Иногда о человеке по его внешности и поведению можно сразу же сделать определенные выводы, узнать характер, установить увлечения, с большой долей вероятности определить, чем он занимался ранее. О начальнике отдела производства фармопродукции Владимире Вайсмане за почти год работы в новой организации производящей лекарства, я мог сделать только одно единственное предположение, что скорее всего, он имеет немецкие корни.
Впрочем, для этого предположения не надо обладать способностями Шерлока Холмса. Среднего роста, крепкий, лысоватый мужчина лет шестидесяти, со смуглым или загорелым, всегда серьезным лицом. В его вежливости, спокойствии, прямой осанке и не многословии, читались сильный характер и строгое возможно и самовоспитание. Слышал еще краем уха о его увлечении горными лыжами. Вообще на новой работе охотой занимается только мой непосредственный напарник, который, будучи почти вдвое старше меня, неоднократно бывал моим компаньоном и на охоте.
Процесс производства лекарства, больше связан со строгим соблюдением порядка и технологий чем с героикой будней. Правда, многие сотрудники нашего производства оказались выходцами из геологии, а эти люди, как правило, знакомы и с оружием, и с охотой не понаслышке. Но о том, что геологом в ”прошлой жизни” был Владимир Вайсман я и подумать не мог.
В своем стерильно белом халате он скорее напоминал физика ядерщика либо профессора – светилу медицины. И вот как-то между мною и напарником пошел разговор о кабаньей напасти. В этот разговор незаметно включились двое немолодых сотрудников. У одного из них обнаглевшие кабаны в Рязанской области сломали забор и перепахали весь сад. Добрейший садовод готов был перестрелять всех налетчиков до одного. Мы выразили с ним полную солидарность и в случае необходимости предложили свои услуги. Тем более в молодости от меня здорово доставалось обнаглевшим кабанам в овсяных полях и одичавших садах Калининской ( ныне Тверской ) глухомани.
Добыв их порядочное количество, к кабанам я не питаю ни уважения, ни любви как к трофею, ни страха - хотя однажды раненая махина под триста кило нагнала меня в ночном поле. Спасла меня тогда старая, сухая липа. (Эта давняя история была опубликованна в РОГе под заголовком ”Трех пуль - мало”).
Как-то сам по себе наш с напарником разговор перешел на медведей. Пошли случаи и истории. Вдруг один из притихших собеседников говорит – А ведь у нас Володя Вайсман много на них охотился, однажды был очень сильно помят медведем и все же сумел убить зверя ножом… От неожиданности такого заявления автор этого повествования взял недоуменную паузу. Неровно дышу к медведям уже очень и очень давно, а тут на тебе – почти год работаю, бок о бок с опытнейшим и на редкость ”бывалым” медвежатником и ничего не знаю об этом. Да с Вайсманом можно смело идти в разведку, не только потому, что он опытный охотник и обладатель твердого характера – он еще и не болтун.
С определенных пор, обзаведясь своим, пусть и относительно небольшим опытом проникся к медведю не только уважением как к умному, сильному и ловкому хищнику, но и большим интересом. Мои целенаправленные попытки добыть медведя остались в молодости. Тогда долго и безуспешно караулил их в овсах. Дважды довелось довольно близко стрелять при случайных встречах, но поскольку оба раза не мог тогда рассчитывать, на чью либо помощь, оба раза целился так, чтобы убить зверя наверняка, с одной пули двенадцатого калибра. Оба раза, стрелял под ухо и, может быть - слава Богу, мазал. Мои собственные и известные мне встречи с медведями моих знакомых были описаны, раннее в большой статье ”А нужен ли Вам медведь?” Героем же очередной истории, слава богу, был не я, героем был Владимир и вот его рассказ.
В конце семидесятых годов прошлого века Владимир Вайсман был опытным руководителем геологической партии, проводящим очередной - двенадцатый полевой сезон в горной тайге Магаданской области. Работали они по золоту и цветным металлам. Обследовали труднодоступную местность, в центре Колымского нагорья в верховьях Омолона. Брали пробы, составляли геологические карты.
Обычная работа геолога, полная романтики – тяжелая мужская работа. Кому-то она представляется чем-то вроде вечного турпохода или сплава по рекам сопровождаемого рыбалкой. Вы господа очень сильно заблуждаетесь. Таежная геология это очень часто голод, холод, непроходимые болота, обрывистые скалы, доводящий до одурения гнус и постоянная опасность внезапной встречи с голодным хищником или беглым зеком, который за спички, карабин, теплую одежду и еду не задумываясь, вырежет всю партию.
Именно поэтому изыскательские партии, как правило, снабжались не только ружьями и карабинами, но и пистолетами различных систем. В практике Владимира и его коллег, было много случаев, когда приходилось пройтись по краю – страдать от голода, отправлять в больницы обмороженных и поломанных, терять сознание от усталости, но этот случай превзошел все предыдущее и стал для Владимира вторым днем рождения.
Его партия была заброшена вертолетом на полевой сезон в горную тайгу в конце мая. В это время в долинах между гор и сопок начинают таять снега, постепенно обнажая галечники, моховые болота и пологие каменистые склоны гольцов. Как всегда вскоре остро встал вопрос питания. На консервах да сухарях много не наработаешь, поэтому добыча свежего мяса часто ставилась во главу угла. Оптимальная источник свежего мяса - северный олень. Но зверь этот, мигрирующий за кормом, сегодня тут, а завтра там - попасся и след его простыл. Тогда остается лось или медведь.
На счету Владимира по иронии ли судьбы или по стечению обстоятельств к тому моменту было 12 медведей. Один из них был очень крупным старым самцом, которого Владимиру пришлось застрелить случайно. Тогда руководитель партии внезапно вышел к огромному медведю, увлеченно возящемуся с убитым лосем, на десять шагов. Поскольку в этот момент человек оказался на галечнике, бесшумно отойти в сторону шансов не было.
Опытный охотник прекрасно понимал, что, находясь у добычи и внезапно обнаружив смертельного врага возле себя – трехсот килограммовый хозяин тайги, прихлопнет его как комара. Бесшумно сняв карабин, геолог тщательно прицелился под лопатку и мысленно перекрестившись, нажал на спуск. Грохнул выстрел. Могучий зверь мигом распрямился на высоту своего огромного роста, развел лапы и утробно рыкнув, обрушился как колосс. Глухой удар грузной туши об землю был таков, что почувствовалось сотрясение под ногами.
Автору этих строк довелось встретить подобного медведя на чуть большей дистанции так, что отлично могу себе представить, что испытал за эти секунды Владимир. У того старого медведя с почти полностью сточенными клыками, пулей оказалось отстреляно сердце, которое отвалилось и упало на внутренности, иначе, наверное, не отмечал бы Владимир больше дней рождений.
Остальных медведей он добыл достаточно легко, пользуясь их относительной беспечностью или самоуверенностью. Только иногда обладателю крепких нервов и твердой руки, требовался второй выстрел.
Эти обстоятельства и сыграли с Владимиром злую шутку. Тринадцатый медведь повел себя нестандартно и жестоко наказал охотника за беспечность и легкомыслие.
Выйдя на дневной маршрут, Владимир успел отойти от лагеря всего километра три. На плече висел четырех килограммовый кавалерийский карабин – великолепное оружие для любой Российской зверовой охоты, на короткой дистанции. За спиной рюкзак с обычным для геолога горным молотком, нехитрой едой и скарбом, на поясе бывалый охотничий нож.
Начав подниматься на сопку, по пологому склону Владимир увидел впереди метрах в ста приличного медведя пасшегося на обширной проталине. Скинул рюкзак и боясь, что зверь причует и уйдет, подобрал удобный упор в виде небольшого скального выступа. Присел за ним, быстро приложился, целя под лопатку, и спустил курок. Характерный звук попадания пули в зверя опередил выстрел. Медведь, крутанулся на месте и начал не спеша уходить вверх..
Уже охотник, а не геолог передернул затвор, быстро приложился вновь и выстрелил. Медведь продолжал уходить. Не желая упускать раненого зверя, человек торопливо выпустил в него еще две пули. После четвертого выстрела медведь круто развернулся и с кошачьей грацией, на широких махах понес свое могучее тело, выбрасывая когтями грунт из под лап, по дуге прямо на совершенно не ожидавшего такого крутого поворота событий - Владимира.
Сбитые им на ходу сухие стволики редких лиственниц далеко отлетали в стороны. Охотник за доли секунды сам стал дичью и на решение его судьбы оставались секунды!
Владимир с ужасом осознал, что в магазине остался один единственный патрон, который и решит теперь жить ему на свете или нет. Пару обойм, лежащие где-то в глубине скинутого рюкзака помочь ему уже ни чем не могли. В конце концов, он уже не раз смотрел смерти в глаза. Мужественный человек спокойно и решительно встал из-за бесполезного теперь выступа. Передернул затвор.
Медведь стремительно заходил по дуге и рассчитывал наброситься на него сбоку. Хладнокровно развернувшись, Владимир поднял карабин и, целясь в грудь быстро вырастающему в размерах зверю метров с двадцати выпустил в него последнюю пулю, которая как потом, оказалось, ушла - вправо. Скорее почувствовав, чем, осознав этот промах, охотник перестал подчиняться здравому смыслу и полностью подчинил себя инстинкту самосохранения.
Первое что он сделал, это инстинктивно выставил вперед руку с карабином, пытаясь прикрыться им как щитом от удара медвежьей лапы сверху. Медведь в последнем прыжке оторвался передними лапами от земли и с ходу мгновенным рывком выкинул с разворота по дуге переднюю лапу.
От этого сокрушительного удара - ломающего хребет лосю, человек сумел увернуться, резко отклонившись назад. Когтистая лапа пролетела в нескольких сантиметрах от лица, чудом не проломила череп, как планировалось, но все же зацепила кожу на лбу парой когтей. Со лба на щеку, пощадив глаз, пошли глубокие борозды. Владимир, пятясь, полетел на спину. Спустя секунду, прыжком на него насела сверху только чуть-чуть промахнувшаяся мохнатая махина.
Понимая, что шансов на спасение почти нет, охотник продолжал бороться за жизнь. Оставалась одна единственная возможность выжить – убить зверя! Медведь, терзая лапами, руки и плечи пытался схватить человека клыками за шею и сломать основание черепа. Он всегда так убивал свою жертву оленя или лося и вот теперь по собственной инициативе ею стал человек. Владимир как мог, уклонялся, прятал голову в районе груди медведя и все время пытался выхватить нож. Зверь крутил его лапами и пятился, продолжая решать свою задачу.
Плечи и грудь охотника были искусаны и подраны когтями, но он не сдавался. Наконец Владимиру удалось выхватить нож, но резко ткнуть его сбоку в мохнатую широкую грудь никак не удавалось. Силы вместе с хлеставшей кровью оставляли человека. Наконец на секунду медведь прекратил катать свою жертву и на мгновенье подставил под удар свой бок. Это мгновенье и решило его судьбу. Удар Владимира был коротким, но в его резкость человек вложил всю энергию, что нашлась у него тогда.
После удара одернутая рука с ножом была моментально перехвачена медвежьей пастью. Нож вылетел и Владимир продолжая борьбу, далеко не сразу смог снова дотянуться до него. Мысленно он уже попрощался с жизнью, и продолжающаяся борьба шла в тумане, на грани потери сознания. Схваченный нож еще дважды воткнулся сбоку в медвежью шею, несколько ударов кольнули зверя в плечо.
И вдруг Владимир понял, что противник слабеет. Рывки его, были уже не такими резкими. Хватки зубами не были столь глубоки и не приносили такой адской боли. В какой-то момент охотнику удалось даже привстать на руках и ногами столкнуть с себя мохнатую тушу. Отталкиваясь ногами, и перехватываясь руками, сидя охотник отползал назад.
Зверь урча, полз, пытаясь достать лапами его ноги. В этот момент Владимир смутно понял, что спасся и что победил. Как он прошел эти три километра на непослушных ногах он помнит плохо. Кровь заливала глаза. Слабость туманила сознание. Выстрелы его слышали в лагере, но естественно ни у кого и в мыслях не было его спасать. Думали - он добыл, что ни будь, разделал, спрятал мясо от хищников и пошел дальше.
Перед тем как Владимира начали обмыв, пеленать бинтами он попросил зеркало. Занозой сидела в голове мысль о снятом скальпе. Кожа на лбу и щеке оказалась разорвана еще тем первым, страшным ударом, на голове были следы и разрывы кожи от клыков, но в целом шевелюра не пострадала.
В то время, улыбаясь говорит, щурящийся Владимир это было для меня важнее чем целость костей и сухожилий. Был потом вертолет, не принимающий маленький аэродромчик Эвенска и сдача его скорой прямо посреди какой-то грунтовой дороги. Была больница, из которой он сбежал на двадцатый день. Был полевой сезон и последующий отъезд из тех мест. Это был последний полевой сезон Владимира в Магаданской тайге, не из-за медведя, а в принципе. Он довел до конца многолетние исследования и дал таки стране сведения о ценных находках.
Послесловие.
Расспрашивая об этом драматическом случае, не исключал возможность ухода от ответа или последующего запрета его описания. Герой рассказа внимательно выслушал мое сообщение о сотрудничестве с охотничьей газетой и журналом и сказал, что никаких возражений против публикации у него нет!
После этого случая Владимир на медведей больше не охотился. Когда его увозил в больницу вертолет, он на небольшой высоте прошел прямо над убитым медведем. На просьбу перемотанного бинтами с ног до головы пассажира захватить его с собой летчики ответили отказом. Стремительно приближался циклон, на счету была каждая секунда. Так что медведя свежевали уже его коллеги.
У самца тянущего за двести килограммов оказалась прострелена мякоть ляжки, было несколько не смертельных ножевых ранений в шею, но главное - нож Владимира поразил его сердце в самую середину. У карабина оказалась изначально сбита мушка. Опытный человек и охотник только еще начиная, добывать мясо в очередном полевом сезоне совершил оплошность - забыл проверить свое новое оружие. Карабин на дистанции в сто метров, клал пули значительно правее точки прицеливания.
Эта, оплошность едва не стоила ему жизни. На последний вопрос – Остался ли у него от этого медведя клык или коготь? – Владимир, наконец-то широко улыбнувшись, ответил. – Не-а! Все клыки и когти в виде амулетов тогда дарил симпатичным дамам! Настала очередь улыбнуться и мне. Да уж! – далеко не каждого человека можно прочитать как детскую пропись. Только внимательно рассмотрев его обветренное смуглое лицо, заметил две полосы переходящие со лба на щеку. Расставаясь, мы крепко пожали друг другу руки.
По рассказу Владимира Ласмана (фамилия в тексте изменена по его просьбе).
В сокращенном виде опубликовано в номере Российской Охотничей газеты в 2010году