Стояла поздняя осень, на дворе уже был конец октября. Деревья сбросили свой осенний наряд и уныло обнажили голые ветви. По ночам температура опускалась до минус 10. Сезон утиной охоты неизбежно подходил к концу. На эти выходные нами был запланирован последний выезд, закрытие.
От этого на душе было двоякое чувство, с одной стороны, радость от очередного выезда на охоту, с другой стороны, легкая грусть и тоска от предчувствия долгого ожидания нового сезона, первого удачного выстрела, поздравления «с полем!», вечернего костерка в теплой компании и долгих душевных разговоров за чашкой крепкого чая. Как обычно, долго не мог уснуть, ворочался с бока на бок, рисуя в голове разные охотничьи сюжеты. Наверное, так никогда и не смогу избавиться от приятного легкого волнения перед охотой.
Утро встретило легким морозцем. Осень в этом году выдалась на удивление сухая, и грунтовка длиной в 10 километров проблем не составила; если в прошлых годах приходилось тратить час времени на ее преодоление, то в этом году дорога препятствий не чинила и пролетела на одном дыхании. На место приехали затемно, еще предстояла постройка скрадка. Сложность только в том, что вода давно отошла от камыша больше чем на сто метров, поэтому шалаш на голом песчаном берегу смотрится инородным телом. Собираем ружья, берем все необходимое с собой – и на берег. Еще темно, захожу в ледяную воду расставлять чучела, на песке вдоль воды корочка льда. Дно очень илистое, крепко держит ноги и никак не хочет отпускать их. Слышу свист крыльев над головой, первый табунок уходит с залива на Волгу.
Чучела на воде, в скрадке заделаны последние прорехи, остается ждать и верить, что охотничий Бог не отвернется на этот раз. На востоке небо начинает светлеть, небольшие стайки нырков, голов по 8–12, летят над серединой залива и уходят на большую воду. Первая утка налетает неожиданно, делаю торопливые два выстрела, промах. Батя по-доброму начинает подшучивать, злюсь на себя за поспешность и заряжаю ружье. С залива идет пара нырков, увидев наши чучела, разворачиваются и заходят на круг. Право выстрела отдаю бате.
Дуплет, промах. Опять не обходится без шутки, только уже в его адрес. Солнце встает выше и начинает прогревать осеннюю землю, температура уже около нуля, и почва под ногами становится мягкой. Из налетевших трех нырков выбиваю одного, он падает между чучелами, подняв фонтан брызг. «С полем!» – поздравляет батя.
Как приятно услышать искренние слова от одного из самых дорогих людей. Утка на середине залива, из небольших табунков начинает сбиваться в стаю. До нее метров 150, и она никак не реагирует ни на ружейные выстрелы, ни на призывы манка и пластиковых собратьев. Уже больше пятнадцати лет охочусь, а терпению так и не научился, долго не могу сидеть на месте, поэтому решаюсь прогуляться вглубь залива.
Ясное небо, солнце поднимается еще выше, и берег окончательно раскис. На противоположном берегу из камыша вываливает компания охотников. Дружно хохоча и горлопаня, начинают бродить вдоль камыша и провожают канонадой любую утку, которая приблизится к ним хоть на сто метров. Иду вдоль камыша и сам не замечаю, как погружаюсь в свои воспоминания.
Вот я на охоте по чернотропу на зайца. Мне 12 лет, совсем мальчишка, мой первый выезд со своим ружьем; перед выходными с батей заехали в охотничий магазин, и он купил мне ИЖ-18. Я испытываю трепет и волнение, самостоятельно собираю ружье и ощущаю не по годам себя взрослым. Идем по склону небольшого овражка, вдруг в двадцати метрах, из-за березы выскакивает белый как снег беляк, вскидываю ружье, целюсь, но замерзшие детские руки не могут снять предохранитель. Мгновение, и заяц скрывается из виду. Раздосадован и зол на себя: а вдруг больше такого шанса не будет никогда в жизни. А что скажут мужики? Подходит батя, делюсь с ним своим «горем», кто как не он поймет. Успокаивает и говорит, что сам стрелял по зайцу, но промахнулся.
Предлагаю сходить проверить, а вдруг подранок, нельзя же подранков бросать. Соглашается сходить, это я уже потом узнал, через несколько лет, что пошел просто так, поддержать сына, не верил, что найдем. Подходим к оврагу, показывает место, где стоял, куда побежал заяц, двигаемся в том направлении и пересекаем овраг.
Почти на самом верху склона сидит русак под кустом и смотрит на нас, действительно подранок, бежать не может. Первый выстрел, первый заяц, и тут же наворачивается слеза, отворачиваюсь, чтобы батя ни видел, ведь мужчины не плачут.
Еще одна охота. Я стал старше, и ружье уже солиднее – ИЖ-43. Последний день охоты на копытных. Есть лицензия на козу. В первом же загоне на номер выходят 4 косули. Подранок, надо добирать. В течение дня пытались обложить и добрать, не получалось, так как нас всего четыре человека, постоянно уходила без выстрела. День подходит к концу, последний загон, не доберем сейчас, значит, не доберем никогда – ни сил, ни времени уже не осталось. Так как весь день шел по следу, старшие решили дать мне отдохнуть и выставили на номер, но в том месте, где вероятность выхода козы очень мала. Встал на номер и замер, сердцем чувствовал, что выйдет на меня. Тишина стоит полнейшая, звон в ушах. Закричал загонщик, крики становятся ближе. Через пять минут ожидания, в тридцати метрах, из гущи выходит косуля и замирает. Стреляю – стоит, еще выстрел – разворачивается и уходит на загонщика. Дрожащими руками перезаряжаю ружье, а в голове мысли: не мог промахнуться, никак не мог. Понимаю, что нарушаю правила, но бегу к месту выстрела. Состриженная картечью шерсть, кровь на снегу, продираюсь через деревья и кустарник и вижу в сорока метрах свой трофей, дошла.
Радости нет предела...
К реальности возвращает дуплет со стороны нашего скрадка, поворачиваюсь – вторым выстрелом батя сбивает крякаша. Рад за него больше, чем за себя. Разворачиваюсь и иду назад. По пути налетает пара красноголовиков, стреляю три раза, и один, расправив крылья, планирует на середину залива. К сожалению, не все выстрелы бывают удачными.
Сидя на стуле и глядя на Волгу, на ее просторы, на мерно парящих хищников и стаи птиц, летящих на юг, начинаю понимать, что всей этой красоте я обязан одному человеку – бате. Спасибо за то, что показал мне все это и привил страсть к охоте.
Время близится к обеду. Утка продолжает табунками и стайками улетать в теплые края. Патронташ почти пустой, есть трофеи, надо собираться и выходить на берег. Около камыша оборачиваюсь и кидаю взгляд на наше место, на следующий год ничего этого не будет и никогда уже не повторится, наверное, в этом есть своя прелесть. Ружья собраны, утка ощипана, и можно ехать, но что-то не отпускает, хочется задержаться хоть на мгновение и продлить этот чудесный миг единения с природой, где нет городской суеты и грязи, вечно спешащих прохожих и автомобилей, стоящих в пробке, а есть только ты, ружье и батя. По пути на трассу останавливаемся около каждого знакомого места и выходим на берег, строим планы на следующий сезон, рассуждаем, как можно было бы лучше сделать в этом, и с каждым километром, приближающим нас к дому, меланхолия охватывает меня все сильнее, словно невидимый музыкант играет на струнах души самую сокровенную мелодию.
Отбрасываю грустные мысли в сторону, ведь впереди зимний сезон... Мы еще поохотимся, батя!