К статье биолога-охотоведа С. Матвейчука «В пору ли России Польский крой?» от 28 мая 2008 г. речь идет о применении в России моделей охотничьего хозяйства разных стран мира.
С моей точки зрения, ни одна из иностранных моделей в чистом виде к России в целом подойти не может, уж очень огромна страна и различны ее экономические, социальные, биологические и географические условия. Можно и нужно перенимать некоторые рациональные элементы в отдельных случаях, но России нужен свой собственный крой. Не подойдут для огромной России никакие заморские карликовые и лилипутские платья, как бы они хороши ни были. К тому же, при законодательном покрое надо учитывать не провозглашенные и далеко еще не достигнутые цели, а суровые реалии, в которых живут и еще долго будут жить большинство российских регионов и их граждан. Может, и хороша предложенная одежка, да не по карману.
Автор не просто биолог-охотовед, а очень грамотный и уважаемый руководитель правового охотоведческого подразделения, и от него, больше чем от кого бы то ни было, желательно получать исчерпывающие разъяснения, понятные обоснования и помощь в правильном понимании сложных вопросов.
Я несколько раз прочитал статью, но так ничего и не понял, кроме того, что какие-то московские парни в чем-то обманули простодушного министра и каким-то образом подталкивают Россию к ужасному охотничьему будущему, а наиболее целесообразно действовать совсем в другом направлении (не сказано в каком и почему). Сплошные неопределенности: «уклонение государства от своих обязанностей», «разрыв НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ (?!) связи государства и охотников», «что будет с российскими охотниками» и т.д. Указывается ограничение приема в охотники в Европейских странах, в частности, в Польше.
Смотрите, так, мол, и в России будет. Да, в Западной Европе такие жесткие ограничения есть и всегда были. Охота там никогда не была массовым занятием населения, так уж сложилось исторически. Кстати, такие ограничения были и во всех трех наших советских Прибалтийских республиках. Так, к примеру, для Латвийского охотобщества «Динамо» был установлен лимит всего в 700 охотников. А в охотхозяйстве этого охотобщества ежегодно отстреливалось 250 – 270 лосей, 600 – 800 кабанов, 60 – 80 европейских оленей, 100 – 200 косуль. По нашим меркам можно было бы иметь значительно больше охотников, но данную жесткую квоту устанавливала вовсе не эта общественная организация, а правительство республики, т.е. ГОСУДАРСТВО! Упустив такое важное обстоятельство, была существенно искажена и возможность сделать правильный вывод и учесть обоснованность страшилок.
Российские охотобщества никогда не страдали жесткими ограничениями и избирательностью приема новых членов. И в дальнейшем делать этого не будут, если их к этому не принудит государство. Ведь, к примеру, такой дикий формализм, как «пропускная способность» охотхозяйства, т.е. норма нагрузки охотников на угодья, возникшая в период развитого социализма с его плановостью, доходящей в иных случаях до абсурда, до сих пор жива. Госорганы требуют ее рассчитывать, планировать и фиксировать на 10 лет вперед при проведении охотустройства и экологического обоснования. Хотя это исключительно динамичная и изменчивая величина. Хорошо это или плохо (установление лимита на охотников) – это вопрос спорный и неоднозначный, тем более для России. Но там нашли такой подход к осуществлению именно государственной политики в сфере охотничьего хозяйства. Подход весьма жесткий, недемократичный, но очень действенный и эффективный.
В результате, требовательность к охотникам там несоизмеримо выше по сравнению с российской. Это относится ко всему: ответственности, дисциплине, внешнему виду, знаниям, навыкам, трудовому участию, участию в многочисленных мероприятиях, в т.ч. и самой охоте.
В том же охотобществе Латвийского «Динамо» за недостаточное участие в коллективных охотах на копытных (менее 10 раз за сезон) могло последовать исключение из охотколлектива. То же самое и по трудоучастию. Не можешь, нет времени – уступи место другому. Быть охотником там очень почетно, но и весьма обременительно и не только с финансовой точки зрения. Так, за невыполнение высоких норм и многочисленных правил следует исключение из охотобщества, как правило, пожизненное. Любой охотколлектив, имея жесткий лимит охотников, крайне скрупулезно оценивает нового кандидата из множества претендентов.
Кандидаты годами стоят в очереди на вступление, при этом активно участвуют в жизни охотколлектива – набирают очки. Все случайные люди сразу отпадают и остаются только самые упорные и страстно желающие получить вожделенный охотбилет.
Те, кому посчастливилось стать охотником, очень дорожат этим правом. Там охотколлектив – одна крепко спаянная команда. Именно отсюда в Западной Европе повсеместно очень высокий уровень ведения охотничьего хозяйства.
Искусственно поддерживаемая охотниками продуктивность угодий выше аналогичной российской в сотни раз. Во многом это связано с тем, что там очень высока требовательность не только к охотникам, но и к охотничьим кружкам и коллективам, за которыми закреплены угодья и ответственность.
У нас же активно проталкивается такая модель, при которой каждый охотник сам по себе, как кот Матроскин. При этом главное направление удара – это охотколлективы, ликвидация правовых механизмов по вовлечению и удержанию охотников в охотколлективах, а также их активному участию в охране и воспроизводстве дичи. Даешь свободу! Долой рабство! Никаких обязательств «свободный охотник» перед охотничьим хозяйством и охотобществом иметь не должен! И даже членские взносы и трудоучастие – это архаизм советских времен. Получил бесплатный охотбилет и бесплатно ходи на охоту – вот идеал, к которому нас призывают современные гапоны.
К каким печальным последствиям это приведет в обжитых регионах России, уже имеются многочисленные скорбные примеры. Охотничье хозяйство – дело очень дорогое и трудоемкое.
Без многочисленных активных помощников охотхозяйствам не обойтись. Право на выстрел надо заработать.
Богатые частные фирмы в состоянии обустроить отдельные элитные пятачки угодий для узкого круга лиц, но огромные просторы России – нет, им это не нужно. Это задача самих охотников, их союзов, а задача государства – не мешать, а содействовать им в этом.
Россия – самая большая страна в мире с невысоким уровнем все сокращающегося населения. Угодий в подавляющем большинстве Российской Федерации вполне хватает для всех и относительно остро этот вопрос стоит только в густонаселенных районах, да и то с недавних времен. Что-то я не припомню, чтобы в советские не хватало угодий на всех охотников и даже в Московской области. А сейчас вдруг стало почему-то не хватать. Надо понимать ситуацию, что всем охотникам имеющихся угодий вполне хватило бы. Их не хватает многочисленным юридическим лицам, претендующим на право ведения охотничьего хозяйства, естественно, для своих узких целей.
Подавляющее большинство субъектов РФ – дотационное и, следовательно, остро нуждается в инвестициях, дополнительных налоговых поступлениях, привлечении мощных финансовых, производственных и коммерческих структур. Вот поэтому-то конкурсы на охотпользование обычно решаются в пользу указанных претендентов.
Вот где нужна взвешенная государственная политика.
За охотхозяйствами сейчас закреплено около 13% угодий России. Но остальные-то 87%, которые не страдают под гнетом общественных охотничьих организаций, они разве процветают? Там обстановка еще хуже. Что с бывшими госпромхозами, промхозами Центросоюза, совхозами и колхозами Севера, наконец, с заповедниками, заказниками, Зелеными зонами и другими особо охраняемыми природными территориями? Значит, дело вовсе не в охотобществах и не в моделях развития, а в сложившихся социально-экономических условиях, при которых лучше работать пока невозможно. Как будет развиваться экономика и мощь России, восстанавливаться промышленность и сельское хозяйство, богатеть население, так будет восстанавливаться и охотничье хозяйство России.
В статье С. Матвейчука указывается, что негоже «...ставить между охотником и государством независящую от них корпорацию». Интересно, а как государство будет непосредственно вести охотничье хозяйство и чем зависящая от них корпорация будет лучше независящей. И где примеры, когда государственные чиновники лучше общественных. Есть хоть один положительный опыт государственного ведения охотничьего хозяйства в обжитых регионах России? Я о таком не слышал.
Очень важный вопрос – является ли охота в России неотъемлемым и жизненно важным правом человека? Для кого как. Есть в России народы, да и просто население глухих мест, для которых охота является очень важной стороной и основой существования, но и во всех других регионах многие одержимые охотники без охоты не представляют своей жизни.
Для подавляющего большинства граждан России охота – это пустой звук, вид сомнительного развлечения, а для некоторых и аморальное занятие, недостойное культурного человека.
Право на охоту. Что это такое? Хорошо бы получить полное и исчерпывающее разъяснение опытных правоведов. Иначе бесплодно спорить можно бесконечно. Одно дело оформить охотбилет и получить общее право на охоту, а другое дело, какие условия и требования охотник обязан постоянно выполнять, чтобы заслужить право охотиться в конкретных условиях.
В начале перестройки заморочили народу голову красивыми словами, имеющими широкие и противоречивые толкования: «демократия», «свобода», «права человека», «права регионов». Хорошие слова, но до сих пор нет четкого государственного определения этих понятий. Вот и трактуют, кому как вздумается. Очумевшие от демократии, свободы, прав человека, в их понимании, они считают, что неотъемлемое право на охоту – это и бесплатный охотбилет, отсутствие путевок, лицензий, возможность охотиться где вздумается, когда вздумается, на кого вздумается и каким угодно методом. Т.е. абсолютная свобода действий и полное отсутствие обязанностей.