СТАТЬЯ ПЕРВАЯ
Можно радоваться, потому что это «гимн охоте». Нас убеждают в неизмеримой важности охоты, сыгравшей важную роль в становлении и развитии государства Российского, «охота – мощный фактор социального благополучия и сплоченности значительной части общества...», «охота – показатель меры цивилизованности страны» и т.д. Плакать от того, как далек от реальной оценки действительности предлагаемый первый путь, от того, что не будь охоты, не было бы и государства нашего, а у других бы было.
В чем, а в отсутствии оригинальности тезисов авторов не упрекнешь, так ловко подменяется охотничье хозяйство охотой, и В.В. Дежкиным, к сожалению, это делается не впервые, а это ведь разные категории и я нисколько не сомневаюсь, что авторы прекрасно знают об этом. Об охотничьем-то хозяйстве, особенно в первом пути, одно скромное упоминание между дифирамбами об охоте, а именно его предлагается возрождать. Охоту-то возрождать не надо, она не погибла. Охота – только процесс добывания охотничьих животных и она может привести, и нередко приводила, к истреблению отдельных видов, к снижению численности, если осуществляется вне охотхозяйства, безхозяйственно. Откуда появились красные книги? А тут какая-то гипертрофированная идеализация ее.
А теперь по существу. В чем в итоге оригинальность тезисов, которые иллюстрируют современную роль охоты и указывают ее возможное место в реализации Всемирной стратегии охраны живой природы и в российской системе охотничьего хозяйства?
Почему надо иллюстрировать роль охоты в системе охотхозяйства? Разве она кому-нибудь не известна?
Откажись человечество от охоты и рухнет реализация Всемирной стратегии охраны живой природы. Вот такое место охоты в ней.
Для чего надо непомерно выпячивать значение охоты как природопользования – собирательства даров природы в жизни российского общества и государства? Для того чтобы в очередной раз повторить очевидную для охотоведов всего мира истину о том, что охотничье хозяйство – природопользование? Если эта истина очевидна, то зачем ее повторять многократно и ломиться в открытую дверь? Всем известно, что сельское хозяйство – отрасль природопользования и нет нужды доказывать это. Мы вовсе не против природопользования. А против преобладания этого подхода в правовом регулировании в ущерб регулирования охотхозяйственных отношений при формировании органов управления охотничьего хозяйства, определении их полномочий и функций. К сожалению, у нас мало кто осознает, что большинство проблем возникли из концепции правового регулирования не развития охотничьего хозяйства, а управления природными ресурсами, ресурсами охотничьих животных, а это тупиковый путь, не оправдавший себя. Убийственное заключение, смертельный приговор этому подходу вынесены в «Концепции государственной политики в сфере воспроизводства, использования и охраны природных ресурсов», подготовленной с участием РАН, Миннауки, МСХ и других (Москва, 1997), авторы которой нам, к сожалению, неизвестны, но мы полностью согласны с ними. В концепции нет даже упоминания об охотничьем хозяйстве, цель которого – воспроизводство и использование охотничьих животных, зато есть регулирование использования их и признание бесперспективности такого пути. Приведем это важное заключение целиком.
«Нуждается в совершенствовании существующая правовая база для обеспечения контроля за охраной, воспроизводством и регулированием использования охотничьих животных.
Стратегической целью государственной политики в сфере воспроизводства, использования и охраны объектов животного мира (охотничьих животных) является обеспечение оптимального уровня воспроизводства, устойчивого использования и охраны объектов животного мира и среды их обитания...» (стр. 17).
«Система природно-ресурсных законодательных актов подстроена под существующую (существовавшую, курсив наш) структуру управления, что предопределяло их различную концептуальную основу, и она не в состоянии обеспечить требуемое повышение эффективности регулирования воспроизводства, использования и охраны природных ресурсов» (стр. 26). Не в состоянии! Это очень важное признание, но мы продолжаем жить в мире своих научных схем и иллюзий. По сути тоже самое пишет В.Г. Сафонов в 2005 г. Произошло «фактическое упразднение отрасли», так как во всех официальных документах речь идет только об объектах животного мира, а не об охотничьем хозяйстве. И мы полностью разделяем эту позицию. Но ведь так и должно быть, если главное – природопользование. Право ориентируется на интересы ресурсов (животных), а не на интересы людей – охотников, не на интересы охотхозяйств, но любое хозяйство ведется в интересах людей, а не только ресурсов. Вот и договорились о приоритете природопользования в охотничьем хозяйстве! Мы изъяли треть угодий у самой мощной общественной организации – Росохотрыболовсоюза, неудачно переформировали более сотни кооперативных промысловых хозяйств и уничтожили более сотни государственных промыслово-охотничьих хозяйств, чем в значительной мере подорвали экономическую базу охотхозяйственной отрасли. Ее юридически упразднили. Это результат преобладания концепции управления ресурсами природопользования.
Известный юрист Н.В. Краев в том же 2005 г. высказывается еще более решительно. «Благодаря ФЗ «О животном мире», другим законам закреплен (установлен, сформирован), по-нашему мнению, самый неудачный за последнее столетие хозяйственный механизм, направленный... не на активизацию деятельности долгосрочных пользователей в охране и воспроизводстве ресурсов, а на ее подавление...» И с этим мы абсолютно согласны – с одной оговоркой, что реально никакого хозяйственного механизма нет, так как во всех законах не ставится вопрос регулирования отношений в охотничьем хозяйстве, а делается попытка создать механизм управления охотой, природопользованием. Давайте вещи называть своими именами. Сейчас охотхозяйства (их владельцы независимо от форм собственности) чем больше вкладывают средств в его ведение, тем больше платят за природные ресурсы, а фактически за свой труд. Вот заинтересованность! Планируют сколько следует добыть животных в хозяйствах не их владельцы, а надзорные органы, которые к ведению хозяйства не имеют никакого отношения, потому что они (животные) – только природный ресурс, как думают природопользователи. Разве это не издевательство над здравым смыслом, не узаконенное государственное вмешательство в хозяйственную деятельность? Можно себе представить, что министр сельского хозяйства подписывает приказ об объемах забоя сельхозживотных по субъектам РФ? Нет. А в отношении охотничьих животных это узаконено, да еще после федеральной экологической экспертизы, как это делается в последние годы. Как же, это природный ресурс! А дальше лимиты уж по хозяйствам или охотникам (именные разовые лицензии) распределяют чиновники в субъектах федерации. Даже эффективно охранять охотживотных и охотугодья их пользователи лишены возможности. Такого еще у нас никогда не было и нигде в мире нет. Будто бы дядя со стороны это сделает лучше.
Во Франции штатные работники хозяйств национальной общественной федерации охотников пользуются в этом хозяйстве правами жандармов, только без права захода в жилища. В Германии такие же профессиональные работники охотхозяйств на их территории пользуются правами полицейских. А у нас охранять животных и охотугодья могут только государственные органы. Какая благотворительность со стороны государства. А для чего? Денег в госбюджете девать некуда или сотрудники охотхозяйств (охотоведы и егеря) это сделают хуже? Государство, разумеется, не может целиком отказаться от подобной оперативной охраны, но зачем на себя целиком брать эту функцию, когда выполнить ее реально оно не в состоянии, да это и нецелесообразно. Все это результаты приоритета природопользования в охотничьем хозяйстве, управления ресурсами. И не видеть это невозможно. В нормативных актах по природопользованию даже не определены субъекты и объекты отношений в охотничьем хозяйстве: с чего надо начинать. А представление права охоты для юридических и физических лиц в них подменено предоставлением в пользование объектов животного мира, отнесенных к объектам охоты, предоставлением того, что с юридической и экономической позиций и предоставлять невозможно. Все это сделано в угоду существовавшей структуре управления. Видите к какой словесной эквилибристике приходится прибегать, чтобы самим себе угодить! Предоставлять, передавать можно то, что можно реально измерить, определить параметры и состояние, например территорию охотугодий, а не 50 лосей, 20 глухарей, 5 волков и т.д., не говоря уже о мигрирующих видах. Она никуда не убежит, имеет четкие границы и охотхозяйственные свойства (качество). Это все и есть, как ни странно, на первый взгляд, результат преобладания концепции природопользования.
Надо сделать шаг от природопользования, (охотхозяйство им было и остается) к хозяйствованию со всеми вытекающими юридическими последствиями, в том числе в управлении. А именно в изменении структур управления биологическими природными ресурсами, обратите внимание – ресурсами, а не хозяйством, суть рассуждений авторов о первом пути. Еще полгода не прошло со времени восстановления Департамента охотничьего хозяйства Минсельхоза, а мы тянем назад, в природопользование (мало шишек набили), предлагаем уже новую структурную реорганизацию. Подобных комбинаций и схем можно предлагать сколько угодно, но при этом надо быть последовательными и не допускать противоречий. И если в начале статьи (п. 6 оды охоте) сельское хозяйство еще причислено к «отраслям биологического природопользования» (не знаю, правда, причем тут заповедное дело?), то затем его от природопользования отлучили. Не прямо, а в предлагаемых структурах биологического природопользования его нет и из него предлагается изъять охотничье и рыбное хозяйство. Вероятно, надо понимать так, что после этого они перестают быть сельскохозяйственными отраслями. Или нет? А сельское хозяйство – природопользование настолько, что природа во многом определяет его эффективность и это особенность его в отличие от добывающей и перерабатывающей промышленности – тоже, заметим, отраслей природопользования.
(Продолжение в следующем номере)