Команда сегодня состоит из людей разного возраста, занимаемого положения, степени знания этих охот и способности стрельбы, но все свои.
Показались окладчики. Первым делом доложили о результатах. Весть была приятная. Кабаны в окладе есть. Свинья с поросятами есть, секач есть, видимо три-четыре подсвинка. Оклад не очень большой и образует равнобедренный треугольник: высоковольтная линия — пересекающий ее под прямым углом просек и проходящая через них лесная дорога. Следы зверей в оклад заходят с просека. Вставать всем по линии.
Стрелять можно взрослых и поросят, кроме свиньи. Но еще условия. На линии стрелков должно прозвучать два выстрела или два дуплета с разных номеров. Всем ясно. Егерь Александр Васильевич повел стрелков по номерам, а затем в загон. Я остаюсь на углу треугольника, где линия с дорогой сходится. Вот место между двух елочек. До ельника 20 метров. Дорога проглядывается в обе стороны. Сейчас там, в ельнике, и есть все таинство нашей охоты. Скоро все прояснится. А пока терпение и настрой.
Внутри оклада, понятно, все измешено следами. Но этот егерь разберется. Обычно, когда много следов, он выкружает их слева или справа, пока не поймет, в какой стороне звери. И все равно, как бы кто ни мудрил, а звери пойдут своими ходами, и препятствий для них не существует.
Вот егерь затрубил начало гона. Длинно, три раза. Это у нас традиция. Готовься. Но не всегда бывает всем слышно. Бывает, и выстрел непонятно где прозвучал. Все зависит от погоды и направления ветра. Сейчас он будет стараться поджать их к линии. А звери не хотят выходить из оклада и мчаться куда-то. Не шибко покрикивает егерь. Зовет вроде бы кого-то. Заблудился. А кабаны это понимают, обегают егеря. Игра идет в прятки.
Но вот он снова затрубил, уже короткими звуками. Это тоже наш условный сигнал. Пошли! И тут же подал голос. Это значит — сорвались. Будь готов. Минут через пять на линии прозвучали один за другим два выстрела — дуплет. Один готов, думаю я. Эх, не надо бы так думать, что готов. Какая-то примета нехорошая. Как подумаешь готов, точно бывает мимо. Минут семь-десять проходят в молчании. Видимо, Саня вышел на линию, узнал, какие дела и снова... Ну вот и заорал. Все начеку — и слух, и зрение.
Шик-шик-шик — услышал я шорох по корочке снега. Этот шорох неповторим. Такой почерк только у этих зверей. Охотники бывалые это знают. Приближается короткими перебежками. Останавливается. Слушает. Но главное у них чутье. Если одушится, то фукнет, а то и рявкнет.
И вот он выкатил из-под елок и замер. Секач. Я был готов к выстрелу, к этой встрече. Но он стоял грудью. Стрелять в грудь — это определенно подранок. Крутанет на задних ногах на месте, второй выстрел не успеешь сделать, и исчезнет, как появился. И пойдет тогда грядой по чаще, а там перейдет ручей, найдет шатровую ель, заберется под нее и заляжет. Сейчас мне нужно попасть в спичечный коробок между глаз. Иного выхода нет. Раньше я никогда не позволял себе подобного выстрела.
...Как подкошенный рухнул секач, завалился на бок и в агонии стал дергать всеми ногами быстро-быстро, словно убегая и цепляясь за землю, сползал в кювет, пока не уперся пятачком в березку, закусил ее и затих. А на линии точно был промах по поросенку.
Егерь отстранил всех от туши. Перевязал веревочкой, что положено, и аккуратно вырезал всю эту штуку, которую охотники презрительно швыряют подальше или демонстративно перекидывают на сучок с присказками, подсмеиваясь. Подмигнул всем многозначительно... Как и в прошлый раз, жарить будем. В деревенском доме было уже натоплено. Егерь занимался со своей жаровней отдельно. В ней он жарил различные части от секача, нарезанные мелкими кусочками, и непременно деликатес.
И когда все было готово, произнесен первый тост за ПОБЕДУ.
После первой рюмки Александр Васильевич с жаровней обходил всех и предлагал попробовать содержимое, а главное — деликатес. Один благодарил, другой молча мотал головой, и только два пожилых охотника смаковали с егерем жаркое, плавающее в растопленном нутряном сале. B знак признательности похлопывали друг друга по плечам: «Вот это яички! Деликатес... Поэзия...»
Потом наливали еще по одной. Вели беседы. Но был диалог между вкусившими егерское жарево, и все стали прислушиваться.
— Ты знаешь, Михалыч, в прошлый раз Саня нас угощал, когда Вовка секача завалил. У меня тогда печень отлегла, а то ныла, дьявол, в непоходящее время.
— Молчи, Никитыч, я бодрость тогда почувствовал, и даже влечение было, одним словом, признаюсь, к женскому полу.
В доме уже было тихо. Тут и доктор свои познания высказал: «Для потенции препарат делают из бараньих яичек. А вы съели жаровню на троих от такого производителя!» Тут уже раздался взрыв неудержимого хохота. А когда стихли, Михалыч обвел всех вопросительным взглядом.
— Целебная штука оказалась, ребята, серьезно говорю. Это деликатес со значением и доступный, надо так понимать, очень немногим. Да-а, поэзия, одним словом, в познании. И охота эта надолго останется, надо полагать, у всех в памяти.