Скудные клочки выжженной на солнце травы, серо-белые россыпи камней, нагромождения валунов, редкие зеленые кусты вереска... И где-то там, по словам Джейсона, должны быть четыре антилопы орикс.
Наконец я нахожу животных, раскрашенных природой так же пестро, как скалы вокруг. Серо-белые, с множеством черных полосок, они прекрасно сливаются с разноцветной мозаикой горного ландшафта. Мы долго наблюдаем за ними из машины. Антилопы медленно, словно в задумчивости, бредут по горному кряжу. Поразмыслив, Джейсон решает, что нам стоит попробовать их взять. Его предложение вызывает у меня удивление: до сернобыков километра два крутого подъема, и нет ни кустов, ни выступа скал, чтобы укрыться от их глаз. Да и хватит ли у нас сил подняться наверх? Но у пиэйча уже есть план.
Поднимая клубы желто-красной пыли, наш джип несется вдоль хребта в ту же сторону, куда бредут ориксы. Километров через десять мы сворачиваем к горам и карабкаемся вверх по знакомому серпантину, по которому тряслись пару дней назад, выслеживая куду. Через полчаса мы наверху. Уходим с накатанной дороги на едва заметный след от колес, петляющий среди кустарника и камней. Впереди, за холмами и перевалами, в далекой дымке, призрачно синеет верхушка горы — конец горного кряжа, где мы видели ориксов. Нам туда.
Подпрыгивая на ухабах, штурмуя каменные осыпи, наша тойота упрямо ползет вперед. Проходит около часа. След от чьих-то колес, по которому мы держим путь, уже давно исчез, и мы едем наобум, выбирая места почище. Похоже, так далеко никто из людей не заглядывал... Дичи, облюбовавшей эти места, с каждым километром становится все больше. Кроме вездесущих блесбоков, нам попадаются черные гну, красные личи и семьи бородавочников. Если дикие свиньи при виде автомобиля тревожно поднимают тонкие антенны хвостов и ретируются в буш, то антилопы явно не хотят спускаться по крутому обрывистому склону.
Когда мы приближаемся к ним метров на триста, они срываются в галоп, отбегают на безопасное, как им кажется, расстояние и застывают на месте, напряженно следя за нами. И так несколько раз. Чем дальше мы продвигаемся, вспугивая новые стада антилоп, тем больше становится армада животных, бегущих перед нами. Сами того не желая, мы гоним зверей на конец горной гряды, и вскоре перед нами встает серьезный вопрос: что будет, когда все это разномастное стадо добежит до наших ориксов? Уйдут ли вниз в буш сторожкие сернобыки, почуяв опасность? А если не уйдут, то как нам подкрасться к ним? Ведь за ними теперь будут следить шестьдесят-семьдесят пар глаз напуганных блесбоков и гну…
Взяв последний перевал, пикап останавливается. Мы смотрим в бинокли. Горная гряда уходит вниз широким каменистым плато, за которым вздымается вверх скальным уступом. За ним, на последнем рубеже горного кряжа, находится поросшая невысокой травой и редкими кустами небольшая площадка, на которой сгрудились все бежавшие от нас антилопы. Далее гора идет вверх нагромождениями слоистого белого известняка и обрывается пропастью вниз.
Чуть поодаль от основной массы животных, ближе к краю горы, стоят, насторожившись, ориксы. Я с интересом разглядываю этих крупных антилоп, необычной раскраской походящих на сказочных существ. По ладно скроенным телам песочно-серого цвета, внизу, словно широкий мазок кисти, проходит широкая черная полоса, окаймляющая ярко-белое брюхо. Чернота стекает по ногам до колен и резко обрывается внизу, у белых чулок. Широкие метелки хвостов и крупы антилоп тоже черные. На мордах причудливые черно-белые маски. Крупные головы венчаются острыми и длинными, как пики, рогами.
Легкий теплый ветерок дует поперек горной гряды, поэтому план подхода предельно прост: взобраться на уступ в конце первого плато, хорошенько прицелиться метров на двести и завершить наконец длившуюся уже несколько часов охоту. Однако только мы выходим из-за холма на открытое пространство, как тут же возникают сложности. На дальнем краю плато, то и дело озираясь по сторонам, пасутся две антилопы гну, и пройти мимо них незамеченными нет ни единого шанса. Остается один путь: спуститься чуть ниже и под прикрытием скал обойти животных.
Ретировавшись, мы подходим к краю плато: скала уходит вниз почти вертикальным откосом метров на двадцать. Дальше начинается крутой склон с зарослями выше человеческого роста. Но делать нечего, и мы, цепляясь за камни, кое-как спускаемся и… попадаем в настоящие джунгли. Неизвестные мне деревья уходят вверх корявыми скрученными стволами, образуя наверху густые кроны, с которых в изобилии свисают лианы. Густой, непролазный подлесок ощетинивается тысячами острых, как у роз, шипов и колючек. Лучи жаркого солнца почти не пробиваются сюда, и повсюду царит полумрак.
Шаг за шагом, где в полуприсяде, где на карачках, мы пробираемся вперед. Мне вспоминаются фильмы про амазонские джунгли, где смуглые туземцы, ловко работая мачете, расчищают себе путь. На Джейсона, пробивающего нам с Золой дорогу руками и хлипкой треногой, больно смотреть. Хлопчатобумажная безрукавка порвана, по обнаженным икрам тонкими струйками стекает кровь. Хорошо, что шортам, в которых так любят щеголять пиэйчи, я предпочел плотные штаны с защитой из кордуры. В них колючки не страшны, и мне остается лишь беречь лицо и руки.
Кажется, нашему путешествию в колючих зарослях нет конца, хотя нужно пройти всего-то с полкилометра. Временами то Золо, то Джейсон вскарабкиваются наверх, но, аккуратно выглянув, возвращаются с кислыми лицами. Антилопы по-прежнему на страже, а нам все еще не хватает каких-то двухсот или даже ста метров, чтобы их обойти…
Наконец, поднявшись в очередной раз на уступ, Джейсон, истерзанный колючками, перепачканный в крови, машет нам рукой: путь свободен. Как же приятно вырваться на простор и свежий воздух из цепких, душных объятий джунглей, где каждый шаг дается с трудом! Оказывается, мы удачно дошли почти до края скалы, и теперь только россыпи белого известняка вверху отделяют нас от антилоп, сгрудившихся на вершине горы. Ветер доносит до нас их тяжелый запах. Они совсем близко. Выверяя каждый шаг, чтобы не задеть ни камешка, мы медленно крадемся по раскрошенному известняку к самому краю скалы. Здесь и должны быть сейчас наши ориксы. Я снимаю с плеча винтовку: охота приближается к развязке. Вдруг Джейсон резко приседает.
— Проклятый гну! Там, за камнями, уставился на меня. Надеюсь, он не понял, кто я, и не поднимет тревогу.
Мы замираем, прислушиваясь к тому, что происходит за стеной известняка. Но не слышим ни храпа, ни стука копыт испуганных и убегающих животных. Почти не дыша, еще медленней и осторожней, чем раньше, мы спускаемся ниже и закладываем небольшую дугу, чтобы снова подняться на вершину. Там, среди нагромождения камней и скальной крошки, я начинаю подыскивать подходящую позицию для стрельбы, но вдруг замечаю, как Джейсон едва заметным движением руки манит меня к себе.
Я делаю несколько шагов к нему и застываю как вкопанный: в каких-то тридцати метрах от нас из-за обломка скалы выглядывает крупный орикс с шикарными длинными рогами.
— Стреляй! — шепчет пиэйч.
Медленно-медленно, чтобы не спугнуть зверя резким движением, я поднимаю карабин к плечу. Орикс стоит, повернувшись ко мне боком. В окуляре трехкратного прицела он кажется огромным. Бешено колотится сердце; лихорадочно прыгающее то на скалу, то на антилопу перекрестие никак не хочет успокоиться. Счет идет на секунды. Подловив момент, когда крестик прицельной марки перескакивает со скалы на антилопу, я быстро жму на курок. Пуля выбивает из камней перед антилопой фонтанчик желтой пыли. Непривычный звонкий и протяжный звук рикошета режет слух и эхом уходит в небо.
— Мимо! Мимо! — чуть не плачет Джейсон.
А орикс срывается в галоп и в мгновение ока исчезает. Подавленный, опустошенный, я зол на себя как никогда. И эта злость хватает меня за руку и тащит на вершину насыпи, в погоню за ускользающим трофеем. Стадо гну, блесбоков и ориксов в панике бросается наутек. Они далеко, вне выстрела, но до «своего» сернобыка я могу дотянуться. Быстро открываю затвор, выбрасываю гильзу, вскидываюсь в несущееся во весь опор животное и стреляю. Орикс оседает на задние ноги. Есть! Зацепил!
Перезарядившись, я посылаю вдогонку еще одну пулю, и на этот раз антилопа грузно падает на землю. Скачу по огромным валунам к пытающемуся подняться сернобыку, а сам судорожно нашариваю в рубашке запасной патрон. Наконец блестящий, отливающий медью сербский «партизан» с маленьким свинцовым наконечником оказывается в моей руке, и грохочет последний выстрел.
Джейсон и Золо, кажется, готовы плясать вокруг добытой антилопы. Я тоже очень рад, хотя горький привкус от промаха остается. Как же я мог так опростоволоситься?!
Пиэйч идет за машиной, и нам не приходится выносить антилопу наверх на себе. На что только не способна тойота! Переваливаясь по камням, эта машина бодро спускается по крутому откосу градусов в сорок. Кое-как мы затаскиваем невероятно крупного орикса в кузов и двигаемся в обратный путь. Я сижу, расслабившись, на переднем сидении и потягиваю холодную колу.
— Джейсон, ты же помнишь, что мы вечером собирались поискать бородавочников?
— Да, Димитрий, я помню. Есть тут одно хорошее местечко неподалеку…