Я прилетел в Петропавловск-Камчатский. На попутном корабле из Авачанской бухты пошел на север вдоль восточного побережья Камчатки и через 140 километров достиг бухты, в которой находилась нужная мне войсковая часть. Прибыл к командиру, представился, устроился с жильем и на другой день приступил к выполнению командировочного задания.
Работа шла по плану. Но вот наступила пятница. Командир меня спрашивает: «До понедельника отдыхать в гостинице или лучше на природу?» Ответ: «Конечно, на природу».
В качестве провожатых мне были выделены двое — Коля и Женя — «братья по оружию», их воинские звания значения не имеют. Главное, что эти люди были влюблены в природу и были настоящие таежники. Компания — лучше не надо.
Они принесли мне все необходимое снаряжение, и мы двинулись в дорогу. Путь был не близкий. Нам предстояло пройти до берега Тихого океана по таежной тропе 16 километров. Причем половину пути составлял подъем на перевал высотой 800 метров над уровнем моря и столько же спуск с него.
В середине дня двинулись в путь. Примерно на половине пути к перевалу нам встретились куропатки, сначала один выводок, потом второй. У нас было какое-то смешное одноствольное ружьишко с патронами, снаряженными мелкой дробью, как раз только для куропаток и годилось. Решили поохотиться. Добыли три штуки, пошли дальше. Подъем становился все круче, рюкзак все тяжелее.
Наконец, мы поднялись на перевал. Это зона альпийских лугов, обзор на многие километры. Трава под ногами как ковер, легли, полежали, отдохнули, осмотрелись. Картина вокруг завораживающая. На одном уровне с нами и чуть ниже кедровый стланик, выше мхи и лишайники, еще выше голые камни, еще выше горные вершины, покрытые снегом и льдом. Такие пейзажи остаются в памяти на всю жизнь.
Отдохнули, начали спускаться к морю. Примерно через километр, пересекая горный ручей, встретили первого мишку, он пил воду. До него было метров 30. Увидев нас, он от неожиданности замер и пытался что-то унюхать и щурился на нас своими подслеповатыми глазками. Мы тоже остановились. Я достал бинокль и стал разглядывать его морду. С такого расстояния была видна каждая шерстинка, с морды стекали капли воды. Морда облизнулась… Так близко медведей я не видел никогда.
Мишка повернулся и пошел, вскоре он скрылся в кедровом стланике. Мы пошли дальше. К вечеру спустились к озеру, диаметр которого был километра два. Вокруг амфитеатром стояли горы. С них сбегали реки, образуя это озеро. Озеро протокой соединялось с океаном, до него было метров 200. Из океана на нерест шел лосось, каждый в свое время. Боюсь ошибиться, скажу очередность по памяти. Чавыча, горбуша, кета, нерка, кижуч, и еще кто-то, забыл. 30 лет прошло. Не помню.
Из океана через протоку лосось попадает в озеро, двигаясь вдоль берега, находит ту реку, в которой он четыре года назад появился из икринки, и поднимается вверх по течению до своей родной заводи. И так миллионы лет.
Добрались до места, вечерело, начали устраиваться на ночлег. Из кустов достали дежурную палатку. Она была очень большая, толстая, байковая, мы не стали ее устанавливать, а просто расстелили на земле и расположились на ней. Развели костер, в котелке сварили курапаток, достали из рюкзаков спирт и нехитрые припасы, устроились ужинать. Вскоре совсем стемнело. На небе появились яркие северные звезды, мы неспешно переговаривались, готовились к завтрашней рыбалке. Вскоре, утомленные переходом по горам, мы завернулись в палатку и безмятежно уснули.
Ночь прошла спокойно, никто нас не потревожил, мы хорошо выспались. Утром позавтракали и приступили к рыбалке. У нас была резиновая двухместная лодка и шесть капроновых сетей по 30 метров каждая. Один конец сети мы крепили ко дну на глубине полметра, а другой разматывали к середине озера перпендикулярно к берегу. Лосось шел косяками вдоль берега озера и косяками попадал в наши сети.
В каждой сети оказывалось по 50–80 рыбин, мы с трудом успевали их выпутывать и снова ставить сети. Этой работай мы занимались весь день. В то время на нерест шел кижуч, иногда попадалась нерка. Самцов мы выпутывали из сети и отпускали в озеро. Самок с полным брюхом икры разрезали ножом, из них извлекали икру. Таких рыбин отпускать в воду бесполезно. Мы их бросали на берег в кусты, такова проза жизни.
У нас были целлофановые мешки, в каждый из которых умещалось по 30 кг икры. Медведи давно поняли, зачем в воде ловить рыбу, когда ее на берегу сколько хочешь. Какие-то двуногие ее все бросают и бросают на берег. Подкрадываясь с внешней стороны кустов, они ели рыбу; мы слышали, как они чавкают в кустах. Причем они так избаловались, что ели рыбу не целиком, а только головы. На медвежий вкус они были самое то. Медведи по кустам подходили к нам на расстояние 15–20 метров. Такое соседство было для нас крайне нежелательно. Мы на них орали, обзывали их по-разному, бросали в них камни. Они уходили, но через некоторое время возвращались снова. И так продолжалось весь день.
Устав к вечеру, мы пошли отдыхать. Хорошенько поужинали, спирт закусывали икрой. Вспоминали всякие рыбацкие байки. Наступила ночь, на небе появилась полная луна, звезды, тишина, умиротворенность. Легли спать, костер начал догорать.
Часа в три ночи меня как будто кто-то толкнул в бок. Сон улетучился мгновенно. В свете полной луны вижу приближающегося к нам громадного медведя, запомнился горб на спине, который двигался в такт с его шагами. Внутри все похолодело. Краем глаза вижу Женю, который целится из ружья в мишку. Из того ружья, с которым мы охотились на куропаток, больше оно ни на что не годится. Прижимаю ствол ружья к земле и делаю знак — НЕ ВЗДУМАЙ СТРЕЛЯТЬ! Чувствую через ствол ружья, как его трясет. Зверь весом 500–600 килограммов прошел от нас в 10 метрах, спустился к воде озера и стал пить воду; временами мы слышали, как он ходит по воде.
Через три минуты мишка так же спокойно, никого не съев, прошел мимо нас в обратном направлении. Мишка ушел, мы осмелели, закурили, разбудили Колю, начали ему рассказывать, как было дело. Уснули мы не скоро.
Настало следующее утро. Мы были счастливы оттого, что живы, позавтракали и пошли рыбачить. В это день мы рыбачили до обеда. Нагрузив три мешка по 30 кг в каждый кижучевой икры, мы закончили рыбалку и начали собираться домой. Обратный путь с тяжелыми рюкзаками нас измучил окончательно. К 12 часам ночи еле притащились домой — уставшие, но счастливые. Какая замечательная рыбалка на Камчатке!
На другой день меня спросили — сколько икры возьмешь домой? Я сказал — ведро. Мне его приготовили, и через неделю, закончив работу, из-за которой приезжал, я вернулся в Хабаровск с ведром кижучевой икры.
По Амуру тоже каждый год поднимается лосось на нерест. Но только одна его разновидность — кета. Рыболовецкие колхозы, в которых работали нанайцы, ловили кету тысячами тонн. Дефицита не было. Все желающие в Хабаровске, прямо на берегу, во время лова, покупали у нанайцев и рыбу, и икру по бросовым ценам. Икра у кеты оранжевого цвета и не крупная. У кижуча икра крупнее и цвет почти красный. Помню, как сын тогда говорил, опять икра, каждый день икра, когда это кончится? Настало время — кончилась!
Теперь, когда я ему напоминаю об этом, он смеется. Из той рыбалки мне запомнилась не столько икра, сколько громадный медведь той ночью, идущий в нашу сторону, при свете луны. На земле водится много разновидностей медведей, но самые крупные из них живут на Камчатке и на Аляске.