И, если не случилось взять на заливное судака – короля оного блюда, – то и щука вполне достойна быть украшением новогоднего стола, если правильно ее приготовить. Надо лишь отварить-выварить голову крупной щуки, желательно с ершами и окунями, а потом в процеженном золотистом бульоне потомить и щучьи ломтики.
Сочные кусочки из щучьей головы и кусочки мякоти выложить в тарелки с зеленью, лучком, ломтиком яйца и одной-двумя спелыми клюквинами или фигурным срезом вареной моркови – для красоты…. Залить полученный натюрморт охлажденным бульоном и блюдо почти готово. Остается лишь выставить его на холод.
Если рыбы много, то и желатин не нужен. Все это, конечно, попросту, по-рыбацки. Но, бывает, за уши не оттащишь от простого этого блюда, особенно – поутру. Первого января. Тогда, обычно, из еды больше на рассол тянет да на холодненькое…
Все это хорошо и вкусно, но вначале надо, как минимум, поймать сам предмет обсуждения и готовки – щуку. В принципе, ее можно изловить, можно сказать, в центре города, минутах в десяти от здания правительства, на городском водохранилище. Но это было бы слишком легко и банально…
Рыбакам же – чем дальше в лес, тем рыбы больше. Да чтоб усы – в сосульки, да чтоб еще с автобуса – «Стеньку Разина» в три горла или «Шумел камыш», а потом – храпака у лунки.
Как в анекдоте: мол, в этот раз берем ящик водки, а из автобуса не выходим. А рыба? Коту есть на скромный ланч и ладно. Это за полтыщи км ехать, чтобы горстку окунишек коту поймать? – спросят завистники и домоседы. Ха, главное – процесс! – ответит настоящий рыболов.
В этот раз еду один, поскольку средь рабочей еще недели. «Вот и ладно, хоть порыбачу, наконец, в тишине, – мелькали довольные мысли. – А то, как приедем, сразу – ну, за рыбалку…. А потом медведя-шатуна по чапыжнику гонять да на волколаков-оборотней охотиться при луне с пустыми бутылками наголо. И хоть бы раз за три дня удочки размотать».
На островах Чебоксарского водохранилища хватает жилищ-землянок. В одной из них, спрятавшейся среди мелколесья, я и намереваюсь переночевать. Живца везу с собой, поскольку нередко бывает трудней поймать мелких плотвичек-сорожек, чем самого хищника, особенно там, где жирует он, хищник.
Все… Дела сделаны, снасти стоят. Пора к жилью. И уже видится ночь в сонной оторопи и теплой мягко-ленивой дреме на нарах. Бьется живое пламя в печурке, потрескивают дровишки, плача смолистыми слезами, трепещет огонек свечи, мурлычет приемник, и подмигивает эротически сквозь маленькое оконце белотелая Луна. И мне так хорошо в этом тихом одиночестве…
Дергаю на себя дверь землянки, а мне навстречу – клуб дыма и веселое:
– Во, еще один! Третьим будешь?! Наливай, Серега! Ну, за рыбалку…
Утро открылось ярко и солнечно, почти к обеду… Проспал я в тепле самый рассвет, даже мобильника-будильника не слышал. Отчего-то все болело и сохло во рту. Видимо, что-то съел вчера. Новый год отметили. Неужели опять вурдалаков перегаром травили и гоняли по лесу припадочных троллей? Нет, вроде, тихие рыбачки. Вон как мирно спят.
– Подъем! – командую, словно роту поднимаю, будучи дежурным. – На рыбалку пора!
Торопясь, кипячу чай и заправляю термос. Потом – сразу на лед! А там, на ледовых своих жерличных позициях, начинаю расчищать лунки и проверять снасти. Леска одной из жерлиц была размотана до конца и до тугой натяжки. Начинаю выбирать ее и чувствую тяжелый зацеп. Коряга….
Но тут сдёрнулась леска и пошла также упористо, но уже по живому. Рывки и толчки пригибали руку к лунке, и приходилось стравливать леску обратно. Наконец в лунке заплескало, и показалась щучья голова со свирепо-пронзительными глазами. Беру ее багориком.
Вот это подарок!.. Как раз к Новому году! Вываживаю заодно и пару налимов, выпутав их кое-как из донных коряжин. А потом сажусь за ловлю мелкой сорожки для жерлиц. Мелочь по краю затопленного леса не берет, и я ухожу к заветному проверенному месту. Здесь, на глубине около четырех метров, иногда поклевывают окуньки и густерки.
На худой случай, и они подошли бы в качестве живцов. Вдалеке, на косе у створного знака, уже скучковались лещатники. Эх, и к ним хочется – леща посторожить. Но держат жерлицы. По зимнему времени они иногда уловистей несравненно!
Кивок постоянно мелко вздрагивает, но на крючке лишь виснут сопливые ерши с палец. И вдруг на очередном медленном опускании тяжелой мормышки кивок останавливается и плавно выгибается вверх... Сердце же при этой знакомой поклевке падает вниз.
Подсечка!.. И на леске зависает что-то тяжелое, толчками пригибающее хлыстик удильника. Медленно-медленно перебираю леску, сдавая ее при особенно сильных толчках. И вот под лункой встала крупная рыбина, едва протиснулась рылом в заход лунки и застряла уже враспор, мертво. Щучий багор далеко, не ждал я здесь серьезной рыбы, и приходится тянуть руку в ледяную глубину лунки.
Лишь бы достать, лед толстый на этом широком плато и к тому же многослойный. Но рука уже нащупывает рыло крупной рыбины, пальцы скользят под жабры. Есть!.. Теперь не уйдет!.. Словно поршень выдавливает воду из лунки, и вот уже на льду распластался серебристый с позолотой лещ, окропляясь алыми каплями. Красив...
Взял он на одного насаженного полукольцом мотыля, приготовленного для мелкой рыбешки, на верхнюю малую магазинную «дробинку».
Лещёвых капризов не поймешь. Внизу специально же подвязан черный тяжелый «муравей» с мочкой мотыля, как раз для течения и на всякий случай, для него, толстогубого. Уже случались у старого дуба лещовые поклевки, хотя и не частые.
Руку, ободранную льдом, саднит, но я тороплюсь нанизывать мотыля на крючки мормышек. Мочки мотылей, обычно заготовляемые перед лещёвой рыбалкой и связываемые тонкой резинкой, сейчас делать некогда. Верхнюю «дробинку» так же наживляю полукольцом некрупного мотыля. Если нравится толстоспинному гурману сей щепетильный скромный ланч – пожалуйста!..
Едва начал опускать мормышки ко дну, как – опять плавный подъем кивка! Чуть ли не в полводы взял подлещик, потом еще один... Время подходит к одиннадцати, и в череде жерлиц вдруг загорелся флажок... А у меня – очередная лещёвая поклевка!..
Так и пришлось пожертвовать, как мне казалось, вываживанием упористой и желанной доселе щуки, ради ловли теперь уже более желанного леща.
Но к своему удивлению, когда поклевки леща почти прекратились, я подошел к жерлице и выволок из лунки самозасекшуюся четырехкилограммовую щуку.
А потом опять заклевали подлещики. Это явно был мой день... А потом были еще хватки-подъемы на классические уже жерлицы. Трепетали флажки, алея на белом снегу, и были еще щуки остроглазые, чуть поменьше той, подарочной.
Видимо, расщедрился дедушко Мороз под праздник, сговорясь с местным водяным, а может, просто рыбацкая удача не оставила меня в канун Нового года.
Ну, за рыбалку!..