«КОБЫЛОЙ» НА ТЕТЕРЕВОВ
Лет листвы в лесу, вкрадчивые шорохи, плюмканье капели, выпугнули зайца-русака в поле.
Все утро я с приятелем Кириллом Новотновым, местным зоотехником, в поисках косого прошарил многие куртинки и островки бурьянов возле осиновых подлесков, но тщетно...
Не подняли ни одного русака.
А ведь были зайцы, были!
Кирилл божился, что сам видел, как не далее субботы его сосед-тракторист принес домой трех косошарых. Но у того была собака, а мы – без... Недооценили преимущество четвероногого помощника перед узеркой. Сидим на мокрой от росы стерне, усталые и недовольные. Молча выковыриваем прутиками липкую глину из-под сапог.
Обдумываем, как быть дальше. Солнце пробивается сквозь бурую ветошь набитых ненастьем туч. И вдруг Кирилл хватает меня за рукав старой телогрейки:
– Смотри!
Справа от нас метрах в трехстах на противоположном краю поля в редком березовом колке показались тетерева. Издали кажется – обугленные головешки облепили живое дерево. Погода была тихая, не ветренная, и птицы по очертаниям силуэтов сидели зобами к солнцу, спинками к нам.
Это то, что надо охотнику. Но как подобраться к полевикам на верный выстрел? Ведь тетерева очень чуткие и при малейшем подозрении снимаются с места.
План скрада возник сам собой.
– Ты помнишь игру в «кобылу»? – спрашиваю я Кирилла вполголоса. Многие знают эту детскую игру, когда кто-то из нас становился «кобылой», а остальные старались сесть на нее. И чем больше будет «седоков», тем лучше.
Игра продолжалась до тех пор, пока «кобыла» не разваливалась. А победителем считался тот, кто дольше выдержит на себе непомерный груз.
– Ну, – отвечает утвердительно Кирилл, подумав. – А при чем тут игра?
– А при том, – продолжаю развивать свою мысль. – Я буду «лошадью», а ты «верховым». Так мы, может, подберемся на выстрел к тетеревам.
Кирилл был младше меня и легче.
– А что? – улыбнулся приятель. – Давай попробуем. Будь что будет! Авось повезет...
Тут же обсудили дальнейшие действия. Поскольку я буду «кобылой» и потащу на себе Кирилла, ноги и руки затекут, а значит, стрелок из меня никакой. Поэтому мое ружье решили оставить.
Стрелять будет Кирилл, если, конечно, подберемся... И ружье у него подходящее: убойное, 12 калибра, и дробь «тройка»... Ну, что ж, как говорится, с Богом! Мы медленно направились по скользкой некоси в сторону птиц, но не прямо на них, не в тыл, а как бы мимо, мимо...
Вскоре косачи из присадистого леска нас заметили, насторожились. Вытянули шеи, разглядывая необычный движущийся объект: не то лошадь, не то подводу.
Вообще тетерева любопытные птицы. Но до поры до времени. Пока не почуют подвоха. А мы все продолжали потихоньку двигаться вперед шаг за шагом, наблюдая в свою очередь краем глаза за полевиками. Пот с меня катился градом, а колени заметно дрожали, хотя Кирилл и старался не сильно наседать.
Когда до птиц осталось метров 50–60, нервы у них не выдержали. Полевики захлопали крыльями, вот-вот снимутся с места.
И тут наша «кобыла» развалилась. Кирилл сполз на землю, вскинул ружье. Выцелил самого крупного косача, плавно нажал на спусковой крючок. Раз, другой. Тетерев будто замер, потом кувыркнулся головой, и кулем свалился вниз. Остальные с шумом взлетели и скрылись в сторону потемистого ельника.
Хорошего «черныша» мы взяли, крупного, краснобрового, с голубовато-стальным блеском оперения. С лирой на долгом хвосте, со снежным подхвостьем и зеркальцами на крыльях. Получается, ходили на зайца, а достался тетерев.
Известно, что на полевиков охотятся с подъезда: один сидит с ружьем в телеге, а другой правит лошадью. Но чтобы «кобыла» сама стреляла...
ЗА ОДНИМ ЗАЙЦЕМ
Уставшие от бесплодной ходьбы по знакомым перелескам, мы возвращались с охоты. Стояла сухая, без снега и дождя, поздняя осень. И настроение у нас было сумрачное – подстать хмурому ноябрьскому деньку. И то сказать, чему радоваться, если все трое за утро не повстречали ни одного зайца, не сделали ни одного выстрела? А ведь мы обшарили одну за другой все известные заячьи лежки.
Вот и последние реднички остались позади. Уже и деревня вдали показалась. Тяжелое ружье, так и не понюхавшее пороха, тянуло руку книзу, и я молча направился к трухлявому пню, притаившемуся возле елочки.
Поставил на него полиэтиленовую бутылку, вернулся к приятелям. Прицелился, положил палец на спусковой крючок – и... Прямо на глазах старый пень ожил! Из-под толстых корней выскочил заяц-беляк и белым колобком покатился к лесу. А я, вместо того, чтобы стрелять, как завороженный следил за удирающим беляком.
Правда, приятели, стоявшие радом со мной, уже сдергивали висевшие за спиной ружья и наперебой палили зайцу вдогонку. Но – куда там! Заяц мелькнул изогнутой спинкой в редком кустарнике и был таков.
«Ну и выдержка», – подивился я спартанскому хладнокровию зверька.
Заяц, очевидно, сообразил, что выскакивать из-под ног охотника равносильно самоубийству, и затаился до поры до времени. И только, когда увидел наведенные на пень стволы, нервы зайчишки сдали.
Ружейная пальба, завершившаяся общим смехом, хоть как-то развлекла горе-охотников, и в деревню мы вошли, переговариваясь и подтрунивая друг над другом.
КТО СТРЕЛЯЛ В ЗАЙЦА?
В то утро мне не повезло: очередной заяц «учил гончака, а удавка пустовала. Сколько ни старался отыскать верный лаз косошарого – все напрасно: зайцы уходили густыми дебрями, и выстрелить не представлялось возможности.
Я уже хотел отозвать гончака и вернуться домой, как неожиданно услышал «голос» с подвыванием. Меня прямо-таки бросило к кусту жимолости. Но напряжение быстро спало – гон откатился в сторону. «Неужели, опять ушел?» – подумал я. Но тут два раскатистых дуплета оборвали хриплый лай гончака.
Сердце пронзило током: «Не хватало еще, чтобы собаку ухлопали.» С ружьем наперевес я бросился бежать по просеке.
Выскочив на небольшую лесную поляну, я увидел троих охотников. Тревожно приостановился, поглядел по сторонам. Мой гончак стоял в траве и рычал на незнакомцев. Ну слава Богу! С плеч будто свалилась непосильная ноша. Закинув на плечо ружье, я направился к охотникам.
Три парня в одинаковых охотничьих камуфляжах громко спорили между собой. Один из них, широкоплечий, в модных кроссовках, держал за уши добытого зайца и раз за разом повторял, что косой убит именно им, а значит, и трофей принадлежит ему.
Приятели, однако, не соглашались с его доводами, а утверждали обратное.
Бесплодный спор продолжался, грозя перерасти в ссору. Пришлось вмешаться.
– Кто из вас стрелял? – спросил я спорщиков.
– Все стреляли, – последовал дружный ответ.
– Но я слышал только два дуплета.
– Два?
– Два.
Охотники, как по команде, раскрыли свои ружья. И что же? У основного претендента на трофей в патроннике торчали, поблескивая нетронутыми капсюлями, чистенькие гильзы!
– Ребята, – сказал я с невинным видом, – а ведь зайца-то загнал мой гончак.
Все трое дружно рассмеялись, и мир в охотничьей компании был восстановлен.
КОГДА ОБИЖАЮТ ДРУГА
Многие охотники знают, что жесткошерстные легавые – дратхаары – самые легкие и способные к натаске собаки. Они рано начинают работать и хорошо усваивают эту науку. Приведу один из эпизодов, подтверждающих сообразительность жесткошерстной легавой.
Во время охоты на уток егерь разводил охотников на вечерней зорьке по шалашам и лодкам. Одного из них сопровождал дратхаар. Пробегая по берегу, легавая заскочила в лодку к другому охотнику, который маскировал ее, готовясь к охоте.
У него в лодке уже лежали на дне три раньше отстрелянных утки. Собака обнюхала их и побежала дальше догонять хозяина, которого егерь разместил в лодке неподалеку от того, у которого находились сбитые утки.
И вот начался долгожданный вечерний пролет. Охотник сбил первую утку, легавая нашла и подала ее в лодку.
Потом вторую утку – тоже подала. А когда упала в воду третья, легавая по команде «подай» долго плавала возле тростников, но утки не нашла... Надо полагать, что это был подранок. Легавая ни с чем вернулась к хозяину. Но охотник не взял ее в лодку, грубо накричал. И снова дал команду «подай».
Тогда легавая выскочила на песок и куда-то скрылась. Охотник пожалел, что напрасно накричал на собаку и подумал, что она, обидевшись, убежала домой на базу. Однако не прошло и нескольких минут, как послышался сердитый крик охотника-соседа:
– Тубо, тубо, тубо!.. Брось сейчас же!..
А через некоторое время хозяин легавой увидел, что та несет ему в зубах утку.
Очевидно, умная легавая в какой-то момент вспомнила о лодке, в которой лежали чужие отстрелянные утки, и выполнила команду «подай».
Как теперь объяснить собаке, что брать чужое нехорошо?..
НА БОБРИШНОМ УГОРЕ
Небо индигово-синее. Солнце лохмато-рыжее. Липы, березы, осины «дымят» золотисто-светлым пламенем.
Тихо на открытой поляне и на засыпанной листвой просеке. Зато каждый сучок под ногами откликается одиночным выстрелом, а то и дуплетом. И – снова тишина.
Но вот из-за Бобришного угора доносится чей-то лай. Чистый, звучный голос приближается, нарастает, наливается певучестью, катится волнами по всему осеннему лесу. Становится частью леса, старого егеря Павла Дмитриевича, меня.
– Яркоголосый! – расцветает улыбкой старик, заранее радуясь появлению своего гончака.
... Сколько лет прошло, а не меркнут в памяти моей однотонные краски угора, стойкие его запахи, яркие звуки...