С интересом прочитал в 42-м номере «РОГ» за 16.10.02 статью мастера спорта по стендовой стрельбе Виктора Гурова, полемизирующего с Сергеем Иордановым, назвавшим соседство в витрине магазина ружей российских производителей с иномарками соседством «доярки с Мерилин». И хотя в сравнении с дояркой ничего обидного не вижу, на 90% я согласен с автором «Слова в защиту доярки». Но кое в чем наши мнения расходятся, и нюансы эти читателям «РОГ» будут небезынтересны. Тем более что набралось их на две полновесные статьи.
Hеискушенный российский потребитель, ослепленный непривычным изобилием там, где несколько лет назад составлялись списки на ружье на год вперед, заимев мало-мальски весомые доходы, бросился покупать импортные ружья, думая, что раз они стоят дороже, то и классом выше. Лет 5-7 назад в Москве на ура шли помповые ружья мексиканской и даже китайской сборки, «Моссберги» и «Ремингтоны» публика называла «ружьями высокого класса» и платила за них в три-пять раз дороже, чем за отечественные двуствольные ИЖи и ТОЗы. Но если такая помпа попала к человеку, делающему несколько сот выстрелов в год, его «Моссберг« наверняка уже разболтан, а вот ИЖ-27 прослужит еще много лет. А долговечность и надежность как раз и есть главный признак класса.
Относительно остального импортного оружия тоже не следует слишком обольщаться: оно совсем не обязательно превосходит по боевым характеристикам или надежности аналогичное отечественное. Достаточно красноречива на этот счет публикация в «РОГ» N№37 за 11.9.02 «О ружье фирмы «Меркель» и качестве продукции», в которой к.т.н. Сергей Лосев рассказывает о своих мытарствах с моделью «Меркель» 40Е, за которую он выложил 2.350 у.е. и которая, по словам автора, по надежности и близко не стояла с «вышедшим из-под топора ижевского оружейника ИЖ-43».
Добавлю и от себя пример. Приобрел в 1991 году во время загранкомандировки итальянский бокфлинт Marocchi за 1300 долларов. Через 8 лет эксплуатации с настрелом около 5.000 выстрелов мне пришлось искать мастера, способного избавить его от бесконечных осечек в нижнем стволе.
Однако должен заметить, что с этой неисправностью справился мастер, хорошо знакомый с ИЖ-27, для которого характерен тот же недостаток. Оба ружья имеют рамочный замок, и им в равной степени присущи слабые стороны этой конструкции независимо от страны происхождения. Поэтому, когда Виктор Федорович утверждает, что «конструкция ИЖ-27 совершенна», он сильно преувеличивает: совершенных дешевых ружей, увы, не бывает. ИЖ-27 — хорошее ружье, но не более, и только для своей цены.
Что касается присутствия ижевских ружей в каталогах «Франкония» и «Кеттнер», то ведь это не скрижали, в которые заносятся высшие достижения оружейного дела, а всего лишь торговые каталоги, которые отражают стремление коммерсанта занять побольше места на рынке. Спрос на такое оружие есть: для итальянского или французского фермера-арендатора «Кеттнер», предлагающий купить двустволку по цене ниже мексиканского помповика, что-то вроде Деда Мороза.
Согласно одному из самых распространенных предрассудков, отечественное оружие классифицируется ниже импортного. Утверждается, что МЦ21 ниже по классу, чем «Браунинг Ауто-5», ИЖ-27 ниже, чем «Бранунинг-325» или «Беретта S 686». Характерно, что это утверждают как те, кто верит в превосходство импортного оружия, так и те, кто утверждает, что на отечественных ружьях только «обертка» недостаточно яркая, как бы снимая с производителя ответственность за недостаточно высокий уровень отделки: мол, если они будут делать все так же классно, как и «Беретта», то и ружья их будут стоить столько же.
Но на самом деле это оружие именно одного и того же класса, только разное по качеству. Для тех, кто не изучал теорию стоимости Адама Смита, поясню, что стоимость любого товара определяется затратами труда на его производство, а не тем, красивый он имеет вид или нет.
Так вот ИЖ-27 и МЦ21 по необходимым затратам труда от иностранных аналогов, производимых поточным методом с минимумом ручных доводочных операций, ничем не отличаются. Разница же в цене объясняется исключительно тем, что в нашей стране стоимость рабочей силы выражается цифрами чуть ли не на порядок ниже, чем на Западе, а реальный уровень жизни хотя и ниже, но не настолько, как можно подумать, глядя на сумму зарплаты западного коллеги. Этот парадокс основан на том, что низкие тарифы и расценки повсеместны и составляют единую систему цен: рабочий «Ижмеха» потому и получает в несколько раз меньше бельгийца или француза, что и на жизнь он тратит в несколько раз меньше.
Допустим, что на производство ИЖ-27 нужно затратить 100 часов. В России за них надо заплатить рабочему 200 долларов, а в Бельгии уже 700, плюс сырье, энергия, амортизация основных фондов, стоимость которых в Бельгии тоже выражается более крупными суммами, потому что это тоже рабочие часы строителя, энергетика и т.д., оплачиваемые по бельгийским тарифам. Вот и получается, что изготовленный в России ИЖ-27 стоит 300 долларов, а в Бельгии — больше тысячи. А вот с каким прилежанием были отработаны эти 100 часов — это уже на совести рабочих и правления предприятия.
Охотничье ружье — это не просто рабочий инструмент, в отличие, например от военного оружия. Кроме чисто функциональных качеств, оно должно отвечать жестким эстетическим требованиям. Так всегда было и будет: ружье должно соответствовать эстетике процесса охоты, которая давно уже стала не способом обеспечения нашего существования, а досугом. Поэтому внешний вид ружья — это вовсе не «красивая обертка». Красота ружья обеспечивается, прежде всего, целесообразностью, уравновешенностью, и гармонией форм и линий всех частей и ружья в целом. О дизайне уместно поминать лишь в отношении отдельных деталей, а применительно к ружью в целом говорить надо об архитектонике. Внешность ружья — это еще и законченность его отделки, не обязательно дорогой, но безукоризненно аккуратной.
Опыт показывает, что небрежность во внешней отделке сопровождается и внутренними дефектами. Мы знаем, что, выбирая ружье, надо проверить сверловку, соосность патронников каналам стволов, посмотреть, не поведены ли стволы пайкой. Проверять все это на ружьях «Беретта», «Браунинг« или «Верней-Каррон» бессмысленно. Их производители дорожат своим именем и не позволят себе выпустить откровенный брак ни по какой заниженной цене: брак должен быть либо исправлен, либо уничтожен. Я рад, что Виктору Гурову повезло: в своем МЦ21 он «ничего не отлаживал и не подтачивал: из магазина и на охоту». Но достаточно полистать подшивки оружейной периодики, чтобы убедиться, что этим похвалиться могут далеко не все: большинство публикаций об этой модели посвящены именно тому, что и как подточить, чтобы ружье заработало. Что доказывает, что удачную по конструкции модель легко загубить неряшливым изготовлением. И для нас с вами, потребителей, совершенно неважно, кто именно допустил брак, конструктор или слесарь. Для нас они все просто ТОЗ.
Вокруг «Ижмеха» и ТОЗа возник ряд мастерских по тюнингу, где можно приобрести или заказать серийные модели, сделанные до неузнаваемости хорошо: ложа качественная и по мерке, стволы, если надо, перепаяют. Но это долго не продлится. Дело в том, что тюнинг делается за счет разницы в оплате труда между отечественными заводами и иностранными. А эта разница постоянно сокращается. Мы неуклонно идем к вступлению во Всемирную Торговую Организацию (ВТО). А вступив в ВТО, России придется отказаться от ограничительных пошлин. Значит, импортное оружие существенно подешевеет. С другой стороны, придется пересмотреть многие тарифы, в частности на энергию, а значит и на рабочую силу, а значит цена того же ИЖ-27 или МЦ21, выраженная в долларах, автоматически возрастет вдвое или втрое, догнав, а может и превысив, цены на многие импортные аналоги. Существующая на сегодня маржа, обеспечивающая существование мастерских по тюнингу, исчезнет. Переплачивать, чтобы сделать конфетку из топорного ружья, когда рядом стоит дешевое и аккуратно сделанное импортное, вряд ли кто захочет. Единственный выход — делать сразу как надо.
И читая книгу Жана Бертона «Охотничьи ружья мира», я проникся не гордостью, а стыдом. Тем, кто не читал статью Гурова, процитирую еще раз: «ИЖ-43... Самое дешевое из имеющихся на рынке, и при этом одно из самых надежных... Как жаль, что оно так некрасиво и его внешняя отделка так плоха!» Про ИЖ-27 там сказано практически то же самое.
Но у меня есть претензии не только к товарному виду, но и к ассортименту отечественных ружей. Виктор Гуров ссылается в своей статье на книгу М.Блюма и И.Шишкина «Охотничьи ружья», и я позволю себе ее процитировать: «Сразу же предупреждаем читателя: искать универсальное ружье бессмысленно — его не существует. Ружей, одинаково пригодных для всех охот, в природе нет». Виктор правильно указывает, что для опытного охотника, собравшегося на утиный перелет, лишние 300-400 г веса мощного ружья типа ИЖ-27 или МЦ21 не в тягость. Но как быть тем, кто вовсе не на утиный перелет собрался, кто уток стреляет лишь попутно, а главная дичь, которая не дает спать ни ему самому, ни его четвероногому помощнику, — это болотно-луговая мелочь или, например, рябчики? Гуров выделяет такой параметр, как огневая мощь. Но зачем она охотнику, который стреляет в свою дичь с расстояния 10-20, максимум 25 метров? Не случайно в тех странах, где особенно ценятся индивидуальные ходовые охоты, в первой половине XX века особым спросом пользовался 16-й калибр, а среди хороших стрелков 20-й. И Россия была в первых рядах этих стран. Еще в 1960-е годы многие даже называли 16-й калибр «русским», хотя популярен он был далеко не только в России. И спрос на эти ружья удовлетворялся не только за счет репарационных немецких ружей. Наши отечественные оружейники тоже их производили: напомню, что свою изначальную популярность ружье ИЖ-58 завоевало именно как маневренная «двадцатка» весом 2,8 кг. Туляки выпускали курковую «тулку» 16-го и 20-го калибров меньше 3 кг весом и красивые бескурковки модели «А», а позже ТОЗ-25 16-го калибра весом 2,8-3,0 кг и даже меньше.
Но вот вдруг от этих калибров стали отказываться в пользу 12-го. Давайте разберемся, почему это произошло. Дело в том, что во второй половине столетия на рынке появился новый тип охотничьего ружья: облегченные двустволки 12-го калибра весом 2,5-2,9 кг недорогого поточного производства. Такое ружье привлекательней 16-го и 20-го калибров, потому что позволяет применять как облегченные заряды этих калибров, так и полновесные 12-го, и при прочих равных условиях отдача в нем комфортней, а качество дробовой осыпи выше.
Однако малые калибры вовсе не вытеснены, а только сильно потеснились. Спрос на них упал, но он вряд ли исчезнет. У этих калибров есть свои поклонники, которые не променяют классическую «дамскую» бескурковочку ни на какой современный бокфлинт. А есть спрос — есть и предложение: многие оружейные фирмы, которые производили эти калибры в первой половине XX века, производят их и сегодня, хотя и в меньших объемах.
А что произошло у нас? Якобы следуя за общемировой тенденцией, отечественные оружейники от 16-го и 20-го калибров отказались, потому что для производства ружей одной модели в 3-х калибрах надо иметь 3 самостоятельных линии производства; потому что отличаются они не только диаметром канала ствола, но и размерами колодки, габаритами УСМ, а, следовательно, и формой ложи. Короче — одна морока. Вместо них стали лепить суррогаты: стволы 16-го и 20-го калибра стали спаивать так, чтобы они садились на колодку 12-го с ложей и УСМ тоже от 12-го. Вес в результате тоже 12-го. Смысла в существовании такого ружья нет, но понимают это далеко не все.
Так мы и живем; ружей малых калибров уже нет, а облегченных моделей 12-го калибра делать не научились.
Или такой пример. Самым массовым в нашей стране ружьем была курковая тулка, которая выпускалась еще с конца XIX века. Она и сейчас пользовалась бы спросом. Но с производства снята. Модель ИЖ-54, которая сделала имя «Ижмеху», была снята с производства в то время, когда ее растущая популярность еще не достигла апогея. Предлог — модель недостаточно технологична и требует квалифицированного ручного труда при сборке, что делает ее дороже. Но разве потребитель отказывался платить за это ружье? В результате ассортимент нашего охотничьего оружия не просто беден, — он искусственно обеднен, словно кто-то по злой воле специально добивается этого.
Поэтому не согласен я с апелляцией Виктора Федоровича Гурова к патриотизму. Напротив, считаю, что в критическом отношении к продукции отечественных производителей патриотизма больше, чем в ее слепом расхваливании. Отечественный производитель не хочет считаться с нами, своими соотечественниками. Виктор Федорович пишет, что выбранный нашими производителями тип ружья разработан путем «соответствующих научных расчетов» и «на основании практики охот». Но если бы такое исследование действительно имело место, мы бы все наизусть знали, где, когда и какие результаты оно дало. Реальность же, к сожалению, такова, что спрос никто в нашей стране не изучал. Не интересуются оружейники опытом и потребностями пользователей своей продукции и сейчас. Вот уже несколько лет ежегодно проводится выставка «Охота и рыболовство на Руси». Более удобного случая встретиться с потребителем, провести опрос трудно придумать. Но ни на одной из них мы не видели представителей «Ижмеха». Другие предприятия тоже представлены только агентами по сбыту. Симптоматична и реакция наших оружейников на критику: пару лет назад раздраженный моими статьями на эту тему конструктор «Ижмеха» М.Е. Драгунов опубликовал ответ, где вместо того, чтобы рассмотреть вопросы по существу, поставил под сомнение мою компетентность и честность, приписав мне утверждения, которых я не делал.
Беда в том, что наши производители соотечественников потребителями не считают.
Родина для нас — это в том числе живущие рядом люди. И хочется, чтобы у них все было хорошо, и была работа. В том числе и на «Ижмехе», и на ТОЗе. Но другого пути, кроме изучения спроса и широкой диверсификации продукции, для сохранения и приумножения рабочих мест не существует. А упомянутое Виктором пресловутое русское сало — прекрасный тому пример, потому что на протяжении десятилетий мы ели, на самом деле, преимущественно голландское, французское или венгерское, а русское стали ценить только сейчас, когда и качество его стало выше, и ассортимент богаче, чем импортного.