Так уж случилось, что моим первым леопардом стал зверь, на которого охотился не я. Это был огромный кот, раненный моим клиентом. Мне не привелось добыть леопарда во времена ученичества. Из-за огромного спроса эти кошки предназначались только для клиентов, даже если оказывались проблемными животными.
Подготовка к этой охоте ничем не отличалась от любого сафари на пятнистую кошку. Все началось, как обычно, с объезда территории и попыток найти достойного кота, с отстрела антилоп для привад и с определения наиболее благоприятных мест для их выкладки. Сафари проходило в 1993 году на земле частной концессии в знаменитом районе Матетси, недалеко от водопада Виктория, в северо-западной части Зимбабве.
В моей стране охота на кошек, будь то лев или леопард, производится из засидки у привады, которую обычно располагают на подходящих деревьях в местах, где есть голодные звери. Сама охота может показаться неинтересной и даже утомительной. Каждый день на машине нужно объехать все выложенные привады и найти ту, на которую вышла потенциальная добыча. Обычно мы старались сделать это до обеда. Причина одна: если следы крупного леопарда, посещающего приваду, обнаружатся, то засидку нужно соорудить до наcтупления темноты.
Следы отличной кошки мы увидели только на восьмой день четырнадцатидневного сафари. Построили засидку, а к приваде добавили еще мяса, чтобы задержать леопарда, если он придет после того, как мы покинем место охоты. Засидки бывают разных типов, но объединяет их одно: они должны быть замаскированы так, чтобы не вызвать у зверя подозрений, а значит, должны вписаться в окружающий пейзаж. Закончив строительство к часу дня, мы быстро вернулись в лагерь, перекусили, немного отдохнули и в четыре направились к засидке. По дороге остановились и проверили винтовку клиента. Она была пристреляна в ноль на дистанцию 60 метров — как раз такая была до привады.
Одетые во все теплое, мы умостились в нашем укрытии довольно рано. В 04:15 от нас уехал грузовик, который должен был вернуться к 22:00, если, конечно, мы не добудем зверя раньше. Сидеть тепло одетым в ожидании ночной прохлады — испытание не из легких. Тем более что сидеть надо, не шевелясь и не производя ни звука, особенно с наступлением темноты. Если леопард услышит или причует человека, об охоте можно забыть. Кошка, которая знает о вашем присутствии, никогда не выйдет к приваде. Но все равно для меня это ожидание — лучшее, что есть в охоте на леопарда. Ведь как хорошо напряженно вслушиваться в звуки умирающего дня или в тишину ночи, каждую минуту ожидая от саванного телеграфа известия, что леопард вышел на охоту и идет в направлении твоей привады!
И мы дождались такой весточки: сорвавшаяся в галоп стайка импал, издающая на бегу звуки опасности, известила нас, что хищник вышел на охоту. Я ждал еще какого-нибудь подтверждения этому, но буш пока молчал. А вскоре вечер взорвался верещанием мартышек (а они так кричат, если видят леопарда), и стало совершенно очевидно, что кошка движется в нашем направлении. И меня, и клиента переполняло нетерпение. Однако минута шла за минутой, а леопард все не появлялся у привады. Закрался червь сомнения: быть может, буш говорил нам о другом звере, вышедшем на охоту? О льве или диких собаках? А может, леопард нас учуял и охота закончена? Но нет! Слава Богу, нет! Совсем близко от привады вдруг оглушительно застрекотали белки, и мы с облегчением вздохнули. Стало понятно, что леопард где-то рядом и движется к нам.
В темноте (лищь звезды сияли на небе), когда человеческое зрение максимально ограниченно, зверь вышел к приваде. В абсолютной тишине мы слышали, как он прыгнул на дерево и стал карабкаться к туше импалы. Оставалось лишь дождаться, когда леопард начнет есть, чтобы сделать следующий шаг. В Зимбабве на частных землях можно охотиться ночью, в то время как на землях, где государство определяет правила проведения сафари, разрешено охотиться только полтора часа после заката и полтора часа перед рассветом. Кроме того, на землях государственных парков во время охоты нельзя пользоваться искусственными источниками света. К счастью, мы охотились на частной концессии.
Звуки, которые издавал раздирающий и жующий мясо хищник, ласкали слух. Если зверь кормится активно, он спокоен. На часах было семь вечера. Жестом я показал клиенту, чтобы он приготовился стрелять. Винтовка была заранее направлена в сторону привады, и я включил фонарь. Яркий луч осветил прекрасного самца, сидящего к нам боком на мощной ветви дерева. Хищник перестал есть, поднял голову и посмотрел на нас, и в этот момент раздался выстрел. Крупный кот мешком упал на землю. Однако через пару секунд пришел в себя и c недовольным ворчанием прыжками скрылся в густых зарослях. Наступила полная тишина. Дурной знак! Почему тишина — это плохо? Если хищник не убит сразу, а только ранен, он ворчит, рычит, издает другие звуки, но не молчит. Охотники могут услышать слабеющее дыхание доходящего животного или звуки конвульсий агонизирующего хищника. Кошка же, которая неожиданно пришла в себя и замолчала, явно не собирается скоро умереть. Поэтому я знал наверняка, что теперь мне придется-таки преследовать раненого леопарда. А это был первый леопард, которого мне предстояло добрать. И я был один. Клиент не изъявил желания сопровождать меня в преследовании хищника. Понятно почему! Охота на кошку быстро могла превратиться в охоту на человека. А у большинства клиентов нет необходимого охотничьего опыта, чтобы защитить себя в случае атаки раненого зверя.
Оставалось дождаться прибытия машины со следопытами. Я объяснил клиенту, что мне придется преследовать зверя до тех пор, пока его не найду. Клиент со своей стороны настойчиво убеждал меня, что стрелял точно по месту и леопард уже мертв (впрочем, столь же настойчив он был в своем нежелании идти со мной в буш за его якобы добытым
трофеем).
Когда прибывшие помощники поняли, что нам предстоит, они вооружились топорами и взяли с собой все ручные фонари и надели на головы шахтерские каски с лампами. Со мной был проверенный карабин .458-го калибра, и я попросил клиента дать одному из тракеров его 7 мм карабин с оптическим прицелом на случай, если нам повезет и мы увидим хищника на дистанции, на которой мое оружие с открытым прицелом бесполезно.
Как только мы стали на кровяной след кошки, скрывшейся в густом кустарнике, мы пошли с чрезвычайной осторожностью. При преследовании раненого зверя я предпочитаю идти между тракерами и чуть впереди, чтобы в случае атаки зверя защитить их. Я шел во главе треугольника. Следопыты, разбирая следы, шли с обеих сторон от меня и указывали, куда идти. Я же смотрел только вперед, пытаясь обнаружить кошку, прежде чем она набросится на нас. Даже если вы думаете, что леопард мертв, его преследование не перестает быть нервным и опасным. Знаете, что обычно говорят старые пиэйчи? Пока вы не нашли леопарда мертвым, он жив…
Перед каждым кустом или пучком травы, способными скрыть кошку, мы останавливались и с фонарями тщательно осматривали опасные места. По мере того как расстояние от нашей засидки увеличивалось, росла моя уверенность, что кошка всего лишь ранена. К этому времени она уже перестала передвигаться прыжками и перешла на шаг, выбирая легкий путь среди кустарников. Да и вся команда теперь не сомневалась, что леопард жив.
Мы остановились на крошечной полянке в зарослях кустарника, чтобы обсудить наши планы, предварительно обшарив фонарями каждое подозрительное место, чтобы убедиться, что хищник не атакует нас с близкой дистанции. Наши нервы были напряжены, мы чувствовали, что леопард где-то рядом и, возможно, наблюдает за нами из укрытия. Тракеры сказали, что по ходу движения кустарник должен поредеть. Мы решили рискнуть и, пройдя чуть вперед, посмотреть, не прячется ли кошка в разреженном кустарнике, более удобном для ее нападения, чем в том густом буше, который мы только что миновали. Какое славное чувство охватывает человека, когда он выходит на открытое пространство из царства густой растительности! Для людей естественнее находиться на открытой местности, чем в густом кустарнике, где видимость ограничена и днем и ночью, а свет фонарей отражается от ветвей деревьев, делая их и гуще, и страшнее.
Освещая фонарем кустарники, мы заметили в 30 ярдах какой-то мгновенно пропавший огонек.
Что это было, не знаю. Может быть, отражение света от глаз раненого зверя? На всякий случай я взял карабин на изготовку. Однако ничего не происходило. И вдруг мы снова увидели светящуюся точку. И это снова была только одна точка, а не две. Мы опустились на колени, чтобы рассмотреть под ветками глаз кошки, отражающий свет. Но ничего не увидели. В конце концов я сказал помощникам, что хочу воспользоваться биноклем. Но для этого нужно было положить винтовку на землю, поэтому я попросил следопытов быть вдвойне внимательными.
Своим десятикратным Swarovski я тщательно прошелся по кустарнику, где дважды видел блеск глаза. Ничего не обнаружив, собрался было дать команду о прекращении преследования раненого леопарда и о возвращении к машине, чтобы возобновить поиск утром (по общему мнению, это был худший сценарий из возможных), и в ту же секунду в окулярах бинокля увидел горящий глаз. За стволом невысокого дерева лежал леопард. Я видел лишь один его глаз и часть морды, все остальное было скрыто стволом дерева с переплетенными ветвями. Если бы я не знал, что старый зверь может специально отводить глаза в сторону или прятать голову за скоплением растительности, чтобы не выдать себя, то можно было легко поверить в колдовство.
Мгновенно бросив бинокль и схватив винтовку, я прицелился. Но в открытый прицел ничего не увидел — ни глаза, ни самого леопарда. Я тут же поменял свою винтовку на клиентскую, но и в оптику ничего не было видно. Противостояние хищника и человека продолжилось. Впрочем, я почувствовал себя увереннее, так как уже представлял, где находится зверь, и ждал, когда он взглянет на нас. Я был уверен, что увижу его в оптический прицел и успею выстрелить до того, как он нас атакует. Так и случилось. Леопард посмотрел на нас, и в ту же секунду я выстрелил. К счастью, маленькая пуля не задела ни ветки, ни травинки и попала точно в глаз, окончив страдания бедной кошки.
Дело было сделано, наши шкуры не пострадали. Мы поздравили друг друга и, привязав мертвого кота за лапы к шесту, с шутками понесли его к машине.
Конечно, клиент моментально заметил, что череп хищника разбит пулей, и начал возмущаться: дескать, я испортил его трофей (трофеем считается череп и шкура животного. — Ред.). Видимо, клиент забыл, что все предшествующее его выстрелу, ранившему леопарда, было проведено на высшем уровне (из чего, собственно, и состоит основная часть сафари). Для меня же все случившееся послужило еще одним хорошим уроком, который я усвоил на всю жизнь. В охоте удовлетворить каждого нельзя. Да, и еще! Теперь, если приходится добирать раненого леопарда, я делаю это днем.