В конце марта 1992 года среди пензенских рыбаков молниеносно распространился слух о необыкновенно богатой рыбалке на большом пруду в селе Широкоис, расположенном примерно в 70 км от Пензы, невдалеке от трассы Пенза – Москва. Говорили, что оттуда везут крупного окуня и плотву буквально полными ящиками.
Весенний сезон в пензенских краях завершается в первых числах апреля, когда вешние ручьи, рождаемые почти круглосуточной плюсовой температурой, сбегают с берегов в пруды и речки и замутняют воду, отчего клев рыбы прекращается. К тому же, лед становится рыхлым и опасным для ходьбы.
Рассказы о баснословных рыбалках на Широкоисском пруду были настолько притягательными, что 2 апреля я не утерпел и в сопровождении двух молодых приятелей-рыболовов – Саши и Васи – отправился туда.
От трассы до пруда было около 5 км. Бросив машину среди села и перейдя дощатый пешеходный переход, перекинутый через ручей или безымянную речушку, питавшую водой пруд, немного прошли по левому берегу, спустились на лед, пробурили контрольную лунку и, убедившись, что вода в верхней части пруда была мутной, направились к плотине, где издалека просматривалась темная полоса сидящих рыбаков. Шли по льду, в прочности которого никаких сомнений у нас не было.
Несмотря на будний день, компания рыбаков была внушительной. У всех на льду уже трепыхались окуни солидных размеров. Справились: глубина довольно большая – до 6 метров, но ловят все в полводы.
Одна мимолетная сцена вызвала у нас всплеск эмоций: парень, поставивший удочку около лунки, что-то ел, вычерпывая пищу ложкой из стеклянной банки, и вдруг встрепенулся, швырнул банку на лед и, неторопливо перебирая леску, вывел крупного окуня – граммов под 500. С трудом сдерживая волнение, мы развернули снасти и уселись где-то на краю толпы рыбаков.
Поначалу поклевок у меня не было и, посидев немного, я отошел на несколько метров и пробурил новую лунку. И только начал играть мормышкой, вдруг увидел, как плавно изогнулся кивок, и рукой ощутил, как сильно напряглась леска. Осторожно перебирая ее, я подвел рыбу к лунке, и мой первый 600-граммовый полосатый красавец, вытеснивший, словно поршень, бугорок воды из лунки, улегся на лед. Описание охвативших меня эмоций считаю излишним.
Следом попались еще два окуня – поменьше первых. Далее поклевки прекратились и я направился в сторону, чтобы попробовать новые места. По дороге попались двое парней, у лунок которых трепыхались массивные рыбины. «Это карпы у вас?» – спросил я у них. «Нет, плотва», – ответили они. Это очень удивило меня: редко приходилось видеть плотву таких размеров.
Тем временем ватага рыбаков переселилась в сторону плотины. Вместе с ними перебрался и Вася. Подошел к нему и поинтересовался, как идут дела. «Плотва пошла», – ответил он и на моих глазах выудил несколько солидных рыбин. Я знал, что плотва у Васи была его коронной рыбой. Уселся вблизи него, но за сравнительно долгое сидение так и не испытал фарта, поймав всего три плотвы небольших размеров.
Более всего удача не улыбнулась Саше. Он менял мормышки, игру снастью, переселялся с места на место, но ничего кроме нескольких сходов так и не увидел. Дальше, видимо, разнервничался и домой поехал пустым. Это необъяснимое, прямо-таки фатальное невезение он помнит до сих пор. А ведь зимним рыбаком был и остается неплохим.
К концу рыбалки подвели итоги. У Васи улов оказался заметно больше моего за счет плотвы. Он верно понял и оценил перемещение большинства рыбаков, произошедшее, возможно, по причине каких-то подходов мутной воды, а вместе с ними – и смещения зоны клева рыбы. Но характерно, что ловилась только плотва, а окунь заполдень почему-то брать перестал.
Назад идти по льду мы не рискнули. Выбрались на левый берег и пошли по нему, увязая в оттаявшей грязи. Месить ее в бахилах, натянутых на валенки, было нелегко.
Выше перехода на правый берег хлестала разгулявшаяся за день вода, и перебираться по доскам пришлось с большой осторожностью, опираясь на палку.
Зимний сезон 91-92 года был завершен. Полного ящика рыбы привезти не удалось, но воспоминания о трех черно-красных красавцах-горбачах до сего времени кажутся мне мгновениями истинного рыбацкого счастья.