Я их теряла, и начинались мучительные поиски. Днями я наматывала десятки километров по лесу, а вечерами объезжала все окрестные деревни, в которые можно было добраться на машине. Я развешивала объявления на магазинах, на почте, останавливала водителей рейсовых автобусов, обзванивала всех егерей и охотоведов Тихвинского и Лодейнопольского районов. В последние годы давала объявления в местную газету и на охотничьи сайты. В общем, делала все возможное и невозможное, чтобы найти своих беззаветно любимых гонцов. Иногда собаки приходили сами, иногда я находила их в лесу, а несколько раз они непонятно каким образом оказывались в деревне Нюрговичи, находящейся в 6 километрах от нашей деревни. Она нежилая, но летом сюда приезжают ленинградские дачники. Отделена она от нас 12-километровым озером и довольно широкой рекой, поэтому попасть туда можно только на лодке, переплыв озеро. И тем не менее два раза мои собаки на третий день оказывались именно в этой деревне. Зная, что я ищу своих собак, добрые люди закрывали их у себя в сарае. Причем не имея связи с внешним миром, они кормили их всей деревней. С чувством глубочайшей благодарности я вспоминаю всех людей, кто подарил мне радость встречи с найденными собаками.
Мой папа (известный в России охотовед и литератор М. В. Калинин. — Ред. ) с детства учил меня никогда не бросать собаку в лесу, прикладывать все силы к тому, чтобы найти собаку в течение первых суток, искать ее днем и ночью, а если она не пришла, все равно продолжать поиски, главное — “давать след” собакам, так как они тоже ищут хозяина. Позднее, уже охотясь с гончими В. Н. Павлова, А. А. Ливеровского и И. И. Жулиса, я видела, как эти уже немолодые люди из последних сил ищут своих собак и ждут их ночами у костра. Свято помня эту заповедь и чтя охотничьи традиции, я тоже за собаку борюсь до конца. За все эти годы только 2 собаки были мною потеряны: выжлец, попавший под волков, и выжловка, судьба которой мне до сих пор неизвестна. Точно так же поступают и все мои друзья.
А теперь сама история. Звонок в 6:30 утра. Сосед спрашивает меня, все ли мои собаки дома. Отвечаю, что все. Тогда он говорит, что около его крыльца лежат две русские гончие. На костылях медленно скачу на улицу и на самом деле вижу двух русских гончих в крайней степени истощения. Багряный выжлец и светло-чепрачная выжловка! У меня екнуло сердце: а вдруг это Вопля? Они идут мне навстречу и, пробежав мимо меня, заскакивают на крыльцо, как будто знают, где им рады. Наши собаки поднимают страшный вой, и рабочие выскакивают из своего домика. Прошу их приманить собак колбасой, взять на поводок и отвести в дровяник. Выжловка ласковая и охотно идет в руки. На ней самодельный ошейник без каких-либо надписей. Выжлец диковатый, но все же дает взять себя на поводок. Осматриваю собак, снимаю с каждой по 30–40 клещей. По размерам напившихся клещей понимаю, что собаки в лесу пробыли 3–4 дня. У выжловки на правом боку пятно 7×5 см — стригущий лишай. У выжлеца торчат все ребра, выжловка чуть лучше. Собаки проглотили миску сухого корма за несколько секунд и спокойно улеглись на сено. Жду два дня. Никто не звонит и в деревню к нам не приезжает, то есть собак никто не ищет. Выясняется, что выжловка пустует, в дровянике постоянные рыки и лай, на который реагируют мои собаки. Ночью от лая собак спать невозможно. Соседи недовольны. Прошу мужа доехать до соседней деревни, где есть сотовая связь, и позвонить егерям и охотоведам, а также на охотничьи базы Тихвинского и Лодейнопольского районов. Даю ему написанные вечером объявления. Третий звонок — и владелец собак найден. Он из Лодейнопольского района, работает егерем на охотничьей базе. От нас по прямой это 30–35 км., а в объезд 170. Говорит, что потерял собак неделю назад, рад, что они нашлись, что сразу за ними приедет. Он вспомнил меня, я приезжала к ним на базу, когда искала свою Воплю. Мы просим его срочно забрать собак, так как держать их негде. Свою выжловку пришлось забрать домой. Ухаживать за таким количеством собак мне со сломанной ногой очень сложно. Он заверяет, что сразу выезжает за собаками.
В соседней деревне к мужу подошла женщина и сказала, что наши собаки три дня назад поймали и утащили у нее курицу. Муж объясняет, что наших собак у нее быть не могло, они все дома в вольерах. А сам догадывается, что курицу утащили наши “потеряшки”. Вечером делаю собакам уколы пиро-стопа, боясь, что от такого количества присосавшихся клещей они заболеют пироплазмозом. Двух своих молодых выжловок после укусов клещей я неделю назад вылечила от пироплазмоза, а вот немецкую овчарку похоронила. Забот прибавилось, приходилось варить “потеряшкам” дополнительную кастрюлю каши, так как они были очень истощены. Вечером никто не приехал. Прошло еще 3 дня, но никто не звонил и не приезжал.
За неделю собаки освоились, и выжлец стал рычать на всех, кто пытался входить в дровяник. Убирать за собаками будучи на костылях просто физически невозможно, а рабочий, помогающий мне ухаживать за нашими собаками, нервничал и ругался, недоумевая, отчего хозяин до сих пор не приехал за своими питомцами. Выпустить их на произвол судьбы мы не могли, а держать у себя, кормить и убирать за ними было просто некому. Я понимала, что все равно буду держать собак до тех пор, пока не приедет хозяин. А если он не приедет? Что ж, тогда мне самой придется пристраивать их в хорошие руки. На душе скребли кошки. Как люди могут так безразлично относиться к своим питомцам, охотничьим собакам, которые служат им верой и правдой, дарят радость охоты?! Хотя что можно ожидать от людей без роду, без племени, когда все в стране разваливается, когда принимается антинародный закон об охоте, в соответствии с которым более 80% угодий получают частники и менее 20% выделяется на угодья общего пользования, где простые охотники могут охотиться, чувствуя себя хозяевами. На остальной территории мы будем, скорее всего, непрошеными гостями. Гончатник в частных угодьях враг номер один, распугивающий копытных. В наше время гончих держат только истинные любители самой красивой и эмоциональной охоты.
Напрашивается вопрос: зачем егеря частных хозяйств берут гончих, если не способны содержать их в нормальных условиях и обеспечивать им хорошую кормежку и своевременную ветеринарную помощь? А может быть, они действуют по принципу “как пришло, так и ушло”? Может, их собаки без родословных (в таком случае нельзя быть уверенным, что они не ворованные)? Несколько лет назад в этом районе проводились северо-западные состязания гончих, на которых было потеряно несколько собак! …
Через пять дней опять едем звонить владельцу смычка. Выясняется, что у него сломалась машина, поэтому приехать за собаками он не может. Я опять говорю ему, что у меня была тяжелая операция, я на костылях, у меня 10 собак и мне самой нужна помощь, что до нашей деревни можно дойти и пешком — по старой лесовозной дороге это всего 18 километров. На это владелец ответил: “Подержите собак еще. Я Вам заплачу. Или привезите их мне на базу”. Пришлось уже в ультимативной форме сказать: “Если Вы завтра не заберете собак, то послезавтра я их выпущу или отдам”. Но увы! За собаками так никто и не приехал.
Мне вдруг стало до слез обидно за собак, за наше достояние — гончих! Эти замечательные животные достойны самого внимательного к себе отношения. И прав был поэт, метко назвав их братьями нашими меньшими.
Говорят, по отношению к детям, старикам и животным обществу можно поставить точный диагноз. Наше российское общество одинаково плохо относится ко всем трем обозначенным категориям. Равнодушие, безжалостность, бессердечность — вот главные болезни россиян. И в моем рассказе о потерявшихся собаках, как в капле воды, отразились все эти симптомы. К сожалению, вариантов лечения немного. Это возвращение доброты и заботы хотя бы из инстинкта самосохранения. Потому что только собаки могут быть преданы своим большим братьям искренне и до конца.