Выехали мы втроем на зайца в Ярославскую область. День был солнечный. Мороз не более десяти градусов. Собаки у нас не было, потому охотились моим любимым методом — троплением. Наша команда не раз уже добывала зайца этим способом, поэтому выезд на зайца по первому снегу связывался только с положительными эмоциями.
Безусловно, очень интересна охота с гончаками, когда не только наслаждаешься звуками голоса собаки, преследующей дичь, но и ориентируешься при этом, как движется зайца. Однако тропление у меня связано с более сильным душевным напряжением, которое ни на минуту не спадает, пока ты находишься в постоянном ожидании подъема зайца с лежки на твоих глазах.
Подошли к одному окруженному полями смешанному лесочку из берез, осин и елок, тянувшемуся в небольшой низинке метров на двести в длину и, в самой широкой его части, метров на пятьдесят в ширину. Мои напарники шли впереди по краю леска, а я отстал метров на сорок, обследуя овраг, врезавшийся в лесок. К сожалению, на снегу толщиной в несколько сантиметров не встретилось ни одного следа. Лишь стайка чечеток весело облепила раскидистую березу, кормясь семенами, да несколько синиц, попискивая, перелетали с дерева на дерево. Небо было практически чистым, лишь местами плыли легкие, полупрозрачные облака, из которых падали редкие снежинки. Безветрие и тишина сопровождали нас. Как же хорошо слушать тишину после шумного города! А тут еще легкий морозец, менее десяти градусов, и солнышко. Его лучи подчеркивали чистоту и прозрачность загородного воздуха.
Шедшие передо мной охотники изредка негромко переговаривались. Понимая, что встречи с зайцем не ожидается, я шел с повешенным за спиной ружьем, постепенно нагоняя товарищей. И вдруг метрах в пяти от меня и где-то в двух-трех метрах от края леска вскакивает беляк и чешет через лес вправо от нас. Не успевая снять ружье, я закричал: «Ребята! Заяц уходит вправо!» Они остановились как вкопанные и стали громко ругать себя и этого чертового зайца, не увиденного ими вовремя и пропустившего их мимо себя. Когда я подошел к ним, наш старший, Петр, сказал, что заяц не должен был убежать далеко, тем более после первого снега, да и не напуганный выстрелом, и предложил мне идти вдоль заячьих следов, а он со Славой расположится поблизости от места лежки косого — караулить бегуна на возврате. Известно, что поднятый заяц после первого круга, обычно небольшого, возвращается к месту, откуда его подняли.
Я двинулся за зайцем. Мелкий падающий снежок не мог скрыть его следы. Заяц выбежал из леска, проскакал по полю не очень большими прыжками, явно не напуганный нами. Постепенно его след стал уходить вправо к соседнему небольшому леску. Я надеялся если и не увидеть скачущего по полю зайца, то хотя бы услышать выстрел по нему. Тут как по закону подлости пятерка тетеревов пролетела на высоте десяти-двенадцати метров на расстоянии не более сорока метров от меня. Стрелять я не мог из опасения испортить охоту по зайцу. А тетерева тянули в сторону моих товарищей.
Прошло не более двадцати пяти минут с момента начала моего тропления, как я услышал выстрел и нечетко прозвучавшие слова. Пришлось поторопиться, и вскоре я оказался на кромке леса, от которого заячий след вел к месту страгивания зайца. «Кого же, интересно, взяли? — подумал я. — Зайца или тетерева? Выстрел был только один. А может — промах?» Но вскоре все разъяснилось. Зайца взял Слава. Он рассказал, что заяц подбежал к леску и сел столбиком, прислушиваясь. Стрелок спокойно выцелил и взял зайца на дистанции около тридцати пяти метров «тройкой».
Очень довольные успехом, мы двинулись дальше. Подошли к следующему березовому колку. Петр предложил мне пойти с правой стороны леска, Славе — посредине, а сам пошел вдоль его левой кромки. Только мы разошлись и двинулись по намеченному маршруту, как метрах в десяти от Славы поднялся белячок и кинулся к тому краю леса, который контролировал я. Сам он выстрелить не успел, поскольку заяц быстро прикрылся кустарником. Слава закричал мне, что в мою сторону пошел заяц. Я был наготове. Беляк выбежал из леса метрах в тридцати впереди. Я присвистнул, по опыту зная, что это часто останавливает зайцев и заставляет их осмотреться. Так и в этот раз. Заяц замедлил движение, и я выстрелил перед его передними ногами «четверкой» без контейнера. Кувырок. Заяц затих на месте. Подбежав к нему и готовый ко второму выстрелу, я обнаружил, что второй раз стрелять не нужно. С радостным волнением я поднял косого за уши и закричал что есть мочи: «Готов! Готов!»
Потом мы стали обсуждать, почему один заяц подпустил к себе людей совсем близко и не выдержал лишь второго подхода, а другой убежал гораздо раньше. Петр рассудил, что первый, судя по всему, был молодой, а потому и сидел неподвижно от страха, сколько мог, терпел приближение человека, а второй, более опытный, не стал ждать и дал стрекача, как только услышал или увидел людей. А я до сих пор думаю, что, может быть, все как раз наоборот: старый и более опытный имел лучшую выдержку, а молодой испугался сразу, как только обнаружил поблизости человека. А может быть, дело проще: первый заяц крепко уснул, и его разбудили голоса людей, уже удалявшихся от его лежки. А вот второго моего подхода он не выдержал.