Один щенок был крупнее другого, но тот, что поменьше, как нам сказали, был хитрее и проворнее, чем его крупный брат. Решили взять, который поменьше и похитрее.
Гай, как и положено настоящей гончей, равнодушно относился к домашней живности. Кошки, куры, кролики его абсолютно не интересовали. Он как будто понимал, что домашнее трогать нельзя. Куры или индюки могли зайти к нему в будку, и он их не трогал. Вот только когда птица пыталась поклевать из его миски, этой наглости он терпеть не мог и прогонял их прочь.
Первого зайца с Гаем взяли в конце октября. Я шел по лесной дороге, Гай неторопливой рысцой обыскивал местность рядом с дорогой. Вдруг на дорогу в метрах 10 от меня выкатил большой с побелевшими пазанками заяц. Я вскинул ружье и выстрелил, заяц развернулся, второй выстрел я сделал вдогонку. И в это же время Гай, наткнувшись на свежий след, отдал голос и стал преследовать зайца. Я был уверен, что подранил зайца, вот, правда, насколько сильно, не знал. Тем временем заяц повел молодого выжлеца по небольшому кругу, возвращаясь к месту подъема. Гай уверенно и ярко отдавал голос, гон приближался к месту подъема и вдруг оборвался. Я затаил дыхание, стал прислушиваться и услышал писк зайца, бросился к месту, где оборвался гон. Пробежав немного по лесу, увидел Гая, который крепко схватил зайца и прижимал его к земле. Забрав у него зайца, вновь вышли на лесную дорогу, но Гай, возбужденный, еще раз погнал по этому же следу. Мне пришлось взять его на поводок и уйти подальше от места подъема нашего первого добытого зайца.
Своей первой охотничьей зимой выжлец нас напугал. Это было в начале декабря. Зимние выходы в лес были, и собака уже гоняла по снегу. Мы видели, как по полю заяц из одного перелеска перебежал в другой и скрылся. Подозвали Гая. Наставляем его на след, но каково же было наше удивление, Гай полным ходом с голосом пошел в пяту; мы переглянулись с отцом, неужели это конец? Гай, удалившись метров на 30, смолк, но уже обратно не возвращался, не обращая внимания на все наши подманивания. Охота была испорчена. Мы решили возвращаться домой. Отец говорил, что раз Гай пошел в пяту, то пусть лучше в лесу и остается. Нужно отметить, что к тому времени нам доводилось оставлять Гая в лесу, так как он обладал хорошей вязкостью и отменным непослушанием. Дом наш находится в трех километрах от места охот, и, если нам не удавалось его отловить, мы его оставляли в лесу, и он, благополучно устав, возвращался домой. Наши опасения не оправдались. За семь лет гона в пяту больше не повторилось, что произошло с собакой в тот день, не понятно.
Как-то зимой произошел случай — отец стрелял по гонному зайцу и подранил его, но заяц ушел. Гончая продолжала преследование, но вскоре гон смолк. Я решил поискать, возможно, пойманного Гаем подранка. Я бродил, пытаясь распутать следы, минут пятнадцать, как услышал позади себя повизгивание. Обернулся и увидел, Гай шел ко мне, бороздя снег, а в зубах нес переднюю часть тушки зайца, так как заднюю уже слопал, но, видимо, решил поделиться с хозяином, а может, думал, что я не замечу, что заяц не целый.
Гаю шел восьмой год. Охотиться с ним по чернотропу и снежному покрову, который не превышал 20 см, было одно мученье. Гай достаточно быстро поднимал зайца, но, прогнав круг, скалывался. Скол выправлял, не описывая круги на месте скола, а как-то хаотично бегая по лесу, мог вернуться на место подъема, снова пройти по следу. И так он мог выправлять час и больше, попытки подманивания его к месту скола ни к чему не приводили.
Зимой же выжлец нам все компенсировал. Мы охотились с Гаем до конца февраля. В конце декабря снега у нас уже бывает прилично, и охотиться приходится на лыжах. Так как у Гая была хорошая вязкость, сугробы ему — не помеха. Обычно гон проходил ровный, практически без сколов.
Я пытался понять, почему у Гая не получается работа осенью. Пробовал заметить какую-то взаимосвязь с погодными условиями (влажно, сухо), но связи в погодных условиях не увидел. Думаю, что все дело в манере исправления скола Гаем. Потеряв след, он не пытается искать на месте скола на кругах, а начинает метаться то тут, то там. Может вернуться на место подъема и пытаться искать с этого места. В результате такого поиска уходит драгоценное время, след больше и больше теряет запах, и выжлецу все труднее и труднее разыскать и побудить запавшего зверька. Виноваты в такой манере работы во время скола, скорее всего, мы, не смогли объяснить и приучить собаку, где нужно искать. Мы все думали, что с годами Гай наберется опыта и поймет, как действовать во время потери следа. Но ничего так и не изменилось, видимо, выжлец закрепил в себе такую манеру поиска, и изменить ее было уже невозможно. Зимой гон получается без сколов, так как Гай, утопая в сугробах, не может быстро передвигаться и прорабатывает след не спеша. А если он потеряет след, то по сугробам много не набегаешь, и он ведет поиск на месте скола. Возможно, также проверяет след на глазок. Вот так мы и охотились, ругая Гая осенью и нахваливая зимой.
Летом, пожалев его, томившегося на цепи у будки, решил съездить с ним в лес, дать ему разрядку. В лес приехал, выжлеца отпустил. Обрадованный Гай сделал несколько кругов вокруг меня и был таков, ушел в полаз. Прошла пара часов, а Гай как сквозь землю провалился, ни слуху ни духу. Решил его оставить и ехать домой.
Прошло более суток, а Гай все еще не вернулся. Не вернулся он и на следующие сутки. Прошла неделя, и надежды уже не оставалось. Все уже стали понимать, что Гая больше не увидим.
Гай вернулся на девятые сутки. В этот день меня не было дома. Первым Гая увидел отец. Он вышел из дома и увидел его лежащим у крыльца. При виде отца Гай приподнял голову и, поскуливая, начал вставать. Увы, минутная радость сменилась грустью. Выжлец выглядел очень уставшим и обессиленным. Передняя правая лапа была сломана. Из открытого перелома белела кость… Мой отец, наверное, законченный пессимист, сразу сказал, что это конец охотничьей карьеры Гая и к тому же собака не жилец, поэтому нужно прекратить его мученья.
В нашем поселке нет ветеринарной клиники, где могли бы сделать операцию. Для этого нужно было ее везти за 80 километров в областной центр. Отец, конечно, даже об этом и не думал, чтобы везти собаку на операцию.
Он позвонил мне и все рассказал, собака вернулась, сломана лапа, и с ним придется распрощаться. Я попросил подождать моего приезда, но отец отвечал, что ждать уже нечего. Понимая, что время дорого, как для лечения Гая, так и для его жизни, этим же вечером я выехал за Гаем. Приехав, в дом решил не заходить, чтобы лишний раз не спорить с отцом, переубеждать его было бесполезно. На руках отнес Гая в машину и двинулся в город.
Перелом был сложный, много осколков, также прошло довольно много времени. Врачи вставили штифт в одну из костей, который решили не извлекать. Зашили рану и наложили гипс. После операции я позвонил сестре и сказал, что собаку пусть не ищут, она у меня. Сестра рассказала, как отец и мать утром по всему огороду искали Гая, облазили все кусты, и не найдя его, решили, что пес ушел умирать.
Неделю Гай жил у меня в городской квартире, стойко переносил болезненные уколы с антибиотиками, ни разу не пытался грызть гипс. Он как будто понимал, что нужно лечиться. С каждым днем самочувствие Гая улучшалось. Через десять дней сняли швы, в гипсе же нужно было ходить больше месяца.
В течение месяца делали перевязки. Гай шел на поправку — через месяц он стал приступать на сломанную лапу. Я стал вечерами изредка с ним гулять на поводке. Прошло еще полтора месяца, приближалось открытие охоты. Открылась охота. Приехал с Гаем в лес, спустил с поводка. Он небыстрой рысью, прихрамывая, ушел в полаз, и через несколько минут нашел след зайчишки и повел гон. Через 20 минут гон прервался. Немного дав времени собаке на поиск потерянного следа, решил возвращаться домой, боялся за больную лапу. Во второй раз Гай гонял полтора часа. Во время гона выжлец как будто забывал о своей больной лапе, преследовал зайца по следу.
Так вот мы и охотились с Гаем с железом в ноге. Наступил ноябрь, повалил снег, в конце ноября снега стало достаточно много, но Гая это не смущало, он, как и прежде, работал. Да еще и помог нам в нагонке молодой гончей, тем самым подготовив для себя смену.