Там за гранью, за пределом,
Кровь в сосудах вспять пошла,
Осторожней, – молит тело,
Наплевать, – поет душа.
Мария Муромцева
Мы мчимся на снегоходах по распадку, который то вдруг сужается в ущелье с отвесными скалами, то раскрывается настеж, как огромная книга. По нижней широкой террасе ехать удобно, не нужно повторять многочисленные извилины горной речки, опасной в это время. На прямых стремительных участках она течет открыто, а на излучинах, где течение слабее и больше глубина, прячется под тонким льдом и снегом. Мы ищем переходы волков, но второй день не затихающий снежный буран заметает все следы. За распадком опять горы. Мы рвемся вперед, но рыхлый снег, особенно на лесистых склонах, задерживает нас. Снегоходы любят скорость, но здесь они неустойчивы, заваливаются на бок, и мы вылетаем в сугробы. Приходиться звать друзей, чтобы поднимать, раскапывать и, применяя лебедку или буксир, выбираться из трудного места, тратя на это уйму времени, а зимний день так короток. Вчера мы обследовали предгорные долины, но там ветер намного сильнее. Здесь, к сожалению, искать волков тоже бессмысленно. За Ильдусом, руководителем наших охот, поднимаемся на перевал и поворачиваем к дому.
По прогнозу погоды, в предстоящую ночь буран на Южном Урале должен затихнуть, и есть надежда на завтрашний день. Опять будем искать стаю, состоящую из двенадцати волков, которые несколько дней назад залезли в свиноферму. Волки шесть свиней зарезали, трех из которых съели на месте, а трех унесли с собой. Тогда по вызову приехали два охотника – начинающие волчатники. Поземка, следы переметены, они и растерялись. Рядом был лесной остров – километр на полтора. Охотники объехали его на снегоходах, выходных следов не обнаружили и слышали в лесу крики сорок и ворон. Пробовали углубиться в лес, но опыта нет ездить в пухляк – глубокий рыхлый снег, и они отказались от этой затеи. Но прежде чем возвращаться домой, охотники все же решили выстрелить и еще раз объехать остров с двух сторон. И вот один из них едет на «Буране» и видит вроде лиса по полю бежит. Поземка, ног зверя не видно, лиса и лиса. Подъехал ближе – волк. От волнения он стрелял несколько раз, но добыл первого в жизни волка. На другой день охотники приехали на четырех «Буранах», а двенадцать волков из этого лесного острова уже ушли. Тот волк, что после выстрела сорвался, или был стреляный раньше, или с краю лежал, а стая на острове осталась.
Мы вернулись домой, укачанные плавным катанием по пушистым снегам и уставшие от непогоды. Но приходим в себя, чистим ружья, сушим мокрую одежду, и усталость постепенно переходит в предвкушение завтрашней охоты. Хорошо после холодной пурги погреться в бане, а потом окунуться в очарование долгого застолья, где в тесном кругу понимающих друг друга людей строятся планы на завтра, звучат безобидные шутки и воспоминания о былых охотах.
Рассказывает Ильдус:
– В этом распадке, где мы сегодня были, я люблю охотиться осенью, когда опадет листва, с гончей. Эхо создает в это время такую невероятную по звучанию и по силе музыку гона, что однажды приглашенный мной охотник из города весь гон просидел на одном месте и от умиления плакал. Как-то по первому снегу знакомые охотники гоняли там зайца с собаками, стреляли и ненароком подняли из берлоги огромного медведя. Сообщили мне. А ушел он как раз в сторону Урусбайска, где у меня привада. Погиб жеребец, которого мне отдали, и я отволок его на машине к медвежьей тропе и сделал лабаз. Туда ходят два медведя, небольших, правда, и потихоньку кормятся. Мне на них лицензию закрывать не хотелось. Так вот, поехал я на УАЗе и в поле увидел следы этого медведя. Перед тем как лечь в берлогу, он следы путает и идет полями, где поземка следы заметает. Я там подъеду посмотрю и там подъеду посмотрю, а когда понял, что медведь не минует привады, приехал домой, взял ружье, пули, спальник и вперед на лабаз. Чтобы помочь грузить добытого медведя, я пригласил племянника-егеря. Я даже не стал проверять приваду, чтобы лишний раз не шуметь, оставил племянника в машине и пошел к лабазу. Сел, только прикрутил фонарь под стволы, ведь через два часа начнет темнеть, и еще даже предохранитель не толкнул – появляется медведь. Представляете, ослепительный снег и к приваде, как к себе домой, идет огромный зверь. Под лоснящейся шкурой, а у этого медведя она была темная-темная, почти черная, перекатываются упругие мышцы. Его невероятная сила видна в каждом движении. Да, ноябрьский упитанный медведь, не апрельский – космач, который с голодухи «катает ковры», отдирая пластами дерн, добираясь до кореньев и червей, да в отзимку по насту преследует лосей. Подпустил я его метров на десять и завалил у самой привады. Подогнали УАЗик, выкопали с племянником две ямы под задние колеса, и с помощью арканов и ваг, с трудом, загрузили медведя в кузов. Огромный оказался зверь, в нем было около четырехсот килограммов.
Я люблю охотиться на медведей на задирах, потому что плотоядные инстинкты обычно проявляют самые крупные звери, обычно матерые самцы. Но иногда, чтобы закрыть лицензию, приходится добывать медведя на берлоге. Тут уж выбирать не приходится, какого разбудил, такого и добыл – попадаются и достойные трофеи. Такие гиганты отъевшись на желудях, не утруждают себя земляными работами, а надрав коры и собрав листья для подстилки, они перед бураном ложатся прислонившись к толстому дереву и их заметает. Как– то приходит ко мне охотник и говорит, что нашел на хребте в дубах берлогу. Утром, взяв с собой рабочую лайку и восьмимесячного кобелька, белого и пушистого, как снег, мы отправились в горы. Подошли к берлоге, спустили собак.Мой приятель встал подальше, а я поближе. Когда охотники рядом лайки работают яростнее. Медведь не любит близкого облаивания – появляется его голова – стреляю и она исчезла. Приятель тоже стрелял, но попал в дерево и рикошетная пуля взрыла снег у моих ног. Я его послал...метров на сто и попросил не появлятся, пока не позову. Из берлоги опять высовывается медвежья голова – я стреляю – она исчезает. Вокруг чела закружили собаки и надо же... белый пушистик провалился в берлогу! Рев, визг – берлога загудела, как вулкан – все пропал песик. Когда притихло я заглянул в чело, но там ничего не видно и фонаря нет. Что же делать? Головой не полезешь, рукой тоже. Я взял охапку снега и высыпал в берлогу. Обозначилась медвежья голова – она зашевелилась. Ружье рядом и я быстро в нее выстрелил.
Позвал приятеля мы раскопали берлогу и вытащили медведя. Первым делом я осмотрел голову зверя. Одна моя пуля отбила медведю нижнюю челюсть, а другая срикошетила от его лба.
– Смотри, еще медведь – закричал приятель и прицелился в раскрытый пролом берлоги.
– Стой, кричу ему, это же лайка.
Наш белый и пушистый песик стал бурым, ну точно медвежонок. Разъяренный медведь катал его по всем стенкам, вывалял в земле, а схватить не смог – челюсть отстреляна. Да к тому же лайчонок забился и залип в нишу между корнями, что и спасло ему жизнь. Это была его первая охота, но, к сожалению, в эту же зиму его волки съели.
На следующий день, решая организационные и технические дела, мы задержались, и выехали на снегоходах только в полдень. После двух дней бурана все утонуло в снегах, небо прояснилось, открылись дали. Южный Урал, в ясную погоду поражает пространством – здесь уникальное сочетание гор и степей! Дух захватывает и от скорости. При стремительном спуске испытываем несравненное блаженство полета! При подъеме в гору на мощном снегоходе, когда ревущий мотор несет машину неудержимо вверх, перегрузки такие, что не поднять и руку, но душа восторженно ликует от преодоления немысленного склона! И солнце, и ветер, и снежные шлейфы из под гусениц. Проехав по отрогам километров тридцать, мы спустились на равнину. В условленном месте к нам присоеденился еще один охотник с сыном. Попили чаю, проверили связь по рациям и разъехались по условленным маршрутам. Мы с Сергеем Грековым проверили скотомогильник на лесном острове, где видели лису, пытались ее выгнать из зарослей в поле, чтобы поснимать, но она нас обманула – спряталась. Выехали на холм и перед нами открылась долина, которую мы должны обследовать. Ее пересекала речка в ожерелье заснеженных кустов, здесь мы и обнаружили ночные волчьи следы. Он долго шел вдоль реки, перешел ее и отправился прямиком к поселку, который виднелся в конце долины. Мы поехали его следом. Волк долго кружил на окраине села, в нескольких местах раскопал в снегу кости, погрыз их и направился в ближайший лес. Закончив переходы по полям, он очевидно, пошел в лес на дневку. Сергей вызвал по рации наших охотников. Все собрались, обсудили план охоты и быстро разъехались – световой день на исходе. Ильдус на снегоходе «Буран» поехал по волчьему следу – его задача выгнать волка из леса в поле, где мы должны его ждать на скоростных снегоходах.
Мчимся по просеке через березовый лес высвеченный золотым вечерним светом вылетаем на лесную дорогу и по рации слышим Ильдуса, который старается перекричать ревущий «Буран»:
– Поднял с лежек трех волков, они идут прямо на солнце, слышите, идут на солнце!
Слышим, Ильдус, слышим дорогой. Успеем ли? Ну, держись, тело, пой, душа!