Нередко случается, какая-нибудь небольшая речушка может подарить больше радости и азарта в подледной ловле, чем бескрайние просторы водохранилища, где, казалось бы, есть все условия для ловли окуня и сороги, щуки и судака.
Затопленные русла рек и коряжники – идеальные места для стоянок рыбы и ее жировки. И действительно, сразу после заполнения ложа водохранилища водами Волги рыбалка была потрясающая. Но как это обычно бывает, после пира во время чумы наступает чумное похмелье. Теперь случается иногда, что за весь ледовый день надергаешь десяток мелких окуньков, а щучьего «подъема» можно вообще ни разу не увидеть. И тогда в разочаровании приходишь посидеть с удочкой на какую-нибудь ближнюю речку-невеличку. Мол, какая разница, где впустую кивком трясти да нос морозить? Тут, к тому же, и подешевле эти «радости» выйдут…
Малая Кокшага петляет по лесам и лугам неподалеку от города. В речушке рыба есть, убеждались в этом еще осенью, по открытой воде. На глубокой яме видели зрелище серьезное и азартное: часов в десять сентябрьского утра поднялась вокруг к поверхности и выказала плавник-лопату щука диковинная – килограммов на восемь. Для такой речки рыба не малая. Щука, крутанув мощным хвостом, неторопливо ушла в глубину, оставив на воде бурун-воронку. Затем ударила в стороне еще одна щука, потом удар в правой стороне, на сужении реки и границе глубокого плеса. Это был настоящий «бой» крупной щуки. Но мы, к сожалению, оказались «чужими на этом празднике жизни». Вдоль и поперек исхлестав яму спиннингами, вымучили лишь по одной небольшой травянке. И было этому, кажется, простое объяснение: яма просто кишела мелкой сорожкой.
С ледоставом пришли на Малую. Лед в последнее время стал устанавливаться не по прежним приметам и срокам и был разнородным. Вот и сейчас в затоне-заливе можно ходить и бегать смело, а по берегам местами видны закраины с открытой водой.
Садимся в заливчике, на границе струи и ямной круговерти. Бур проваливается под лед после нескольких оборотов. Но, проверив до этого предварительно ледок пешней, будем теперь считать его более или менее надежным. Поклевка случилась почти сразу. На «бутерброд» из чернобыльника и мотыля взяла сорожка с ладошку. На живца крупновата, но в душе потеплело: вот тебе и речка-невеличка!.. Потом кивок затрясся от поклевок совсем мелкой сорожки, как раз на живца.
Часам к девяти утра на повороте реки, под крутояром с обратным течением, выстроился десяток треног-жерлиц. Эти жерлицы оснащены легковесно – под малую реку, озерцо или пруд. Чаще всего сезон начинается именно с небольших водоемов, замерзающих в первую очередь. И как правило, хищник в таких водоемах юркий и не тяжелее килограмма. Поэтому толщиной лески не увлекаюсь, 0,4 в самый раз, а поводки ставлю свитые из тонкого нихрома. Вместо тройников, которыми оснащены волжские жерлицы, использую небольшие двойнички. Они предпочтительнее там, где много некрупной щуки. Меньше будет пустых хваток и срывов живца. Грузила тоже не тяжелые – небольшие «оливки». Их веса вполне хватает, чтобы вытянуть леску в прямую линию и на круговерти ямы-омута их не стаскивает обратным течением. Словом, снасть миниатюрная, как раз под рыбу малой реки, по крайней мере, так думалось…
Прояснило. Легкий морозец пощипывает нос и щеки, но сквозь морозистую дымку проглянуло солнышко, светло и приветливо.
Щелк! Этот многозначительный звук нам знаком. В морозной тишине хорошо слышен щелчок пружины с флажком. Над треногой, стоящей под самым обрывом, вскидывается алый кусочек ткани, трепещущий на легком ветерке. И мы с Пашкой скользим по гладкому льду к жерлице. Не подходя слишком близко, останавливаемся и наблюдаем. Катушка жерлицы вздрагивает и делает пару оборотов. Затем замирает. Пауза явно затягивается. Бросила, наколовшись, или сорвала живца?.. Наконец не выдерживаю и подхожу к жерлице, берусь за леску и едва-едва, не торопясь, тяну ее на себя. Леска вначале идет свободно, но вдруг тяжелеет и по ней передаются легкие толчки. Энергично подсекаю… Есть! Здесь уж не до церемоний. Медлить нельзя, иначе уйдет, если слабо засеклась. Быстро перебираю руками и выбрасываю на инистую крошку щучонку граммов на восемьсот. Это, будем считать, удачный дебют и открытие сезона, хоть и не крупна добыча и несколько вяловата. На Волге щука по перволедью, бывает, со свистом раскручивает катушку, оставляя ее без лески за минуту. Тогда жерлица, случается, раскачивается из стороны в сторону от рывков засекшейся рыбины. У малых же рек характер свой: неторопливый, задумчивый, как задумчивы и спокойны эти безлюдные по чернотропу места, где лишь кружит пара воронов, шелестит в низкобережье сухой камыш и бегут черные струи в открытой закраине, исходящей паром…
Следующая хватка случилась в классический «час щуки» – в одиннадцать. Но тут не было ужимок и задумчивых размышлений: проглотить–не проглотить?.. Катушка, словно на боевых волжских плато, закрутилась безостановочно и вмиг леска была с нее смотана. Пока бежал к жерлице, тренога, судорожно подергавшись, замерла. Из лунки вытянул лишь обрывок лески… Вот тебе и малая речка, сонно спящая в луговых ленивых берегах, вот тебе и щурята-шнурки желтоглазые с полкило! Опять придется мудрить со снастями, пытаясь соорудить что-то более или менее универсальное, поскольку все же в массе рыба здесь невелика. Грубую снасть щурята обойдут, а крупная щука разнесет в клочья миниатюрные жерлицы. Буду искать добрую середину.
До полудня на жерлицы-треноги попалась еще одна щучка, а потом река замерла. День теперь короток, и мы пошли обустраивать ночлег.
А поутру, в морозную и румяную зарю, после кружки горячего крепкого чая, сразу – на лед, где уже алеют флажки жерлиц и выползают из лунок ледяные налимы, взявшие глухой ночью со дна на живую, резаную ли рыбку-сорожку. А там уже щуки остроглазые начинают поднимать флажки. Все это – перволедье на малой речке…