя на человека, которые закончились ранениями или смертью людей, в этом году шестнадцать эпизодов связаны с атаками белогрудого медведя – зверя, относительно небольшого по размерам, но обладающего гораздо более вздорным и непредсказуемым нравом, нежели медведь бурый. Белогрудый медведь редко когда весит более ста–ста двадцати килограммов, но будучи потревожен, приходит в ярость и атакует человека гораздо скорее, нежели его более флегматичный и рассудительный бурый собрат.
Небольшой медведь при нападении старается рвануть клыками ноги жертвы, кусает за пах и низ живота, словом, ведет себя, как крупная сторожевая собака. Крупный медведь сперва старается сбить жертву с ног, ударом лапы или просто ударом всей массы тела, а затем прокусывает зубами череп.
Но самое главное, что надо помнить, – это то, что самый маленький медведь в состоянии справиться с самым большим человеком.
КАК УБЕРЕЧЬСЯ ПРИ СТОЛКНОВЕНИИ?
Инструкций, как себя вести при нападении медведя, написано довольно много. Все они сходятся в одном – при встрече с косолапым нельзя проявлять признаков паники, нельзя убегать, а надо стоять на месте и пытаться отпугнуть его голосом, криком или стуком, желательно по металлическому предмету – котелку или ведру. Не стоит прыгать на месте и размахивать руками – это возбудит любопытство зверя, и он может подойти поближе, поинтересоваться, что происходит. В местах, где медведи обычны (и голодны впридачу), лучше ходить группами – шансов, что медведь атакует группу людей, гораздо меньше, чем одиночку. Медведя может отпугнуть огонь фальшфейера или злобная, смелая собака. Одновременно необходимо знать, что боязливый пес может, наоборот, спровоцировать нападение медведя, а потом привести его к хозяину. Неоднократно бывали случаи, когда испуганная собака сбивала человека с ног, а медведь потом сильно калечил или даже убивал его.
ГРОЗИТ ЛИ ПРИМОРСКОМУ КРАЮ НАШЕСТВИЕ МЕДВЕДЕЙ?
«Это не местные медведи», – говорят сегодня приморцы. «Слыхали же – вон какие пожары у нас на севере, да и Хабаровский край горит. Вот медведь и сдвинулся к нам, оборзел, начал выходить на околицы городов и в поселки».
Что это не так, говорят специалисты-биологи.
Алексей Костыря, зоолог Биолого-почвенного Института ДВО РАН, изучающий медведей уже более пятнадцати лет, утверждает:
– Мы имеем дело только с локальными подвижками. Все медведи, которые сегодня выходят к людям, – это наши, местные медведи, пришедшие из недалеких окрестностей. Просто в обычные годы с хорошим урожаем кедровых орехов им нет нужды покидать глухие таежные урочища. На кормном месте один зверь может буквально неделю находиться на пятаке в несколько гектаров – и никто его не увидит. А в голодный год он ходит широко – но тоже в пределах своего «личного» участка, при этом чаще пересекает дороги, выходит на пасеки, на помойки. Вот и создается впечатление, что медведей этих стало видимо-невидимо, значит, по мнению неискушенного человека, они пришли откуда-то. А это все те же медведи, которые всегда здесь жили, просто они стали все на виду.
Медведи строем не ходят.
ОСЕНЬ ЕЩЕ НЕ КОНЧИЛАСЬ
Впереди один из самых сложных периодов в тяжелой зверской жизни – залегание медведей в зимнюю спячку. Подавляющее большинство медведей уходит на берлогу во время первых снегопадов, которые вот-вот начнутся (а в северных районах уже начались). Именно сейчас могут появиться самые опасные медведи – голодные шатуны. Шатун – это зверь, который не набрал достаточного количества жира для того, чтобы перезимовать, и поэтому он срочно начинает искать самые доступные и обильные источники пищи. А они, эти источники, сконцентрированы, как правило, в окрестностях человеческого жилья. Как думает бороться с этой предполагаемой опасностью реформированная служба охотнадзора не вполне ясно – пресс-секретарь сообщил, что этот вопрос слишком сложен, чтобы он мог на него отвечать. Но в любом случае это не исключает новых человеческих жертв в осенней тайге Приморья.
ЛЮДИ, БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ!