«Помни праотцев — заповедного не тронь» — именно так называлась последняя статья одного из основателей многих российских заповедников, автора огромного количества публикаций, посвященных проблемам заповедного дела, доктора биологических наук Феликса Штильмарка. Эти слова звучат призывом всему человечеству оставить в покое те немногочисленные природные уголки, где жива еще дикая природа.
Разрушительная для российских заповедников катастрофа началась с того, что в девяностые годы прошлого века все они были вынуждены сами «зарабатывать себе на жизнь», лишившись возможности получать необходимую финансовую поддержку от государства. Именно тогда эти исключительно научные и природоохранные организации пустили на свои территории первых платных туристов. Только для того, чтобы выжить. Позже в обязательные для выполнения задачи заповедников включили пункт о том, что им надлежит развивать «познавательный» или «экологический» туризм, разрабатывать маршруты, пролагать тропы, подготавливать места для отдыха гостей и начинать «грести, наконец, реальные деньги», освободив хоть частично многострадальную шею государства, на которой эти территории «сидели» с 1916 года.
Непослушные директора заповедников, которым подобная задача казалась неприемлемой, были вынуждены уволиться, а послушные поскребли в затылке и начали придумывать маршруты, уже официально запуская на неприкосновенные ранее территории туристов, обуреваемых жаждой соприкосновения с природой. И с этого момента заповедники практически перестали быть заповедниками, ибо заповедность есть не что иное, как полная неприкосновенность.
Бесконечно уважаемый мною Феликс Робертович Штильмарк в своей книге «Отчет о прожитом» писал: «Нельзя оправдать пагубного курса на сближение функций заповедников и национальных парков. Что же касается так называемого экотуризма в заповедниках, то это уже прямое проникновение деловой коммерции под различными благовидными предлогами и оправданиями».
Итак, «деловая коммерция» пробралась-таки в святая святых — в заповедники. И процесс этот не остался без внимания Государственной думы РФ. В результате усиленной мозговой деятельности депутатам удалось разработать ряд поправок в закон, которые не только разрешают «размещение объектов капитального строительства» на территориях заповедников, но и дают возможность менять границы этих территорий. Произошло это еще в 2011 году. Пока поправки дорабатывались, пришло время оптимизации. Весьма оперативно в регионах была проведена соответствующая работа, и чиновники успешно «реорганизовали в форме слияния» абсолютно разные по статусу территории, дав им новые благозвучные названия. В результате, как совершенно правильно пишет Валерий Малеев в своей статье, «страна потеряла своего заповедного первенца — Баргузинский заповедник», превратив его путем слияния с Забайкальским национальным парком в безликое «Заповедное Подлеморье». Точно так же потеряла она еще около двадцати своих заповедных детишек, в числе которых оказался и заповедник, где я имела честь работать с 1990 по 2011 год, — Байкало-Ленский. Потому о наступивших уже негативных последствиях столь необходимой кому-то оптимизации мне проще судить по ситуации, сложившейся на этой ООПТ, носящей ныне сомнительное имя — «Заповедное Прибайкалье».
Расположена эта территория на противоположном от «Заповедного Подлеморья» западном берегу озера Байкал. Протяженность ее велика — почти шестьсот километров береговой линии озера, а площадь — более миллиона гектаров. При этом полное отсутствие охранной зоны, огромное количество туристов и стремительный рост числа турбаз на территории парка. Отсюда пожары, браконьерство, вырубка деревьев, мусорные свалки и низкий уровень контроля приезжающих на отдых людей.
Нерешенные проблемы парка перетянули на себя весь людской и технический потенциал заповедника. Территория его оказалась практически бесхозной. Потому и был так велик масштаб пожаров прошлого 2015 года, тушить которые было некому и нечем. Впервые за почти тридцатилетнюю историю заповедника на его территории сгорело более 100 тысяч (!) гектаров тайги. Еще 36 тысяч гектаров выгорело на территории парка. При этом на борьбу с огнем руководством было потрачено 225 миллионов рублей. Что тут скажешь? Дооптимизировались!
Провинившегося директора убрали, но проблемы остались те же. Ныне на огромной территории объединенной ООПТ работает одна-единственная опергруппа, на местах не хватает инспекторов. При этом вдоль заповедного побережья курсирует огромное количество кораблей (на Байкале их около 1000). Многие из них, не имея разрешения, абсолютно безнаказанно встают на отстой там, где им вздумается. Участились случаи браконьерства. Мой друг и бывший коллега Сергей Шабуров, проработавший в Байкало-Ленском заповеднике 25 лет и уволившийся в июне 2016 года, сказал мне: «Я могу подтвердить факт, что прошлой осенью на берег у кордона мыса Покойный волнами была выброшена туша медведя. У зверя была снята шкура, отрезаны лапы и голова. Ясно, что зверь был добыт на заповедной территории. Его вывезли и бросили в воду неподалеку от берега, надеясь, что туша утонет. Но этого не произошло».
Раньше из окошка заповедного домика на мысе Покойный можно было фотографировать играющих друг с другом изюбрей. Теперь их трудно увидеть даже в бинокль. Два табунка полудиких коней, живших на Покойном более двадцати лет, за последние два года почти полностью истребили. С наступлением оптимизации в заповеднике прервались многолетние исследования, вынужденно уволились два кандидата наук, которые трудились в этой организации более двадцати лет и защитили здесь диссертации.
Но поверьте, все это только цветочки. В июне 2016 года неугомонная Госдума приняла в окончательном чтении первую из своих поправок. Теперь разрешено создавать внутри заповедников так называемые заповедные полигоны, где будут возводиться объекты капитального строительства и прокладываться необходимая инфраструктура «в целях развития познавательного туризма, физической культуры и спорта». Главное — нашлись бы инвесторы, и тогда среди заповедных гор построют стадион или горнолыжный курорт. И найдутся, не сомневайтесь! Именно с их подачи появляются такие вот полные абсурда законы. Теперь, как говорится, дело за малым — принять вторую поправку, согласно которой «изменение границ государственных природных заповедников допускается в случае расширения их территории либо в случае исключения из его состава земельных участков, использование которых по целевому назначению ввиду утраты ими особого экологического, научного и иного особо ценного значения невозможно». Если же построить стадион или хотя бы гостиницу, то целевое назначение — сохранение природы — само собой станет невозможным. Это значит, станет возможным изъятие этого участка в пользу инвестора. Что хотели, то и получили.
Вот так, весьма успешно на государственном уровне узаконивается воровство заповедных земель. Чтобы «прихватизировать» то, что пока еще государственное, а значит ничье, и потом отдыхать в свое удовольствие, а заодно и зарабатывать себе на спокойную старость и внукам на новый Lamborghini. В красивых, экологически чистых заповедных местах. Спасибо праотцам — сохранили!
«Если тяжело болеет все общество, то наивно ожидать, будто может спастись какая-то его часть под экологическими вывесками», — писал Феликс Штильмарк. Просты и понятны циничные цели тех людей, что продвигают в жизнь подобные антизаповедные законы. Совесть этих граждан не отягощена никакими моральными нормами и принципами. Возможно, они никогда не слышали о Штильмарке и вообще не читают книг. Не помнят они и знакомые многим с детства слова Михаила Пришвина: «Охранять природу — значит охранять Родину». Потому и Родину свою они продают. И не просто так, а по закону.