Когда оказался летом в Магадане, грех было не половить той самой красной рыбки, которой наравне с золотом богат этот край. Край – в буквальном смысле слова. Здесь, на берегу Охотского моря заканчивается самая восточная федеральная трасса «Колыма». Да и сами магаданцы Колыму считают не иначе как островом, называя Россию Большой землей.
Узнав из местной газеты места, где разрешен любительский лицензионный лов, выбрал реку Олу, впадающую в Охотское море в сорока километрах восточнее Магадана, рядом с одноименным поселком. Добраться туда не сложно. С городского автовокзала в поселок несколько раз в день ходит рейсовый автобус. В ожидании автобуса разговорился с местным рыболовом. Тот рассказал, что был пару дней назад на Оле, что кета пока идет слабо и что кроме кеты изредка попадается кижуч под девять-десять килограмов. А еще рассказал, что во время рыбалки к нему из кустарника вывалился здоровенный медведь, как при этом он натерпелся страху. Теперь вот, не пожалев денег на билет, едет в компании с беспородной собачонкой, в надежде, что та хоть предупредит заранее о появившемся поблизости звере. Ну да, ну да...
До Олы доехали быстро. Сошли у моста.
В трехстах метрах ниже вагончик, где областное общество охотников и рыболовов продает лицензии на любительский лов. День рыбалки стоит двадцать рублей. Правда, потом за каждый пойманный хвост надо доплатить еще по семь рублей. Попутчик облачается в штаны от химзащиты и вброд перебирается на остров, а я ухожу ниже, на галечную отмель, где течение разделяется на два рукава. Приглядываюсь к другим. Практикуемый здесь способ ловли не сложен. Основная снасть - длинный спиннинг с колеблющейся блесной на конце лески и большим поплавком примерно в метре выше. В непромокаемых штанах или болотных сапогах заходишь в поток и держишь блесну в струе, примерно в двадцати метрах ниже. Поднимающаяся вверх по течению кета в основном игнорирует блесну, но время от времени находится и такая, которую блесна раздражает и она ее кусает буквально как собака. Не прозевал с подсечкой, вывел без потерь, рыба твоя. Вот так, без затей. То, как поднимается рыба, видно по серым теням, движущимся в прозрачной воде. Кроме кеты, понимается мальма. Небольшая, но, говорят, очень вкусная красная рыбка. Ее можно ловить без лицензии на поплавочную снасть. Наживка - вареная икра кеты.
К сожалению, у меня в походной экипировке только обычной длины сапоги. Наплевав на сухость, пытался забредать в них, однако вода холодна настолько, что стоять в ней невозможно. Потому пытаюсь ловить с берега, стараясь как можно дольше удерживать сносимую течением блесну в струе. На реке жарко и можно сочетать рыбалку с колымским загаром. Лишь время от времени с Охотского моря, которое в полукилометре отсюда, налетают порывы холодного ветра, и тогда сразу хочется одеться. С рыбалкой мне не везет. Как, впрочем, и другим рыболовам, пытающим счастья с берега. А те, кто стоит в воде, время от времени вынимают кету весом от двух до четырех килограммов. Если попадается меньше, стараются незаметно отпустить. Два или три раза и я ощущаю короткие толчки по блесне, но то ли не успеваю подсечь, то ли рыба действительно лишь толкает блесну, а не берет ее. К вечеру, перепробовав разные блесны и мушки, вылавливаю таки кету примерно на два с половиной килограмма. Этот размер для меня в самый раз. Больше просто не надо, потому как не съесть. Собравшись, по мосту перехожу на другой берег. Там, между протоками, на острове кустарник, дрова и вообще неплохое место для того, чтобы поставить палатку не на виду. Мне совсем не хочется, чтобы ночью меня разбудил яркий свет в глаза, например, фонаря рыбнадзора, принявшего укрывшегося в кустарнике путешественника за браконьера. Определившись с ночлегом, иду осмотреться и за кустарником нахожу мелководную, перегороженную с одного края завалом из бревен небольшую протоку с галечным дном, а в ней приготовившуюся к нересту кету. Это три самки, каждая на своем участке, и два-три самца подле каждой из них. Если какая-либо другая самка кеты имеет неосторожность приблизиться, охраняющая будущее или уже состоявшееся место кладки кета бросается на нее, бьет носом и кусает, действительно не хуже хорошей собаки. Наблюдаю за этими страстями с обрыва, пытаюсь фотографировать. В другом месте вижу у берега едва шевелящуюся, почти разложившуюся, в лохмотьях пурпурной, розовой и зеленоватой плесени большую рыбу. Она буквально гниет заживо, но еще способна отплыть, когда я касаюсь ее палкой. Осматривая остров, натыкаюсь на свежие следы крупного медведя. Настораживает, что зверь не побоялся перейти открытую со всех сторон асфальтовую дорогу, отделяющую километровую полоску побережья от остальной прибрежной части нагорья с обширными лесными массивами. Разделав пойманную рыбу, не кладу ее рядом с палаткой, а в шуршащем на ветру полиэтиленовом пакете вешаю на ветку в стороне. Если медведь посчитает, что это его рыба, то пусть возьмет лучше ее. Натаскав из завала сухих, выбеленных водой и солнцем бревен, разжигаю вначале один костер, на вечер, у которого пью чай и смотрю на огонь. А когда собираюсь спать, еще и второй, за палаткой, с той стороны, откуда может прийти медведь. Кладу в костры и сырых дров, чтобы как следует задымить округу. Это для того, чтобы зверь знал о присутствии здесь людей и понял, что сюда идти не надо.
Сплю хорошо. Утром варю уху из кеты, солю икру, жарю, используя крышку котелка вместо сковороды. Собравшись, дохожу до поселка. В магазине у остановки договариваюсь оставить на зарядку аккумуляторы для фото. Сам же, уточнив расписание, вновь ухожу на Олу. Только теперь еще ниже, ближе к морю. В устье впадающего в Олу ручья, перед перекатом, дровяной нанос, в затишке за которым вижу стаю отдыхающих небольших рыбок. Ба, да это же мальма. Кетовая икра у меня есть, поплавочная удочка тоже. Теперь, главное, не спугнуть. С максимально возможной осторожностью выбираюсь на галечный островок на краю переката и скидываю рюкзак. Затем собираю удочку, аккуратно подкидываю поплавок и наживку в затишье у бревен, и тут же следует поклевка. Подсекаю, но вместо мальмы на крючке маленькая форелька.
– Эй, так мы не договаривались!
Отпускаю форельку в реку, насаживаю следующую крупную икринку и вновь первой к ней успевает форелька. И только с пятого или шестого раза на крючке оказывается изящная, размером с небольшую селедку рыбка. Это и есть мальма. Такую красоту я еще ловил. И опять все сначала. Наживка не успевает опуститься и поплавок выровняться, как следует короткий рывок, после которого можно быть уверенным, что икры на крючке уже нет. Она просто не успевает попасть под нос отдыхающей за бревенчатым завалом мальме. Пробую ловить на купленую в Магадане силиконовую икру. Несмотря на то, что выглядит она очень натурально, поклевок нет. Пробую бутерброд из икры натуральной и искусственной. Натуральная икра тут же исчезает и поклевки прекращаются. Так и ловлю как автомат, раз за разом насаживая на крючок икринки, подкидывая их ближе к мальме и четыре раза из пяти тут же вынимая пустой крючок. На каждые пять-шесть пойманных форелек и мальков кеты приходится одна мальма. Несколько раз приходится лезть на дровяной завал, чтобы отцепить крючок.
Пробую опустить наживку сверху, так сказать, мальме прямо в рот, но та все видит, наживку игнорирует и прячется под завалом. Запас вареной икры, которой хватило бы на пару добрых с горкой бутербродов, исчезает с катастрофической скоростью. Но так или иначе, а в итоге в сетке у меня с десяток серебристых красавиц, которых вполне хватит на хорошую уху. Вечером, отъехав от Олы на десяток километров, выхожу к морю. Оно тут Охотское, то есть для рыболов и охотников практически свое. В десятке метров от края нагорья напоролся на спелую морошку. И тут уж, как говорится, сначала фото, а затем восполнять дефицит витаминов. Так сказать, до полного бака... Осталось много, было жаль... Не без труда взобрался на мыс с двойной скалой, красота... В стороне попытался спуститься к морю, а на склоне спелая голубика. Пришлось задержаться. Спуститься по ущелью до конца не удалось из-за отвесного двадцатиметрового обрыва в конце. И опять с тяжелым рюкзаком, удочками и сумкой с фотокамерой вверх по крутому склону. В паре километров в стороне, уже в сумерках, нашел-таки спуск к морю-океану. Шумит, шуршит камнями белыми, круглыми. Поздоровался – холодный. На камнях гниют выброшенные штормом на берег крабы. Вечером все как обычно. Палатка, костер, жареная рыба, чай и спать. Утром уха из мальмы. До чего же хороша, зараза! Где еще такого отведаешь.
Не жалею, что побывал на Колыме. Это красивый, богатый не только золотом край. Все здесь совсем не так, как представлялось раньше.