Моя зверовая западносибирская белоснежная лайка Прибой осадила зверя в низинке, окруженной мелким ельником. И не просто осадила, но и вырвала у громадного секача кусок уха. И как она избежала грозных длиннющих клыков, загадка. Сказался, видимо, опыт предыдущих погонь за опасными зверюгами.
Но раньше были подсвинки, закруживала их, а иногда и хватала за хвост. А здесь вдруг осмелел пес, забыв о своей безопасности.
Только я вскинул «тулку» для выстрела, как заметил, что в зону поражения попал и один из спутников-новичков. И почему он оказался на траектории полета жакана? Как потом объяснил приотставший горе-охотник, побежал на собачий лай, да вот беда — не с той стороны.
Кабан, воспользовавшись замешательством стрелков и собаки — Прибой по команде перед выстрелом отскочил в сторону — рванул через мелколесье к проселочной дороге. Понял — побежал он к ближней малой, но еще обитаемой деревеньке. И оказался прав.
Секач, забежав на единственную улочку, улегся по ее середке на спину и, не обращая внимания на лай местных дворняжек, приподнял свои конечности. Кто же будет стрелять в сдавшегося в плен преследуемого противника… Так и мы поступили, тем паче на собачий лай объявились и местные обитатели.
Вздыхаю из-за неудачи и, призвав пса, вспоминаю о третьем участнике охоты, тоже где-то отставшем. Знаю, опытен тот, слышу и выстрелы вдалеке. Пошли на звуки ружейного грохота.
Вскоре встретили и егеря Тимофеича, соблазнившегося на боровую дичь, потому и отставшего, но подстрелившего крупного глухаря. Не хорошо это для общей охоты, но как упрекнешь семидесятилетнего старика, уставшего от столь длительной погони.
…Через несколько лет я вновь в зимнюю пору оказался в той деревеньке. Вел беседы с единственным оставшимся жителем — лесником, играл в снежки с приехавшими на каникулы его многочисленными внуками, как давняя история с хитрюгой-кабаном повторилась.
Московские охотники, гонявшие по лесу с собаками беляков, невзначай выгнали на нашу обитаемую избенку и кабана.
Русские гончие, окружив секача, боялись к нему подступиться, лишь обрехивали его в отдалении. Каково же было мое изумление, когда я узнал заматеревшего и прибавившего в весе зверюгу по оборванному моей лайкой левому уху и ушедшему, благодаря сметке, от выстрела.
Вновь улыбнулась кабану удача. Остался он цел и по уходу выгнавших его к жилью пришельцев благополучно вернулся в родные заросли и колки-перелески…