Любые, наработанные годами, знания рушатся, когда рыболов ловит зимнего карася. Этот привереда и в летний сезон часто «проявляет характер» – клюет, когда пожелает. На водоемах юга России зимнего карася ловят, или пытаются ловить, тысячи рыболовов. Одни ловят постоянно, другие – наскоками, «заразившись» примером удачливых рыболовов…
Оказывается, зимний карась клюет не только тогда, когда пожелает, но и только там, где пожелает. Сто рыболов «спят» – один ловит… Бывает, везунчик впервые ловит карася со льда. Лесочка у везунчика грубоватая, мормышки тяжелые, удилища грубее грубых, руки «заточены» не под то… Лох, одним словом, вытворяющий чудеса! Заставляющий сто рыболовов задуматься: «А мои руки «заточены» под что?»
Как правило, массовый психоз подогревает ажиотаж вокруг удачливого рыболова. Везунчик продолжает ловить рыбу, «баламуты» продолжают дырявить лед. Вскоре это занятие надоедает им. Оказывается, карась почему-то клюет из единственной лунки, а в нее лох опустил мормышку…
Иногда даже ловишь себя на мысли: «Почему караси шарахаются в сторону от крючков профи? Как они узнают, распознают, где лох, а где профи?» Рыболовы-зимники считают себя профи. Исключений не бывает. Сам выход на зимний водоем подтверждает квалификацию: на льду разных водоемов, удаленных от человеческого жилья, случайных людей не бывает… Просто бывают здесь профи-везунчики и остальные рыболовы-профи. Я тоже никогда не знаю, где найду свое «место обетованное» на льду. Караси легко обрушивают мой нордический характер. Роль Сусанина, ведущего группу к цели, примерять к своей персоне всегда опасаюсь. Ну не предсказуем клев зимнего карася!
И все же почти все зимние рыбалки посвящены ловле этой рыбы. Как Паниковский был одержим гусями, так я одержим карасями-коробами. Короб – это песня, которую никогда не удается спеть до конца, у которой всегда новые припевы. Сегодня «песня исполняется» хором, правда, на два голоса.
По пути в местечко Меклита Антонович «погнал пургу»: «Нам обязательно надо сегодня ехать в Ставрополье?.. В один конце 120 километров, а бензин течет из бензобака, гадина, ручьем!.. Давай порыбачим хоть на этом водоеме», – и указал кивком головы влево, на вполне подходящий для ловли короба со льда проточный пруд – степную реку, перекрытую дамбами через пять километров. Ширина пруда повторяла контуры балки – от 100 до 300 метров. На льду чернели фигурки рыболовов – укороченные, «приклеенные» ко льду. Значит, короб клюет. Рыболовы от добра добра не ищут, не перемещаются по льду…
Мы тоже обосновались на льду, как староверы в глухой тайге – почти навсегда. Лунки пробурены, жареный песочек в «скважины» подсыпан, пора «добывать»… И «добываем», если можно так назвать высиживание двух-трех коробов в час… на двоих. Короб клевал мерный, один в один, как будто водяные взвешивали его на весах и делали измерения – 1,2 кг и 40 см длины.
– До вечера десятка два поймаем! – радовался Антонович.
Мое же внимание занимало другое. Южное зимнее солнце жарило по-летнему. Вдоль камыша, оконтуривающего противоположный берег, плескалась открытая вода. Два рыболова, сидящие в надувных лодках, привязанных шнурами к камышу, поочередно выводили на узкую и, наверное, тонкую полоску льда шустрых толстых карасей. Даже с расстояния 70-80 метров эти «поросятки» выглядели внушительно. Как и рыбалка удачливых рыболовов – поклевки следовали одна за одной.
– Антонович, рыболовы, сидящие во-о-он в тех лодках, скоро выловят всего короба. Смотреть спокойно на этих «фокусников» не могу…
– Опасно, лед вблизи промоины, конечно, тонкий. Провалимся! Остаюсь здесь. Советую и тебе не рисковать… – не очень уверенно убеждал Антонович.
До промоины оставалось метров семь-восемь. Я двигал лодку впереди себя и вдруг понял, что лед подо мною прогибается, что левая нога уходит… Лодка качалась на открытой воде, окруженная шевелящимися, шелестящими обломками льда. Толщина обломков не превышала двух сантиметров. Самостоятельно переместить лодку обратно на лед не удавалось. Каскад раскачиваний, задирания носа и кормы перемещением тела в лодке, гребные упражнения пешней и ледобуром повергли лишь в уныние. Лед ломался под лодкой… «Капкан?» – ужаснулся я. Помочь никто не мог. Всех желающих ждала такая же участь… Опасная до предела.
Однажды старый опытный рыболов посоветовал всегда иметь при себе на льду пешню. Я изготовил легкую пешню длиной 0,8 метра. Пешня помещалась в чехле рядом с ледобуром. И сегодня она сослужила добрую службу. В очередной, наверное, тысячный раз.
– Ледокол, рули правее, не распугивает нам рыбу! – кричали два рыболова из лодок, наблюдая, как я крушу лед пешней вокруг лодки. – Куда ты прешь на всех парах?
Они были близки к истине. Льдина прорезала дно. Дыру длиной 20 см пришлось заткнуть плащом. Но вода прибывала в лодку. Спасение на бортах лодки продолжалось минуту – ноги съехали с бортов на дно лодки, в ледяную воду. Взмахи пешней участились… Камыш принял в свои объятия пловца.
Глубина в камыше не превышала 0,8 метра. Мокрый и мокрое соединились. Я брел к берегу по пояс в воде, осторожно протаскивая сквозь камыш лодку.
Антонович приехал через час. Шесть-семь километров в объезд дались ему с большим трудом – дорога превратилась в непролазную хлябь. Одежда высохла у костра и я давно обсох и согрелся. Только обувь была безнадежно мокрая, сушке не поддавалась.
Сижу у прежней лунки. Ноги обмотаны «портянками», изготовленными из сухого куска тряпки, найденной в багажнике. На «портянки» натянуты по два пакета. В сапогах «чавкает» остаточная влага, но рыбачить не мешает. Ноги согрелись, холод не чувствуется. День клонится к вечеру. Клев усиливается. Поклевки следуют одна за одной.
«Стоило ли рисковать?…» – размышляю. «Не стоило!..» – констатирую. И все же точно знаю, что забуду наработанные годами знания, когда вновь увижу удачливых рыболовов… И ко мне, как бабочки на огонь, не раз сбегались по льду со всех сторон профи-рыболовы к профи-везунчику. И будет так всегда, когда ловишь зимнего карася.