Давно стемнело. Очень хочется спать. Но спать нельзя. Надо терпеть. Изо всех сил надо терпеть... В сенцах слышатся шаги и знакомое покашливание. Пришел с охоты мой дядя, Роман Макарович. Задрав голову, смотрю на его смеющееся лицо.
— Ждешь?
— Да.
Дядя выкладывает на стол свою добычу.
— Тряпчик, — стоя на цыпочках и заглядывая, очарованно шепчу я.
Мне три года, но я его уже знаю: у «тряпчика», то есть рябчика, красные брови, хохолок и мохнатые лапки.
— А это кто?
— Это вальдшнеп.
— Прицеп?! О-о! Прицеп! — Я поражен. У «прицепа» необычайный, удивительный, длиннющий нос. — А лисичку ты сегодня видел?
— Конечно. Я же обещал.
Мне разрешают заглянуть в дядину охотничью кирзовую сумку. Там лежат две стреляные латунные гильзы, я их обязательно нюхаю — здорово! Но главное, корочка хлеба и кусочек сахара — лисичка прислала.
Мне три года, и я еще не ведаю, что Михаил Михайлович Пришвин написал великий рассказ «Лисичкин хлеб». Блаженствуя, уминаю гостинец вкуснее всего на свете.
А еще дядя приносит с собой таинственный, волшебный, чарующий, вызывающий необъяснимое беспокойство запах. Так никогда ни от кого не пахнет. Ни от мамы, ни от бабушки и дяди Ромы, когда он приходит с работы. Мне три года, и я еще не знаю, что это обычный, но неизменно волнующий запах лесов и лугов, рек и озер — запах матушки природы. Мне еще неизвестно, что он чрезвычайно заразен. Я еще не догадываюсь, что уже навсегда поражен вирусом неутолимой охотничье-рыболовной страсти и упоительного бродяжничества...
А может, и не так все было? Или может, это мне приснилось, кажется? А может, вообще не было?..
В очередной раз — интересно, в который? — вернувшись с охоты, дядя утверждает, что именно так все и было... сорок пять лет назад.
Дяди, они, как известно, самых честных правил. Они не врут.