Этот волк-одиночка был грозой всей округи. Поражали его дерзость, изворотливость. Он переловил почти всех собак в окрестных деревнях. Летом нападал даже на коз и овец, если пастухами были дети. Люди поодиночке боялись ходить в лес. Кличку зверю дали соответствующую: Разбойник.
Сколько раз охотники устраивали на него облавы! Он непостижимым образом всегда ускользал из оклада. Безошибочно находил безопасные проходы между загонщиками и стрелками, перемахивал через флажки и был таков. Никогда не брал отравленные приманки, не попадал в капканы и ловушки. Ухитрялся уходить от преследователей, даже когда они гнались за ним на снегоходах. Сразу же нырял в заросли кустарников, запутывал следы и скрывался. Его лежки были в таких буреломных завалах, что отыскать там зверя было практически невозможно. Казалось, Разбойник неуязвим, но…
Нынче зима нагрянула рано. До этого была плюсовая температура, зеленела трава, деревья еще не успели сбросить осенний желтый наряд. И вдруг повалил снег, затем поднялся сильный ветер. Пуржило три дня подряд. В это-то время и объявился Разбойник.
— Ночью хищник попытался забраться в овчарню фермера на краю деревни. Прорыл в земле ход под стеной и даже снизу начал прогрызать доски пола. Да что-то его остановило, — с этого начал свой рассказ фермер, когда пожаловал ко мне домой, и закончил: — Ты, Петрович, добыл уже немало волков. Сходи посмотри следы, подкоп, покумекай. Может, что и придумаешь. А если сумеешь избавить нас от этого зверюги, всем миром отблагодарим, как следует.
Я согласился, хотя мы оба понимали, что шансы на успех минимальные, если они вообще есть.
Следы — визитная карточка зверя. Они рассказывают о многом. О том, что волк после неудачного вояжа в овчарню на обратном пути часто останавливался, явно опасаясь погони, а войдя в лес, побрел уже спокойно. Цепочка следов виляла между деревьями, сугробами, запорошенными валунами и обрывалась у Кривого ручья. Его еще не сковало льдом, вода бурлила, обегая камни, течение подмывало свисавшие с берегов снежные карнизы.
И здесь, в самом узком месте, Разбойник перепрыгнул через ручей, поднялся по взгорку и неторопливо затрусил в сторону буреломных завалов. Я разглядывал отпечатки его лап до и после прыжка, и обрывки каких-то смутных догадок роились в голове, однако я никак не мог объединить их в цельную законченную мысль: что помогло бы избавиться от изворотливого хищника?
В очередной раз, провожая взглядом его следы с этого берега на противоположный, я представил, как точно так же он перескакивает с той стороны на эту. И тут меня осенило: а если?.. Из смутных догадок мгновенно возник план, который надо попытаться осуществить…
Дождался обильного снегопада, прихватил с собой лопату, встал на лыжи и отправился к Кривому ручью. Сгреб снег, набросал его двумя большими горками так, чтобы волчья тропа проходила между ними. И теперь, если Разбойник, заподозрив неладное, захочет свернуть с привычной тропы, для того чтобы переправиться в другом месте, ему придется лезть в глубокий рыхлый снег и преодолевать более широкую полосу воды. То есть фактически прокладывать новый путь. А каждый охотник знает: волки очень любят ходить своими, давно проторенными дорожками.
Объявился Разбойник на следующую же ночь. Как я и предполагал, его явно озадачили горки снега вдоль привычной колеи. По следам было видно, как он долго топтался, осматривался, принюхивался. Сунулся было в обход — сразу по брюхо провалился в сугроб и тут же вернулся. Снова бродил, бродил, осторожничал и в конце концов решился — сиганул на другой берег.
День спустя он сомневался уже меньше, на третий еще меньше, а на четвертый перепрыгнул через ручей, не останавливаясь. И дальше уже ничего не боялся. Тем более что скоро ударили морозы, ручей замерз, и волк переходил по льду. Вот теперь наступила пора осуществить мой план.
После очередного обильного снегопада я вновь убрал часть снега с волчьей тропы, набросал его горками. По отпечаткам лап определил, куда чаще всего приземлялся хищник после прыжков, направляясь в сторону деревни, и в этом месте решил спрятать капкан.
Понимая, что Разбойник исключительно осторожный зверь, я тщательно обработал капкан, чтобы уничтожить запах человека. Для этого выварил его в настое сосновых веток, после чего меховыми рукавицами уложил в прокипяченную холщевую сумку и отправился на ручей. Не снимая лыж, вырыл ямку на волчьей тропе, поставил в нее капкан, аккуратно засыпал снегом и, пятясь, удалился, заметая свои следы еловой лапой. Ломиком разбил лед метров на двадцать вниз и вверх, чтобы волк не воспользовался новой переправой…
Снегопад усилился. Крупные мохнатые снежинки, кружась, накрывали все вокруг белым пушистым одеялом. Теперь оставалось только ждать.
Назавтра, с рассветом, я встал на лыжи и поспешил на Кривой ручей, гадая, получилось или нет. А когда увидел, что капкана нет на месте, обрадовался: моя задумка сработала. Вот как это произошло.
Глубокой ночью Разбойник оказался у ручья и, ничего не подозревая, привычно перемахнул через него, а когда опускался на другой стороне, угодил передней левой лапой в капкан. Спасаясь, хищник поковылял прочь, таща его за собой. Теперь мне предстояло по следам отыскать и прикончить зверюгу. Понятно, что далеко уйти ему не удалось. Я немедленно устремился в погоню.
Было видно, что волку с трудом давался каждый шаг, он часто останавливался, ложился на снег. Не пройдя и километра, затаился в яме под огромной вывороченной елью. Я снял с плеча ружье, изготовился. Затем осторожно подкрался к тому месту, где скрывался хищник, всмотрелся в чернеющую дыру, и через мгновение наши взгляды встретились. Он злобно зарычал.
Не мешкая, я прицелился и нажал спусковой крючок. Разбойника — грозы всей округи —
не стало.