Как известно, охота на медведя в весенний период в Камчатской области с 2005 года постановлением губернатора области была запрещена, в Корякском автономном округе минувшей весной охота не была открыта из-за неразберихи при проведении реформы органов государственного управления охотничьей отраслью.
Ученые, проводившие федеральную экспертизу при всем этом ратуют за ограничение весенней охоты и рекомендуют снизить добычу до 20% годовой квоты. Поскольку, цитируем: «это приводит к усиленному прессу на взрослую часть популяций и на наиболее крупных особей, особенно самцов». Но ведь и осенью охотники, вольно или невольно выбирая зверя покрупнее, чаще всего стреляют взрослых самцов, самки-то ходят в окружении медвежат. Так было и будет всегда. Тогда какой резон в желании ученых переориентировать охотников-туристов на осень? Да и возможен ли такой путь и не поедут ли потенциальные охотники за трофеями на Аляску?
Камчатка уже более 15 лет ориентирована на трофейную охоту, и сейчас ясно видно – ущерба популяции за эти годы не нанесено. Сегодня все забыли, что задолго до начала трофейной охоты, промысел медведя весной велся в ничуть не меньших масштабах, что еще в средине 70-х годов медведь вообще был не лицензионным видом и охота на него практически не ограничивалась. Именно Камчатское охотуправление было инициатором введения лицензионной охоты на медведя.
Чем же плоха весенняя охота? Подранков нет, самку с медвежатами случайно отстрелять невозможно. Рядом, на Аляске, предпочтение отдают весенней охоте и ничего, – закрывать не собираются... В «Материалах по обоснованию лимитов изъятия... на 2005–2006 гг.», подготовленных специалистами Центрохотконтроля, говорится, что «этот вид охоты («на солнцепеках» и т.п.) издавна практиковался во многих горных (и не только) регионах России, давая продукцию хорошего качества, еще неизрасходованный медвежий жир, хорошую шкуру (шкуры медведей раннеосеннего боя, «на овсах», – неполноволосы). Избирательность такой охоты при должном контроле – не недостаток, а достоинство. Закрытие весенней охоты на Камчатке следует отнести к недоразумениям бюрократического подхода – специалисты его не одобрили».
ПОСМОТРИМ ИТОГИ ОХОТЫ НА КАМЧАТКЕ в 2005 году и в предыдущие годы.
В Камчатской области в 2005 году при годовой квоте 500, выдано осенью 343 лицензии, добыто 197 зверей, в целях трофейной охоты – 82. В Корякии – квота 300, выдана осенью 71 лицензия, изъято 53 медведя, из них 33 – как трофеи.
Простой взгляд на цифры говорит о резком снижении промысловой нагрузки на популяцию. Если в области она сократилась только в 2 раза, то в Корякии упала почти вчетверо. Анализ данных по КАО показывает, что осенняя добыча по годам довольно стабильна и не имела тенденции к повышению даже в 2005 году, когда, казалось бы, после провального весеннего сезона охотпользователи должны были осенью стремиться наверстать упущенное. Учитывая наш опыт работы в туризме и знание менталитета как отечественных, так и иностранных трофейных охотников, которые давали обычно более 70% добычи, нет никаких оснований ожидать значительного повышения интереса к осенней охоте.
После того как законодатель утвердил налоговую ставку за пользование биоресурсом на камчатского медведя в размере 6000 рублей, видимо учитывая трофейную направленность использования, простые жители полуострова были отлучены от медвежьей охоты. Большинство из них – люди с невысокими доходами, им абсолютно неприемлемо отдать значительную часть месячного заработка за удовольствие добыть медведя, поскольку реализация продукции охоты весьма затруднительна и не оправдывает затрат.
Уже установлением столь высоких налоговых ставок был включен достаточно мощный экономический механизм ограничения промыслового воздействия на популяцию.
Что же до «трофейщиков», то качество осенних трофеев не идет ни в какое сравнение с весной, даже до конца сентября звери имеют очень слабоопушенные шкуры с низкой остью, которые выглядят «лысыми». В октябре шкуры смотрятся более презентабельно, не достигая, тем не менее, весенних кондиций, но добыть медведя в октябре в большинстве районов полуострова гораздо сложнее, нежели в начале сентября, когда они посещают нерестилища лососей и ягодники. Охота осенью более сложна в организации и финансово более затратная, нежели весной, кроме того, велика вероятность получения и потери подранка или отстрела самки с медвежатами, которых не всегда можно заметить в густой растительности. Сократив или прекратив весенний промысел медведя, мы включили еще один механизм ограничения промысловой нагрузки.
Задействовав одновременно и однонаправленно экономический и административный механизмы, мы уже в ближайшем будущем неминуемо столкнемся с проблемой перенаселения, и тогда медведей придется стрелять как вредных хищников. Уже в 2005 году значительно участились случаи захода медведей в населенные пункты, в том числе и Петропавловск, нападения на людей. В несколько раз по сравнению с предыдущими годами возросли вынужденные отстрелы таких медведей. Еще весной 2004 г. в Тигильском районе нами было отмечено сразу 5 случаев медвежьего каннибализма, нападений старых самцов на самок с медвежатами у берлог.
Для большинства трезво мыслящих специалистов, имеющих отношение к этой проблеме, совершенно очевидно, что популяция камчатского медведя при стабильной добыче на протяжении последних лет сохраняет свой воспроизводственный потенциал, а некоторый рост численности даже говорит о том, что возможности по отстрелу используются не полностью. Практика трофейных охот показывает, что камчатские охотоведы выбрали оптимальную систему управления популяцией, и никаких объективных причин для изменения структуры управления популяцией путем запрета или ограничения весенней охоты нет. Наоборот, это может отрицательно сказаться на воспроизводстве, ведь там где нет охоты (особо охраняемые природные территории) – воспроизводство значительно ниже, чем на территориях, где ведется интенсивный промысел. Административный запрет вкупе с экономическими рычагами, несомненно, отрицательно скажется на популяции, которая исторически сложилась под воздействием интенсивной промысловой нагрузки. В данном случае как раз ограничение охоты наносит больший вред стабильной популяции камчатского медведя.
Причины административного ограничения охоты совершенно непонятны и не поддаются никакой логике. Почему никто не посчитал, что от запрета весенней охоты в Камчатской области и неоткрытия в КАО в 2005 году территория потеряла по меньшей мере 1,5 миллиона долларов, которые обеспечивают занятость и заработок охотников и инфраструктуры (гостиницы, магазины, авиакомпании и т.п.). Бюджет недополучил от двух субъектов более 2 млн рублей только в виде платы за ресурс. А кто подумал о том, чем вообще занять охотников-промысловиков, если лишить их охоты? Всем известно, что летом на реках Камчатки давным-давно орудуют многочисленные браконьеры, изначально вынужденные стать таковыми, по большей части из-за отсутствия других источников дохода после развала совхозов, строительных управлений и прочих предприятий советской экономики в поселках полуострова. Сейчас на краю этой же пропасти находятся и охотники, лишив их официального источника доходов, мы будем тратить значительные силы и немалые бюджетные средства на борьбу с новыми браконьерами. Сомнительно, что это борьба будет эффективной. Не проще ли дать возможность людям стабильно работать, дать уверенность, что дело, которым они занимаются, перейдет их детям и внукам и они сами без всякой борьбы и без дополнительных бюджетных расходов сохранят ресурс для потомков.
Своими непродуманными действиями по ограничению и запрету весенней охоты, мы не только не сохраняем популяцию камчатского медведя, но и ударяем по людям, занятым в охотничьей отрасли.
Складывается впечатление, что власти больше озабочены тем, как бы население страны не стало жить лучше, и делают все, чтобы этого не произошло. Видимо, чиновники не могут понять, что охота на севере и востоке страны – это не забава с ружьем, а тяжелый повседневный труд.