Август 1968 года мы с моим закадычным другом и компаньоном по спиннинговой рыбалке Владимиром Лохматовым проводили в обществе двух приятелей на берегу маленькой реки, впадавшей в огромный водоем Северной Карелии, именуемый Тикш-озером. До Северного полярного круга оставалось всего каких-то 80 км.
Во время долгого пути приятели – опытные туристы, побывавшие в этих местах уже несколько раз, до предела распалили воображение рассказами о том, какая там фантастическая спиннинговая рыбалка: мол, поимка щуки или крупного окуня – самое заурядное явление. Но временами, в виде удачи, на блесну попадается редкая рыба кумжа (озерная форель), обладающая превосходными вкусовыми качествами.
Мы были так наэлектризованы их рассказами, что, прибыв на запланированное место глухой ночью (а ночи там продолжали оставаться белыми), тут же собрали спиннинги и помчались по берегам реки, очень быстрой, порожистой и перемежаемой время от времени удобными для блеснения плесами. Но ни в этот заход, ни в последующие дни не поймали даже одного маленького щуренка или окуня. С таким же успехом прошла ловля на самом Тикш-озере, куда спускались на байдарке. Один из приятелей был охотником и столь же безуспешно пытался добыть дичь.
Плачевные результаты вызвали у наших соблазнителей чувство глубокого замешательства. И лишь позднее от местных рыбаков, пристававших к нашему стану, мы узнали причину: оказалось, что в этом году весной было несколько морозных дней, из-за которых погибли утиные выводки и рыбья икра. Сработал пресловутый «визит-эффект»!
Тем не менее, проблему голода в стане успешно решали ловлей плотвы, язя и окуня на обнаруженном по соседству озере. Предпринимались и многочасовые попытки бороздить просторы Тикш-озера на байдарке дорожкой и один раз повезло – привезли кумжу на 2 кг, из которой для праздника сварили уху. Но нам с Володей этого было мало...
Однажды, в сумрачный и пропитанный влагой день, на которую так горазда приполярная погода, я, взяв спиннинг, отправился вверх по течению реки, чтобы проблеснить ближайшие плесы. Было очень душно. С неба струилась какая-то водяная пыль – идеальные условия для яростного пиршества комаров, стадами облеплявших лицо и руки, несмотря на натертую диметилфталатом кожу, и позволявших вращать рукоятку катушки только с чувством великого терпения и веры в рыбацкую фортуну. Но забросы чередовались один за другим, а желанных хваток так и не было.
Наконец добрел до просторного плеса. Половина его была покрыта водорослями, граница которых прямой линией перечеркивала зеркало плеса по диагонали. Сделал точный бросок в верхний угол травяного покрова. И вдруг через несколько оборотов катушки почувствовал резкий удар по удилищу и вслед за ним тупые толчки сильно сопротивлявшейся рыбы, пытавшейся забиться под травяное покрывало. Я препятствовал этому и, будучи уверен, что на блесне сидит щука, повадки которой были хорошо знакомы, все время вел рыбу внатяг, не допуская ослабления лески. Наконец добыча оказалась близко от меня, и когда она вывернулась боком, я обмер, увидев сквозь хрустально чистую воду голубовато-розовый цвет и крапинки на чешуе, свидетельствовавшие о том, что это была не щука, а самая настоящая кумжа!
Дрожа от страха, что рыба сойдет, выволок ее на пологий берег и долго сидел на корточках над своей добычей, любуясь и переживая мгновенья неожиданно привалившего счастья. Затем уложил ее в рюкзак и помчался в стан, представляя, какой фурор кумжа произведет среди друзей. Когда подошел, они вопросительно уставились на меня. Немного поломавшись, развязал рюкзак и вытряхнул добычу на траву. Послышались крики изумления и за ними – поздравления с редкостной удачей. Рыбу взвесили, в ней оказалось З,6 кг.
Кумжу засолили по рецепту одного тамошнего рыбака, сдобрив сахарной пудрой и туго запеленав лентой из ткани. В таком виде она была привезена в Пензу, а бутерброды с ломтиками нежно-розового цвета по достоинству оценены друзьями и знакомыми.