Мне очень много приходилось встречаться с Андреем Антоновичем Гречко.
Он часто приезжал на охоту в Крымское заповедно-охотничье хозяйство.
Я видел его и в радости и в гневе, был свидетелем его удачных выстрелов и неудачных охот.
Вместе с ним был в Чехословакии на охоте, где видел, как ему играли «позор», когда он случайно на фазаньей охоте отстрелял курицу — фазанку. (У нас бы это охотнику простили). Эту курицу ему подкладывали на дороге везде, даже в других чехословацких охотхозяйствах, пока он не взмолился: «Ну, сколько же можно?» У нас с ним были хорошие, дружеские отношения.
— А как состоялось ваше первое знакомство?
— Я познакомился с Андреем Антоновичем Гречко, когда он еще не был Министром обороны, а был командующим армией Варшавского договора.
— Министром обороны в то время, помнится, был Родион Яковлевич Малиновский. Он не был охотником?
— Он тоже был охотник, бывал у меня, но отдавал явное предпочтение рыбалке. Он очень любил посидеть с удочкой, а вот Андрей Антонович больше любил охоту, и охоту подвижную. Первое мое знакомство с ним для меня было не очень приятным. Он был на учениях стран Варшавского договора, что-то там не получилось, и он приехал на охоту в плохом расположении духа, очень раздраженным. У него было разрешение на отстрел одного оленя.
— Они тоже охотились по разрешениям или стреляли по своему усмотрению?
— Конечно, только по разрешениям. Пожелания мы выполняли только для первых лиц государства. Андрей Антонович в то время был далеко не первым лицом, а тогда, помимо оленя, он пожелал отстрелять и муфлона. Он был на совершенно новой машине, за рулем сидел молодой солдат, который в горной местности не имел опыта и вел машину очень плохо.
Видя на моих погонах одну большую звездочку, он сказал: «Товарищ майор, помогите, я не могу здесь вести машину». Пришлось мне пересесть за руль. Машина была новая, сцепления еще не отрегулированы, и на подъемах мне пришлось заходить с ревом мотора. Андрея Антоновича это очень раздражало.
Он начал мне выговаривать: «Чего вы лезете за руль, если сами не умеете ездить!» Охоту в тот день я ему сделал: он добыл оленя, и когда трофей подтаскивали на тросе со склона оврага, я газанул, и Андрей Антонович вновь мне высказал свое неудовольствие.
Я не выдержал и сорвался, сказав, что охота для вас сделана, олень взят, а муфлон в разрешении не указан, и охотиться на него мы не будем. Тут же я красным карандашом написал на лицензии: «Олень отстрелян» и ушел пешком. Он командует: « Назад, в машину!» Я ему ответил: «Здесь не армия, а охотничье хозяйство» и ушел.
Прошло несколько дней. Вдруг получаю повестку — меня вызывают в военкомат и призывают на офицерские сборы в Евпаторию на 45 дней. Вот так началось мое знакомство с А. А. Гречко.
Правда, весь призывной срок я не прослужил и дней через 25, вернувшись вечером с полигона, я постирал гимнастерку, переоделся в спортивный костюм (офицерам это дозволялось) и сел читать газету.
Вдруг обратил внимание, что за окном прошла очень знакомая машина. А вскоре прибежал дежурный по штабу и говорит: «Майора Кормилицина срочно в штаб». Я показал на висящую, на веревке мокрую гимнастерку, он говорит: «Явитесь в таком виде, в каком есть».
Через открытую дверь кабинета вижу, как очень знакомый полковник разговаривает с командиром части. Когда он вышел, поступила команда: «Садитесь в машину». Сажусь и спрашиваю:
— Куда едем?
— Увидите.
А поехали мы на южный берег Крыма. Проезжали мимо моего дома, прошу на пару минут остановиться, чтобы переодеться. Мне был ответ:
— Сидите в машине, домой еще успеете. Потом, когда повернули на санаторий «Карасан», мне все стало ясно. Это было место отдыха военного армейского руководства. Выходит Андрей Антонович.
Он был очень крупным мужчиной — я ему макушкой едва доставал до подмышки. Вышел он в пижамных брюках и сетчатой тенниске. Спрашивает:
— Ну что, ты такой же сердитый, как и тогда?
— Андрей Антонович, в то время какой были вы, такой был и я.
— Вот что, приедут все министры обороны социалистического лагеря, и ты должен сделать охоту. Разрешение на отстрел я получил.
И эту охоту я устроил. Там я впервые услышал от Андрея Антоновича запомнившееся мне выражение: «Я начальник — ты дурак, а ты начальник — я дурак».
На той охоте почему-то особое внимание среди всех министров он уделял министру обороны Югославии Боско. Он попросил меня лично сопровождать Боско и обеспечить его хорошим трофеем, что я и сделал. Самого же А. А. Гречко сопровождал мой заместитель.
Это была охота на реву с подхода. Боско добыл хорошего оленя. У Гречко был трофей похуже. Когда все охотники разложили трофеи, то единогласно решили, что самый лучший трофей — у Боско. Смотрю, за столом Андрей Антонович старается всех побыстрее спровадить на отдых. Когда все ушли, он сделал мне знак остаться.
— Как же так, у меня такой неважный трофей. Надо исправлять.
По памяти я знал, где ревут хорошие быки. Но Андрей Антонович никак не мог бесшумно подойти к оленям: он был очень крупным, тяжелым, да и еще в ботинках, издававших шум при подходе к зверю. Олени убегали.
Почти всю ночь мы ездили на машине по горам. Главное — нужно было найти зверя не много лучше, а лишь чуть лучше, чем у Боско. К таким оленям я подводил Андрея Антоновича, но, заслышав его шаги, они не подпускали. Терпение иссякало. Я не выдержал и предложил Гречко разуться, дал ему свои толстые шерстяные носки, в которых можно было подойти бесшумно.
— Это последний зверь, к которому могу подвести, Андрей Антонович. Одевайте и подходите. — Он показывает мне жестом, что носки ему годятся только «на нос» (я носил 41 размер). Все же он надел их, подошел и удачно выстрелил.
Приехали в конце ночи. Того, вчерашнего оленя, вытащили, и я его спрятал, а этого я быстро разделал и положил на место подмененного. Утром все вышли вновь посмотреть на трофеи. Андрей Антонович оттягивал осмотр, выжидал, чтобы его олень остыл и хоть бы парить перестал. Несколько раз я взбрызгивал его для этого водой.
К 10 часам все министры пошли посмотреть на трофеи. Тут немецкий министр обороны говорит:
— Вроде не тот олень.
И смотрит на меня. Я ему отвечаю:
— Да вроде тот же.
— А кто ночью выезжал на охоту?
— Никто не выезжал. (Как я мог «продать» своего министра обороны!)
Он положил руку на оленя и все понял. Покачал головой, улыбнулся. И мне из-за спины незаметно для других поднял большой палец, дескать «молодцы, здорово работаете!