Когда-то здесь шумела листвой дубрава. Кое-где еще попадаются почерневшие от времени могучие, в два обхвата, пни. И была тут, как говорили старожилы, монастырская пасека. Хорошее место для пчельника выбрали монахи: и от скита недалеко, и речка с водой кристальной чистоты бежит, и богатые травостои в ее пойме для пчелок.
Весной тут буйно зацветали пролески, летом радовали глаз анемоны, фиалки, желтел гусиный лук, белела маленькими облачками ветреница и причудливо раскрашенная медуница. В сенокосную пору, когда наливались соками травы, в сырых местах вдоль речки распускалась царица русских лугов: таволга или лабазник в просторечье. Солнечный ветерок нес с низинки истомный, медвяный запах этой чудной, похожей на белую сирень травы.
Вырублен дубняк. На его месте лесхоз посадил сосняк. И вырос он теперь здесь какой-то убогий, корявый и некрасивый. Естественно не стало давно и пчельника. Остался с той поры только родничок. И вот теперь, спустя много-много лет, я иду к нему тихим солнечным осенним днем. Надо посмотреть, жив ли.
...А нашел я его совершенно случайно, подсвистывая рябчиков в конце сентября. Под обрывчик бежала, петляя сквозь заросли серого ольшаника, давно заросшая тропка. Вот и пошел я по ней неизвестно с какой целью – просто так, наверное. И скорее догадался, чем определил – здесь был когда-то монашеский родник. Затянуло его с тех пор тиной, старой перегнившей листвой и хвоей. Запах стоял дурной. И казался он угасшим, мертвым. А уж через неделю бежал я к нему, как на свидание с любимой девушкой. Прихватил и лопату. Вычистил источник до белого песочка. Сделал и отводную канавку.
И вот, спускаясь уже по четко обозначенной тропе, я вдруг услышал тихое журчание воды, проворно пробирающейся по низинке в глубь зарослей ольхи. Значит, жив мой родничок! И зря, выходит, я болел душой за него!
Ямка полна чистой, прозрачной воды. На ее хрустальной глади плавают сорванные ветром листья клена, березы, ольхи и отражается кусочек синего-синего неба. А сбоку, из стенки, – легкими толчками бьет ключ. Песок в этом месте слегка клубится. И уж кто-то заботливо выложил круглыми камешками и руслицо, по которому убегала из родничка лишняя вода. Ну что ж, спасибо тебе, незнакомый заботливый человек.
Жив мой родничок! Жив. Хорошо-то как! Он и напоит, и утешит, когда мне будет совсем плохо.