Откуда-то сверху раздался жалобный писк, такой тонкий и несчастный, словно молящий о помощи. Не выдержав, мы побежали наверх по лестнице. На бетонном полу лежал крошечный, еще слепой котенок и, дрожа от холода, тихо звал свою мать. Сердце разрывалось на части, при виде беспомощного живого существа, всеми силами пытавшегося ухватиться за жизнь. Не выдержав, мама взяла пушистый комочек и положила на ладонь. Почувствовав тепло, котенок запищал еще громче, словно поняв, что у него появился шанс на спасение.
- Голодный! Наверное, мамку зовет, – вырвалось у меня из груди.
- Совсем еще слабенький, – подтвердила мама.
Котенок пытался держать крохотную головку, но она постоянно падала, упираясь холодным носом в теплые мамины пальцы. Отец поднялся к нам и, посмотрев, спросил: «Хочешь взять?»
Мама закивала в ответ, смотря на него благодарными глазами.
- Главное, чтобы Чара не задавила! – с опаской сказал он, посмотрев на пушистый пищащий комок.
- Она у нас умница и все поймет…
Положив котенка на грудь и прикрыв воротником пальто, мама пошла домой, держа под руку отца. Я же бежал следом за ними, переполняемый бурлящим чувством любви к своим родителям, только что совершившим на моих глазах маленькое чудо, подарившее жизнь, возможно, обреченному существу.
Входная дверь отворилась, щелкнул выключатель, зажигая в прихожей свет. Чара вертелась у ног, поскуливая и цокая когтями по старому паркету. Чувствуя посторонний запах, исходящий от своей хозяйки, она пыталась понять его происхождение, задрав нос вверх, шумно втягивала воздух. Достав пригревшегося котенка из-за пазухи, прикрыв на всякий случай ладонями, мама протянула руки к Чаре. Собака замерев, уткнулась влажным носом в щель между ладоней. Вдруг, почуяв опасность, котенок жалобно запищал. Чара отшатнулась, но тут же снова вытянулась и, завиляв хвостом, засунула нос в мамины ладони. Медленно раскрыв их, она показала ей найденыша, а собака стала вылизывать пищавшего котенка, словно своего щенка…
Все наши опасения оказались напрасными, Чара приняла найденыша и вскоре заменила ему мать. Ходила за ним, вылизывала, и согревала своим теплом холодными зимними ночами. Котенок оказался девочкой, которую назвали Ириской. Поначалу ее кормили молоком из пипетки, но вскоре она уже лакала молоко из блюдца, смешно чихая и фыркая. Сытая и довольная, она приходила к Чаре на подстилку и, свернувшись в клубок, прижималась к ней, закрыв глаза, удовлетворенно урчала.
В эти моменты в душе зрелой, уже побывавшей матерью собаке, просыпалась необъяснимая нежность. Она старалась вылизать спящее дитя, но та, перевернувшись на спину, начинала шалить, запуская когти в ее длинные рыжие уши, вмиг забывая про сон. Чара, не обращая на ее шалости ни какого внимания, продолжала заниматься своими материнскими обязанностями. Но наступал такой момент, когда котенку надоедала собачья нежность. Тогда Ириска, резко перевернувшись на спину, несильно кусала свою няньку за нос, а потом спасалась бегством, пушистым шаром катясь под кровать.
Время шло, день сменяла ночь, неделя - месяцы. Из маленького пушистого котенка выросла взрослая, красивая кошка. Серую, лоснящуюся шерсть украшал белоснежный галстук на груди. Все четыре лапы были одеты в белые гольфы, а округлую мордочку украшала большая черная клякса во весь нос. Издалека, казалось, что кошка сунула нос в банку с чернилами, настолько смешно и необычно выглядела она на первый взгляд. Собака и кошка практически не расставались. Гуляли вместе, ели из одной миски и спали на одной подстилке, прижавшись, друг к другу.
Однажды, на даче, отец тихо подозвал меня и, улыбаясь, показал на собаку. Чара сидела на дорожке, между грядок и смотрела в сторону мышкующей Ириски. Поймав мышь, кошка приносила ее к лапам собаки. Чара благодарно принимала угощение. Убедившись, что лакомство съедено, Ириска крадучись исчезала в зелени грядок, а Чара терпеливо ждала новой порции, глядя в ее сторону…
Однажды гуляя во дворе, рядом с теннисным кортом, Чара нашла в высокой траве потерянный теннисный мяч. Это был желтый, дорогой мяч, не те серые дешевые мячи, которых она погрызла великое множество. Она так и не выпустила его, пока не пришла домой. Зайдя в комнату, собака раскрыла пасть, и мяч, громко стукнув по паркету, поскакал к середине комнаты. Серая тень мелькнула под столом. Ириска, схватила мяч передними лапами, вцепилась в него острыми зубами, проехав по инерции полметра. Потом, оттолкнул его задними лапами, «полетела» за ним, смешно «пробуксовывая» на виражах.
Она то вышагивала боком, подняв хвост трубой, то спрятавшись за Чару, переминалась словно тигрица, готовясь к атаке. С этого момента этот мячик, стал ее любимой игрушкой. Так и жили мы в одной комнате вшестером, любя и поддерживая друг друга, одной большой семьей. Люди и животные: собака и кошка, дети и взрослые…
Осень сменила зима, а ее - весна, принеся на крыльях перелетных птиц долгожданное тепло. На улицах «запели» серенады усатые трубадуры, устраивая ожесточенные драки за сердце полюбившейся подруги. В кошачью душу Ириски влетел вольный ветер любви и страсти. Дурманя и будоража, пробуждая неведомую доселе необузданную тягу к продолжению рода. Повинуясь этой страсти, она ночами пропадала на улице, забыв обо всем. Мы все сильно переживали за нее! Ведь такое случилось в первый раз. Бегали, искали повсюду, звали, но все было четно. Но больше всех переживала Чара. Старая «Ирландка» рыжей тенью, ходила из угла в угол, тихо поскуливая и не находя себе места. Потом, видимо, устав, плелась к постилке и долго крутясь, пыталась улечься. Скомкав ее в кучу, с громким тяжелым вздохом ложилась, уткнувшись носом. Но через мгновение поднимала голову, долго прислушиваясь к чему-то. То вскакивала среди ночи и чокала по паркету своими когтями, не в силах уснуть…
Через несколько дней блудное дитя наконец-то появилось. Уставшей, виноватой походкой она тихо прошмыгнула в комнату и проспала около суток. Родители, придя с работы, увидев спящую кошку, наконец-то облегченно выдохнули.
- Ну, что старушка, скоро станешь бабушкой. К гадалке не ходи! – сказал отец, трепля за ухом успокоившуюся Чару.
На что собака завиляла хвостом и, посмотрев преданно в хозяйские глаза, благодарно лизнула его руку, словно поняла о чем идет речь…
Скоро у Ириски появилось пять котят. Они были очень похожи на свою мать, а еще на кота из соседнего подъезда. Пушистые, горластые, маленькие и беспомощные. Иногда, когда Ириска выбегала гулять по неотложным делам, котята ползли к Чаре. А она, лежа на боку и прикрыв глаза, еле дышала, когда несмышленые котята тыкались слепыми мордочками в ее соски. Все соседи приходили посмотреть на заботливую собаку, воспитывающую уже второе поколение котят. Мудрая Чара не обращала никакого внимания на удивляющихся ее поведению людей. Она лежала, прикрыв глаза, согревая своим теплом любимых детей. Для собаки было совсем неважно, кто они, какого цвета и породы. Важно лишь то, что она нужна им, и они для нее что- то большее, чем думали все вокруг.
Как в жизни часто случается, они рано или поздно покидают родной дом. Так вышло и в этот раз. Котят разобрали, и Чара с Ириской остались одни. Что-то поменялось и в кошке, и в самой Чаре, словно жизнь стала для них воспоминанием или ожиданием чего-то ушедшего. Они часто лежали, прижавшись друг к другу, и отрешенно смотрели куда-то вдаль, думая каждый о своем. B этом взгляде читалась безудержная тоска: по детям, по счастливому времени, ушедшему безвозвратно. В углу стояла полная миска с едой, но ни Чара, ни Ириска подолгу к ней не притрагивались. Кошка ходила по коридору и жалобно мяукала, зовя своих котят. Но не найдя дома, садилась напротив входной двери, и, словно умоляя, просилась на улицу. Ей казалось, что ее дети сейчас замерзают одни, что они голодные, что им обязательно нужна ее помощь. И она бежала в открытую дверь, выбегала во двор, металась, заглядывая во все углы, и звала, звала своих потерянных детей…
Вечером кошка не появилась. Все ждали, но она не пришла. Утром, только забрезжил рассвет, все вышли на улицу на поиски.
- Ириска! Ириска! – звучали наши голоса в предрассветной тишине.
Но никто не отзывался на наши призывы. Вдруг Чара встала в стойку в густой траве, недалеко от дороги. Сердце вмиг оборвалось, в страшном предчувствии чего-то нехорошего. Мы поспешили к Чаре, отгоняя плохие мысли, но - увы! В траве в неестественной позе лежала еле живая Ириска. Ее пушистая, лоснящаяся шерсть, была перемазана грязью и сгустками крови. Она тяжело хрипела при каждом вздохе, в зеленых глазах стояла невыносимая боль и тоска умирающего животного. Аккуратно подняв, мы отнесли кошку домой, промыли раны и дали обезболивающее.
Убитая горем Чара ходила вокруг умирающей Ириски, тихо поскуливая, не зная как ей помочь. Временами кошка, очнувшись из небытия, жутко хрипя, пыталась ползти на передних лапах, но каждое ее движение отдавалось невыносимой болью в сломанном позвоночнике. Но она настырно ползла, потому что не привыкла «гадить» в родном доме. И поняв, Чара пыталась подтолкнуть ее носом, как-то помочь, скуля от переполнявшей ее жалости и сострадания. Этот кошмар длился два дня. Чара как могла заботилась о своей умирающей дочери. Тихонько подползя, прижималась к дрожащей Ириске и нежно зализывала саднящие раны, пыталась расправить слипшиеся клочки шерсти, но ничего не получалось.
Вдруг по ее телу пошли ужасные судороги. Кошачье тело словно пробивал сильный разряд электрического тока, выпрямляя переломанные кости и позвоночник. Чара в ужасе отшатнулась в сторону и, скуля, смотрела на происходящее. Широко раскрыв зеленые, полные боли глаза, Ириска хрипела, царапая паркет. Из пасти пошли кровавые пузыри и, она навсегда затихла.
Старая мать завыла от безысходности и горя. И в этом вое была такая смертная тоска, такая боль, что сердце невыносимо сжалось в груди…
Теперь она осталась одна. Однажды я увидел ее, лежащей на своей подстилке, прижимающей передними лапами старый, желтый теннисный мячик. Она тихо лежала, положив на него рыжую с проседью морду и, закрыв глаза, о чем-то думала. Вероятно, память возвращала ее в счастливое прошлое, где слышались тихие шаги пушистых кошачьих лап и удары мячика о старый паркет…