Все ведь знают, насколько ответственный выстрел на облавной охоте, когда егеря и загонщики, иногда делая по четыре-пять загонов в день, выходят на номера, “наломавшись” в лесу так, что пар аж клубится от них, а камуфляж иногда хоть выжимай. Им уже не до чарки и не до закуски, чайку бы хлебнуть...
Ну, все мы люди, со всеми может такое случиться. Но одно дело - случайность, а другое - закономерность, а еще хуже - хамское отношение к работе других. Обычно стараешься не брать с собой на охоту случайных людей - не видевших в глаза налетающей утки, а тем более в нее не попадающих; “мясников”, цель у которых одна - набить мясом рюкзак и показать домашним: вот какой я добытчик; любителей “беленькой”, не расстающихся с ней даже на номере.
А все равно они как-то попадают: то лицензию без них не дадут, то команда упросит, то с работы не отпустят, пока не согласишься взять с собой “ответственного руководителя” и так далее.
Может, вернемся когда-нибудь от коммерческих охот, где и делать-то ничего не надо: привезли, поставили, выстрелил, разделали, рассчитался, уехал, к традиционным, когда сам зверя обрезаешь, людей в загон направляешь, номера расставляешь, а потом стоишь и думаешь: выдавят ли зверя, попадут в него чисто или будет подранок, которого придется добирать.
Вот уж охота так охота! Здесь случайные люди, а тем более горе-охотники, ох как мешают. Вот об этих горе-охотниках и хотелось бы рассказать. Мало ли кому пригодится.
Как-то я принес на работу лицензию на кабана. Всех еще не знал, отбирал людей по трудоучастию. Пока претендовавшие на участие в команде, радостно обсуждали поездку, я обратил внимание на одного охотника, который как-то отделился от обсуждавших, полез в справочную литературу, что-то там нашел и начал вести подсчеты на калькуляторе.
Затем, оглядев возбужденных охотников, он отозвал меня в сторону. “Ты знаешь, сколько весит кабан?” - был его первый вопрос. “Да разные бывают”, - настороженно ответил я. “И сколько ты собираешься брать народа?” - последовал второй вопрос. “Да все хотят, возьмем по максимуму”. - “Брать не больше девяти, иначе мяса мало будет”, - подытожил он, сунул в карман калькулятор и направился к выходу.
У порога он вдруг остановился, резко развернулся, подошел ко мне и, глядя исподлобья, произнес: “Это с учетом меня и тебя”. Уж я не знаю, кто и за какие заслуги сделал ему отработки, но чувствовалось, что он не выезжал в наши охотугодья, потому что не знал, где они находятся.
Узнав куда мы поедем и подсчитав расход бензина, он пришел в ярость и начал убеждать меня организовать поездку в охотугодья поближе.
На то, что зверя там нет, он отвечал: “Ничего, добудем”. “Да, - подумал я, - вот и будет такой “мясник” на номере ждать, пока на него слон выйдет, и плевать ему, что они у нас не водятся. Главное для него - охота с прибылью”.
Ох и натерпелись мы с этим “охотничком” и его калькулятором. Егеря на машине забрать нельзя - “ничего, сам дойдет”, на машине оклад обрезать тоже нельзя - “егеря пешком обрежут”, рацией лишний раз не воспользоваться - “батарейки сядут”.
Но особенно неприятно было, когда этот охотник, тайком уничтожив свой запас благородных напитков и бутербродиков с икоркой, садился за “скатерть-самобранку” - общий стол и там уж отрывался за всех.
Избавился я от него только на третий выезд, после его очередного промаха, когда ему объявили, что промахнувшийся должен оплатить и бензин, и выпивку, и егерю за труды заплатить.
По его виду я сразу понял, что больше на охоте мы не увидим ни его, ни его калькулятор, и я не ошибся.
Другой любитель охоты попал в наш коллектив уже с кучей фотографий: вот он с десятком уток, вот - с гусями, вот - с кабаном, и так со всеми представителями нашей фауны. Для рыболовов тоже находились соответствующие фотографии. При этом он с таким смаком рассказывал о том, как добывал свой трофей - ну прямо барон Мюнхгаузен!
Решили взять его с собой, долго он с нами ездил, но странное дело - что-то никогда на него зверь не выходил. Зато в случае неудачи он всегда умел найти “крайнего”. Как-то на охоте подходит ко мне егерь, вышедший из загона, и объясняет, что, судя по следам, звери шли на “Мюнхгаузена”, но, не дойдя метров сто, как ошпаренные рванули из загона.
В другой раз соседний с “Мюнхгаузеном” стрелок пожаловался, что тот так “тихо” стоял на номере, что зверь вернулся через загонщиков обратно. Пришлось в очередной раз мне самому стать рядом и вывести на чистую воду убойного стрелка.
Оказалось, что он боится встречи со зверем и ответственности за выстрел, поэтому все время топчется и шумит на номере.
“А как же фото?” - спросил я. “Да друг в фотолаборатории работает, он тебя хоть в обнимку с кашалотом посреди Сахары сделает”, - ответил он.
Ну а о любителях поохотиться под хмельком уж и говорить не хочется. Казалось бы, пей дома, на работе, после работы, так нет же, там они добропорядочные граждане, ведущие трезвый образ жизни, а на охоте им обязательно надо “оторваться”. Да ладно бы только сами “отрывались”, нет, им всех надо завести, слушателей на всю ночь им подавай.
Вот и будишь с утра такого добропорядочного гражданина, а он, как гоголевский Вий, просит поднять ему веки, а глянув на белый свет, просит чем-нибудь поправить здоровье. Проводишь инструктаж, а половина команды во главе с зачинщиком шатаются, обнимая какую-нибудь березку. Хочется снять их с охоты, но ведь остальные не виноваты, ведь рассчитывали, надеялись на них...
А после охоты случается, как правило, такой диалог:
- Что же ты не стрелял, ведь лось возле тебя прошел?
- Не пр-р-р-роходил.
- Да вот же следы!
- Не пр-р-р-роходил.
- Да вот же твой след. Вот лунка в снегу отпечаталась, где ты лежал, твое тело. Вот лось через тебя переступил.
- Не пер-р-р-реступал.
Что возьмешь с такого стрелка? Благо, что не замерз в снегу. Ему-то хорошо, а команде? У некоторых каждый выходной на счету или денег в обрез на поездку. Вот и хочется посоветовать всем, кто ездит на облавные охоты: берегитесь горе-охотников, опасайтесь их сами и спасайте от них свою команду. Ведь там, где слаженный коллектив, охота по-настоящему в удовольствие.