С этой симпатичной миниатюрной девушкой я познакомился прошлой весной во время нырялок в Баренцевом море. Тогда с Катей, уже вполне продвинутым дайвером, случился трагикомичный случай. На глубине более двадцати метров она увидела пятикилограммового краба, взяла его за панцирь, но чего-то испугалась, завозилась, подняла со дна ил, и взлетевший «красавец» оказался у нее за спиной.
Он намертво вцепился в шланг регулятора, перекрыв ей доступ воздуха. Запасной загубник Катя найти не смогла. Выручил ее инструктор-подводник северного флота Андрей, который, подоспев на помощь и дав подышать от своего баллона, сумел-таки отцепить острые клешни.Теперь Катя уже сама стала инструктором-гидом и приехала в Анапу обучать дайвингу новичков.
В тот день мы ныряли на военную баржу, потопленную в сорок третьем году при обороне Малой земли. Проржавевший скелет ее, поросший водорослями и облепленный ракушками, лежал на глубине шестнадцати метров. Наша пятерка во главе с Катюшей благополучно отработала полчаса под водой. Мы плавали над длинной палубой, усеянной крупнокалиберными патронами и прочими «сувенирами» войны. Придерживаясь строгих инструкций, ни до чего не дотрагивались, но все же кое-кто сумел набить карманы слегка тронутыми коррозией патронами. Когда всплыли наконец на поверхность, у меня в баллоне оставалось еще пятьдесят атмосфер. У Кати примерно столько же. Другие, будучи малоопытными ныряльщиками, из-за своих неэкономных движений запас воздуха израсходовали полностью. Всплыв, они сразу отправились на катер. А я стал уговаривать Катерину погрузиться еще.
И вот мы с Катей пошли на глубину. Двум более-менее опытным аквалангистам в паре идти куда интереснее, чем хороводить под водой целой толпой: то одного жди, то другого, заглядевшегося на чудеса нептуньего царства, подгоняй. А тут поглядывай боковым зрением на товарища по погружению и ищи себе на здоровье, чего душа просит.
Катя повела меня по таким темным лабиринтам, что у меня не только сердце, но и все остальное сжималось при мысли, выплывем или не выплывем? В одну очень уж длинную лазейку мы, видно, совсем понапрасну забрались. «А вдруг она закончится тупиком? – думал я, едва шевеля ластами, чтобы окончательно не замутить воду. — Вернуться назад мы не сможем, не хватит пространства, тогда, как говорят немцы, аллес, и найти нас здесь не найдут». Но, слава Богу, впереди показался просвет. Миниатюрная Катя благополучно выплыла в него. Теперь моя очередь. Едва протиснув плечи в дыру, я стал понемногу выкарабкиваться наружу, однако баллон уперся в ржавое железо и никак не хотел проходить вместе со мной. Усилием воли я подавил в себе панику: ведь стрелка манометра подошла уже вплотную к красному сектору. Катя плотно прижала баллон к моей спине, но и это не помогло. Тогда она показала знаками, что надо отступить внутрь ниши и расстегнуть жилет. Попятившись назад, я попытался проделать это, но движения рук были скованы. Видя мои мучения, Катя нырнула вслед за мной и быстро, на ощупь, щелкнула застежками. Я легко выплыл, пользуясь дополнительным источником воздуха, а потом она подтащила и все мое оборудование.
Но после этого неприятности не закончились. Когда мы всплывали к средней горизонтальной перегородке трюма, которая, как и палуба, была в этом месте разворочена (возможно, от разрыва бомбы), мы увидели ощерившиеся минометные фугасы (баржа перевозила боеприпасы, и они каким-то чудом не сдетонировали). Неприятное зрелище, надо сказать. Катя хотела протиснуться между ними, но от колебаний воды один снаряд покатился по железу и полетел вниз. Девушка быстро метнулась вслед за ним, подхватила в последнюю секунду, затем положила опасный предмет на дно трюма и как ни в чем не бывало показала мне ладонью вперед. Мы снова углубились в какие-то ниши и лабиринты.
К счастью, это блуждание было недолгим. Ниже ватерлинии, у самого грунта, обнаружилась какая-то дыра (возможно, пробоина). Здесь было темновато, и Катя, пролезая в отверстие, вдруг резко вскинула руку, отчаянно замотав кистью, как при укусе змеи. На этот момент в баллонах у нас едва ли набиралось по десять атмосфер. Надо было срочно всплывать. Случайно оглянувшись, я увидел неторопливо удаляющегося от баржи ската-хвостокола. В прозрачной воде хорошо просматривались пластичные, отдаленно напоминающие движения бабочки колебания мантии и страшный шипообразный отросток, как бы раздваивающий хвост. Я представил, что будет с рукой Кати, если это он стукнул ее своим зазубренным шипом. Саня Петров в том году в бухте Ласпи напоролся на ядовитую колючку морского ерша, и то у него палец до сих пор не разгибается, а скат-хвостокол — это покруче будет!
На катере уже волновались, ведь по всем меркам воздух у нас давно должен был закончиться. Когда с нас сняли гидрокостюмы, капитан, добродушный бородатый старикан, принес из каюты аптечку, но я, не теряя времени, прильнул к Катиной ладони губами.
— Терпи, Катя, так надо, — приговаривал я, высасывая зараженную кровь из рваной раны.
Она понимала и мужественно терпела. Потом рану обработали перекисью и перевязали. Все другие события, произошедшие под водой, остались нашей тайной…
Но на этом эпопея со скатами не закончилась. Вечером, когда мы с перебинтованной Катей пили пиво в кафе яхт-клуба, я в шутку сказал:
— Хочешь, я для тебя добуду этого ската?
Она ответила просто:
— Очень хочу...
На следующий день мы оказались под скалами напротив затонувшей баржи. Я знал, что днем охотиться бесполезно — вся рыба отходит на глубину, и ждал вечера. Катя загорала, лежа на надувном матраце.
И вот солнце склонилось к закату. Я полагал, что скаты в поисках корма подтянутся на мелководье, и стал потихонечку обследовать дно метрах в пятнадцати-двадцати от берега. Однако, кроме скорпен, ловко маскирующихся под камни, и вездесущих прожорливых зеленух, мне ничего не попадалось. Отдаленно, на небольшой глубине, промелькнул косяк мелкой кефали, и тут я вспомнил, как охотится мой приятель, чемпион мира по подводному ориентированию Серега Трунев. Ведь он обычно стреляет кефаль… Что ж, если нет скатов, надо хоть с каким-то трофеем вернуться, чтобы не упасть в Катиных глазах!
Я нашел два больших рядом стоящих валуна — они были на глубине всего полутора метров — и затаился за ними, просунув ружье в расщелину, как в амбразуру. За валунами шло резкое понижение на глубину. Запаса воздуха в легких хватало ненадолго (я плавал без акваланга), поэтому приходилось часто всплывать, чтобы отдышаться, а между тем рыбы все не было. И вот, когда я уже подумывал, что чего-то явно не понял из Серегиных рассказов, впереди замелькали белесо-полосатые бока кефали. Да какой! Это были пиленгасы в килограмм-два весом, а вожаки и того больше! Бил наугад, в массу рыб — вот насколько был плотный косяк! Гарпун пустым не остался. Обрадованный удачей, я надел добычу на кукан и стал ждать. Через несколько минут косяк снова оказался напротив моей амбразуры. Выстрел — вторая кефаль загарпунена! После этого, замерзнув порядком в тонком и коротком гидрокостюме, я решил закругляться.
Когда выходил из воды с подвешенными у пояса большими рыбами, Катюха от радости аж вскинула руки. Но потом капризно сказала:
— А ската ты все же не подстрелил.
— Скаты чаще всего к берегу подходят утром, — ответил я. — Жаль, что мы поздновато сюда выбрались. Вот если бы здесь заночевать, думаю, утром получится добыть тебе ската — если не хвостокола, то хотя бы морскую лисицу. А что, давай останемся? Ночи пока теплые, а до города далеко…
Она согласилась. Обе кефали я приготовил на углях, и мы с аппетитом съели их под доброе, предусмотрительно прихваченное мною вино. Потом долго сидели у костра. Иногда рассказывали что-нибудь друг другу взахлеб, а то молчали, глядя на тихо потрескивающие угли…
Утром, когда Катя еще спала, я был уже в воде. Почти сразу поднял с песчаной проплешины за покатой россыпью камней морскую лисицу. Увидев меня, та ринулась на глубину, и я второпях промазал: гарпун проскользнул над ней. Но плыла лисица неторопливо, и мне удалось загарпунить ее вторым выстрелом. Это был хороший трофей, весила лисица не менее шести килограммов. Взяв ската за глазные впадины, я выволок его на берег и, не тревожа Катеринин сон, погрузил в сетке на мелководье. Второго ската я нашел только через час. Это опять была лисица, и такая же большая, как и предыдущая, что, в общем-то, редкость для этих мест. Взял ее легко. Она лежала, зарывшись в песок, под тонким слоем которого лишь угадывались контуры ее тела. Осторожно подкравшись, я выстрелил…
Несмотря на то что хвостокола добыть не удалось, меня переполняли радостные чувства. На берегу хлопотала у костра моя морячка. А впереди было еще столько теплых ночей и приятных пробуждений…