От Коврова это километров 300 на юго-запад. Дороги асфальтированные, неплохие, но далеко не автобаны. За Гусь-Хрустальным местность спускается постепенно к приокской низине. Сузились и завиляли дороги, почти как горные. За одним из поворотов промелькнул щит: «Мещёрский заповедник». Вот она, Мещёра! Полотно дороги и на частых крутых поворотах, и на прямых участках, по делу и без дела «разрезано» надвое сплошной белой линией – обгон запрещен!
Вот остался позади дорожный указатель на Спас-Клепики. Некоторое время спустя читаю: Криуши. Есенинские места!.. Через час достиг наконец Солотчи и, свернув у магазина в пойму, покинул асфальт. Еще километра три «скакал» но ухабам, прежде чем добрался до охотбазы у соснового бора.
Весенние дожди прошли, жаркое солнышко сияет на бездонном синем-пресинем небе. Густая, изумрудного цвета трава чуть не до пояса. Со всех сторон доносятся призывные скрипы дергачей и предложения «пить-пилить» перепелов. То тут, то там перепархивают с места на место дупели. Здесь царство луговой дичи!
Пьянящие ароматы, цветущих лугов наполняют грудь. Стараешься вдохнуть их глубоко, с запасом, так, чтобы хватило на всю жизнь. Рай земной! Но расслабляться не приходится. Комары, тучи комаров! Беспардонно и нагло облепляют они лицо, руки, шею. Лезут в уши, глаза, рот, пробираются под одежду, во все щелки. Слова сказать не дают. И жалят, жалят, жалят… Просто ад какой то! Но нет, это не рай и не ад. Это жизнь – многообразная и противоречивая…
В домике, где разместились экспертные комиссии, свет горит почти до утра, скрипит и постоянно хлопает дверь, входят, выходят спаниелисты, эксперты. Народу прибыло много, и постоянно у кого-то находится что-то срочное, неотложное. А как по-другому? Старые приятели из дальних регионов не виделись лет сто, новые люди и знакомства, вопросы: как? что? где? кто? когда? Разве тут до сна? Но какие б дела не были, во сколько бы все не угомонились – экспертам вставать нужно рано: в 4:30 назначен выход «в поле».
Что ни говори, а спаниелисты народ крепкий и главное, дисциплинированный – вышли с собачками в «поле» вовремя. Предрассветная серая мгла. Солнце еще не встало. Округу затопил белый клубящийся туман. Доносятся «тележные» скрипы пары коростелей – похоже, ночью им было не до сна. Понятное дело: и я когда-то, лет 50 назад, в эту пору «выходил к любимой, развернув тальянку». Есенин! Никуда в этих местах от него не деться!
Спустились с бугра по луговой дороге. Утренняя свежесть здесь ощущается сильнее – влажность выше. Прохлада бодрит, понуждая двигаться энергичнее. Комаров пока нет. Туман вблизи не такой плотный, как казался сверху. По мере продвижения вперед он расступается, обтекает по сторонам и вновь смыкается позади. Оглянулся – базы не видно, все скрыто за белой пеленой.
Прошли достаточно далеко, с километр. Пока шагали, солнце стало всходить. Туман в том направлении порозовел. Место восхода обозначилось золотистой короной. Потянул ветерок – туман уплыл, рассеялся. Коростели распоясались и кричали прямо у дороги. Перепела держались скромнее: «били» малость поодаль, у бугорков, где травка пониже и пожиже. Пора начинать.
Испытуемые со спаниелями выстроились в шеренгу вдоль колеи – приготовились слушать. Напротив них встали эксперты. Председатель экспертной комиссии В.И. Пересыпкин сказал короткий спич, состоящий из последних наставлений, напоминаний о порядке смены пар, о том, на что будут обращать особое внимание эксперты. Затем испытуемые один за другим показали умение своих собак ходить рядом на поводке и без. Казалось бы, ну что тут такого? Однако опытный эксперт увидит многое. Например, погонит или нет спаниель поднятую дичь. Собачки в своих действиях целостны – лукавить не умеют. Не то что ведущий, хозяин. Предварительные проверки закончены, председатель дал команду первому испытуемому: «Пускайте свою собачку!» Состязания начались.
Из тумана, с той стороны, куда ушла первая комиссия, донесся приглушенный расстоянием, хлопок выстрела и сразу отчаянный вопль: «Стой! Стой!» Догадываемся: собачка погнала. Сочувствуем. Как-то пойдет дело у нас?
Туман рассеялся. Солнце поднялось над дальним лесом и с любопытством смотрело, чем занимаются в заповедных лугах люди с маленькими собачками. Чего это один бегает за собакой, топчет-мнет сочную траву? А другие, преследуя, как на облаве, повторяют их извилистый маршрут, наблюдают?..
Обильная роса, сверкающая, будто россыпь самоцветов, под лучами восходящего светила, мгновенно намочила брюки и просочилась в сапоги. Воздух стал прогреваться, и появились комары (крылышки, знать, подсохли). Послышались шлепки ладонями по лицу, шее. Все замахали руками, отгоняя их. Где там! Кровопийц становилось все больше и больше – «имя им легион»! Хлопать себя одновременно по лбу, щекам, шее и при этом следить за работой спаниеля, делать пометки и ставить «плюс» или «минус» в блокноте – задача не из легких. Да и мнением не обменяешься – комары умудряются при вздохе попасть в рот. Мы пустили в ход накомарники, спреи, мази.
Наблюдая за работой спаниеля и действиями хозяина, я одновременно присматривался и к коллегам. У каждого свои особенности, свои толкования Правил, профессиональные и региональные предпочтения. Использовать опыт других для пополнения своего багажа знаний – неявная, но непременная цель моего участия в подобных мероприятиях. Иначе не повысить свой уровень в провинциальном Коврове. Поэтому я искренне благодарен председателю секции спаниелей МООиР – О.И. Янушкевичу, привлекающего иногда меня к участию в «спаниельных делах». На этих состязаниях мне исключительно повезло: я был в одной команде с Владимиром Ивановичем Пересыпкиным. При первом же знакомстве характерные интонации выдали в нем жителя юга России, скорее всего, Северного Кавказа. Так и оказалось – Майкоп, Адыгея. Он опытный эксперт, это видно по «ухваткам» и оправданной уверенности в себе, в рекомендациях и практических советах испытуемым. Особенное впечатление произвели на меня две вещи. Сначала поразило то, как он точно определял расстояние до местонахождения птицы, подавшей голос. Сначала, когда он подсказал ведущему: «Вот до того коростеля 100 метров. А вот до этого – 70. Какого выбираете?», подумалось: «гонит», давит авторитетом председателя комиссии. Испытания продолжались, пары сменялись. Он продолжал свое: «До этого 50 м. Вот до того 100». Эта самоуверенность стала раздражать так, что я не выдержал и при очередном его заявлении «До птицы 150 метров!» начал демонстративно отмерять шаги в сторону коростеля, стараясь делать их метровыми. Каково же было мое удивление, когда спаниель поднял птицу из бурьяна точно на моем 150-м «метровом» шаге. Мы встретились глазами. Я развел руками, мол, сдаюсь. Впоследствии украдкой я еще не раз перепроверял его и каждый раз убеждался в точности оценки расстояния.
Еще я обратил внимание, что он по голосу коростеля определял его возраст: молодой, старый. Довелось присутствовать и при его полевом «диспуте» с одним питерским спаниелистом, выступавшем под нашей комиссией. Молодой ученый, орнитолог, оспаривал Владимира Ивановича, заявляя, что в Питере, у себя в НИИ, они проводят большие исследования разных птиц и что возраст коростеля определить по голосу невозможно. Чуть позже, по завершении испытания его спаниеля, я спросил питерца: «А проводились у вас исследования по этой теме?» Он ответил, что нет, на это деньги не выделялись. Поблагодарив его за информацию, внутренне пальму первенства в этой «битве птицеведов» я отдал Пересыпкину. Или еще пример. Между делом Владимир Иванович заявил одному ведущему: «Вы зря направляете своего спаниеля на этого старого коростеля. Не стоит. Я называю таких профессорами – убийцами спаниелей. Его ни одна собака не поднимет. Выберите другого – вон, сколько их кругом надрывается». И действительно, собачка того, кто не прислушивался к доброму совету, осталась с записью в протоколе «Без подьема».
Большую часть отведенного времени «неслухи» тратили на безрезультативное преследование «неподъемной» птицы, упорно не желающей взлетать из бурьянов. К слову сказать, трава в лугах местами, столь густа, что по шевелению ее верхушек (как первая дождевая струйка течет) хорошо заметно, где бежит коростель и как собака держит след. Видно, как дергач неожиданно западает, и струйка исчезает, растворяется в травостое. Потом вдруг он оказывается позади собаки, потерявшей его. Доходит до комичности: эксперты видят, где бежит коростель, легко могут, образно выражаясь, ногами запинать его, а собака кружит, найти птицу не может. Ну точно – профессор! Или даже академик.
Комиссия работала слаженно, больших расхождений в индивидуальных расценках не было.
Ближе к полудню, когда птица неведомо куда исчезает из угодий, приходилось делать технический перерыв на отдых и обед. Несколько часов спустя состязания возобновлялись и шли уже до упора – до темноты. Птицы много, она зовет и манит, но в вечернем полумраке трудно уследить за действиями испытуемых. Возвращались на базу, когда солнце, закончив дневной путь по небу, уходило за горизонт.
Экспертам на отдых оставалось совсем немного времени: с 23:00 до 4:30. Нужно было успеть сдать «сегодняшние» результаты в оргкомитет Ирине Миловановой, получить списки и «оценочные листы» испытуемых на завтра. Состав участников менялся постоянно: одни, выступившие уезжали, другие приезжали. Во время отдыха мне хотелось зайти на минутку в гости к Подольским, послушать песню-другую, а то и спеть под аккомпанемент гитары Жени Филонова, хотелось проведать Ковровских – у них всегда имелся отличный борщок и фирменный плов, навестить Краснодарских, Тамбовских, Питерских, познакомиться с женихом нашей Бэсси и ее хозяином. И так всю неделю, пять, шесть дней подряд.
4:00. Вновь тяжелый с недосыпа подъем. Надо успеть почистить зубы, плеснуть водой в лицо, одеться. Я немного проспал и не успевал сделать утренний перекус, когда собачки повели хозяев в луга. «Николаич!» – окликнул Сергей Шинкарук. Его обустроенный на все случаи жизни УАЗ стоял рядом с моим «мустангом». Сергей вовремя предложил мне чашку кофе и бутерброд. Спасибо, друг, выручил. Рабочий день начался, состязания продолжились.
Через нашу комиссию спаниелей прошло уже около 20 участников. Пока все буднично, ничего особенного. Собачки шли как на конвейере, одна за другой. Выступали пока средне.
Вот перед нашей комиссией очередной испытуемый – черно-пегий кобель, внимательно (чуть было не сказал «влюблено») смотрит на хозяина. Ждет команды. Сосредоточенное хмурое лицо хозяина не располагает к невинным собачьим шалостям. Пересыпкин, за эти дни изучивший угодья, знает места, где встреча с дичью наиболее вероятна, дает рекомендации. Игорь, ведущий, внимает советам, но по еще больше нахмурившемуся лицу понимаю, что он и сам неплохо разбирается в этом и потому в советах не нуждается. Да и неудивительно. Хорошему охотнику грешно не разбираться в угодьях и повадках дичи.
По команде спаниель как стрела, пущенная из лука, на хорошем галопе идет в поиск. Идет красиво, азартно, правильным челноком, против ветра. В высокой траве делает свечки. Ловит запахи «верхом». При развороте на параллель не заворачивает внутрь. Отходит в стороны равномерно в пределах, предписанных Правилами. Дополнительных команд не требуется. Любо-дорого смотреть. Обыскав одно перспективное место, ведущий переводит пса на другое. Поразительно, как чутко реагирует спаниель на команды. Казалось, хозяин управляет им движением пальца. Минут через 15 собака заметно оживляется, прихватив запах птицы. Ход замедляется – пес уточняет местоположение дичи. Ускорение, рывок, бросок, и коростель едва успевает взлететь из-под лап. Пес останавливается, ни шагу вперед, только глазами провожает улетающего взъерошенного коростеля. Отлично! Давненько такой классной работы спаниеля не видел. Вот это дрессура! Теперь работаем перемещенного коростеля. Вновь отлично! Нет суеты, какая наблюдалась у других ведущих. Нет размахивания руками и криков. В них нет нужды, достаточно намека хозяина. Вот это воспитание! Этот русский спаниель до того отлично поставлен, что в голове вертится: «Работает как машина!» Это надежный помощник, подстать опытному охотнику. Комиссия в оценке единодушна: Д 1. Хозяин одобрительно взъерошивает шерсть на голове Атоса, берет его на поводок, и они удаляются в лагерь.
Подошла следующая пара. Ее я вижу впервые. Окрас интересный, заметный, запоминающийся. В поиске пес идет хорошим галопом, свечки, голову держит высоко – работает верхним чутьем. Все при нем. Параллели правильны, но не так четки, как у предыдущего пса. Команды хозяина выполняет и в то же время как бы дорабатывает их, наполняя своим содержанием. Первое впечатление от его хозяина несколько смешанное. Руководя поиском, он командует голосом и руками. Если предыдущий ведущий был собран и целеустремлен, то этот его антипод. Заметно, что он больше доверяется чутью пса, нежели жестко руководит им. Явно любуется работой своего ушастого и как бы предлагает другим восхититься его достоинствами.
Вот спаниель прихватил верхом будоражащую его струю знакомого запаха. Потянул вперед, опустил голову разбираясь в свежем наброде. Коростель, видимо, успел отбежать. Собака начала кружить в бурьяне по его следам. Наблюдавший за ней Пересыпкин что-то сказал ведущему. Хозяин окликнул пса: «Вэн!» и направляюще махнул рукой в сторону. Спаниель поднял голову, посмотрел на него, но с места не двинулся. Несколько мгновений немой сцены.
Потом пес развернулся и продолжил начатое. Для себя отметил: «Ага! Собака «послала» хозяина! Это интересно. Что будет дальше?» Для хозяина ж это, похоже, не в новинку. Он без криков и размахивания руками двинулся за ним. Метров через 20 спаниель с потяжки перешел на быструю подводку и в броске поднял дичь на крыло. Коростель полетел прочь, вытянув длинные лапы, как шасси. Бог ты мой! Собака «послала» хозяина с его командой, проявила самостоятельность, исправила ошибку и спасла положение. Эта сцена невольно навела на мысль о собаке с человеческим лицом. Если б не ее самостоятельное решение, другой птицы могло бы и не случиться. Могло статься, что не было бы и полевого диплома. А так в итоге Д 2. Немного подвела «подача». Но хозяин удовлетворения работой любимца не скрывал и не жалел для пса ласки. Видно было, что собака для Владимира в первую очередь друг, партнер по охоте, источник положительных эмоций...
Меня, городского охотника, в то время не бог весть какого знатока, умеющего читать угодья, не раз выручал Айтос, исправляя мои, порой серьезные ошибки. Он учил меня охоте. Был надежным и бесконечно преданным другом, партнером в скитаниях по лугам, полям и болотам….
Так, в течение часа сошлись в одно два подхода, два взгляда на роль и место спаниеля в жизни человека, охотника. Известно выражение: «Собака – друг человека!» А русский охотничий спаниель нечто гораздо большее. Как кто-то справедливо заметил, РОСы «просто внешностью запаздывают, а так они почти что люди!»
Солнце завершило свой суточный круговорот и скрылось на западе. Полная луна ярким фонарем, подвешенным к небу, освещала нам дорогу туда, где светились далекие огоньки базы. Там ужин, там отдых…
Вдруг я заметил, что на край яркого диска луны наплыла тень, будто набежало облачко. Будто от яблока откусили кусок. Не предвещало ли это дождь? Продолжая путь, мы с интересом следили за небесными метаморфозами. Что-то странное и необычное происходило с ночным светилом, будто «стирало» его с неба все больше и больше. Звезды, малозаметные при полной луне, становились крупнее и ярче. Ночная темнота сгустилась. Наконец нас осенило: это же лунное затмение!
Когда подошли вплотную к ограде базы, луна скрылась вовсе. Однако не исчезла совсем: на небе просматривался темно-красный, цвета почти застывшей магмы диск. Во дворе базы толпились люди, собравшиеся посмотреть на довольно редкое явление. Прошло немного времени, и полная луна вновь вступила в свои законные права царицы ночи и осветила окрестности. Представление закончилось. Народ разошелся по «региональным» стойбищам. Все занялись своими делами…
Состязания подошли к концу. Все спаниели выступили, оргкомитет подвел итоги, определил победителя, чемпиона, распределил места. Осталось последнее торжественное построение участников Всероссийского состязания спаниелей по болотно-луговой дичи под небом рязанской Мещеры. Дипломы, призы, награды, поздравления, аплодисменты…