Она плохо видела и слышала. А во время ночных прогулок буквально не отходила от хозяйской ноги, забывая даже свое излюбленное занятие – «подметание» улиц на предмет поиска разных «вкусностей». Ее нещадно били регулярные эпилептические припадки. И больше всего на свете, уже имея печальный опыт трагического расставания с первым хозяином, эта собака боялась потеряться. И потерялась…
БЕДА
На окраину столичного района Митино восьмилетняя дворняжка Шера, умело «косящая» под породистого годовалого щенка немецкой овчарки, приехала со мной впервые в жизни за полночь 25 декабря. Причем всю дорогу от нашего старого дома близь станции метро «Тимирязевская» благополучно проспала в багажном отсеке среднеразмерного джипа.
Машину предстояло под завязку забить разным домашним скарбом – случился срочный, авральный даже, переезд. Шкафы, шкафчики, книжки, ложки, торшеры и постельное белье. Зеркала, подушки, ковры. Коробки и коробищи с разнокалиберной домашней утварью...
Все грузил один. Умаялся, как выяснилось через полчаса, до беспамятства. С трудом запихнув в битком набитый внедорожник два последних ящичка (причем один из них – на половину переднего пассажирского кресла, куда была переселена и где мирно сидела собака), перекурил на улице и, помолясь, тронулся. Руки от непривычно тяжелой работы дрожали, глаза слипались (шел третий час ночи). Километров через двадцать, чтоб не заснуть, стал разговаривать с Шерой, а затем потянулся погладить… Рука провалилась в пустоту отчаяния – животного рядом не было! Слава Богу, дорога в столь поздний час была пуста, иначе аварийное буквально торможение и последовавший за этим занос явно привели бы к ДТП. С ужасом понимая, что другого места в машине для дворняжки нет в принципе, я тем не менее с надеждой оглядел салон...
НАПРАСНЫЕ ХЛОПОТЫ
За следующие две недели ваш корреспондент потерял семь с половиной килограммов: еда, что называется, в глотку не лезла, спал по три-четыре часа в сутки. Новогоднее застолье ограничилось стаканом сока и ложкой оливье – и снова в поиск. Запланированная зимняя сказка у дачного камина с походами лыжными и банными, фейерверками и вкуснейшими посиделками с милейшими соседями пошла псу под хвост. (Псу. Под хвост. Что за дурацкое присловье?). Митинские дворники, охранники магазинов, бомжи и окрестные собачники здоровались со мной, как со своим. Я узнал, где можно в любой день и час затариться спиртным и чем покрепче. Уйти дворами от погони в этом окраинном московском районе мне тоже теперь не составит труда. Могу много чего рассказать заинтересованным лицам о тайной и подозрительной жизни тамошних промзон. Меня перестали бояться окрестные прайды бродячих собак.
Тщетно. При этом несчастную Шеру якобы видели в самых разных местах Митино, опознавая по дорогому и броскому кожаному, явно великоватому ей ошейнику. Не дали результата и объявления (с обещанным вознаграждением в 5000 рублей), вывешенные на самых популярных интернет-ресурсах о пропавших – найденных животных. (Объявления же, расклеенные на подъездах, остановках, помойках, витринах, безжалостно сдирались уже через пару часов блюстителями городской чистоты, мало интересующимися покоем и чистотой человеческих душ). Похожих псов находили на Новой Риге, в Красногорске и Дмитровском районе (а там у нас дача). Но, увы, только похожих…
Жалость к пропавшему брату меньшему, совершенно неприспособленному к вольной жизни, терзала сознание, разрывала сердце. Не страдая сентиментальностью, я еле сдерживал слезы (да что там! – пару раз разрыдался, как смольная институтка, под удивленными взглядами прохожих).
А ведь что, собственно, случилось? Не ребенок же в конце концов пропал, не престарелый родственник заблудился. Не слишком ли мы очеловечиваем прирученную нами живность? И так ли велика ответственность, какую мы за это несем? Кстати сказать, сельские жители, которых принято считать более нравственными, нежели обитателей городов, куда проще относятся к проблеме. Заболевших кошек-собак, например, не лечат, в лучшем случае позволяя умереть своей смертью, а чаще решают вопрос через ружье. Об ушедшем с подворья псе или кошаке вообще не переживают. Да и пнуть со всей дури не вовремя запутавшуюся в ногах скотину на селе – в порядке вещей. Примерно так я готовил себя к неизбежному прекращению поисков, вполне бессмысленных в гигантском мегаполисе, но, наплевав на философию, понимал, что все равно буду искать Шеру и месяц, и другой, и третий… А риторическими вопросами-сомнениями пусть мучаются другие.
МАРОДЕРЫ
А тут и объявления сработали! В семь утра пятого дня поисков (только вернулся из очередного рейда и хотел прилечь хотя бы на полчасика) уверенный телефонный голос заявил, что пропажа нашлась и звонящий готов обменять ее на заявленную сумму. В полуобморочном состоянии ваш покорный слуга сумбурно расспрашивал об особых приметах найденыша (тот самый ошейник, отсутствие левого верхнего клыка, цвет подпала, определенная реакция на команду «Мячик!»). Разумеется, все сошлось.
Немедленнная встреча была назначена у дорогого супермаркета при въезде в Митино. Через пять минут ожидания незнакомец сообщил, что видит меня из машины и, опасаясь обмана, просит положить деньги через платежный терминал на… Куда – я уже не слышал, выискивая среди густо припаркованных авто наглого разводилу с одним желанием – набить скотине, пытавшейся нажиться на моей беде, морду. Но и здесь не повезло – не вычислил проходимца, а сам абонент через минуту стал благополучно недоступен. Больше, правда, мошенники не звонили. Даже после того, как, совсем отчаявшись, я поднял ставку вознаграждения до 25 000.
ВЕРУЮ!
А собака, всю жизнь прожившая на вкуснейших немецких мясных консервах с премиальным сухариком в конце трапезы; ежевечерне подставлявшая вернувшемуся с работы «папе» розовое брюшко для минимум десятиминутного почесывания; страсть как любившая дремать под супружеским ложем, а при большом везении и на нем, – все не находилась. Москву лихорадило оттепелью с ночными заморозками, заваливало снегом, надвигались морозы. Две недели, самые актуальные в подобных поисках, подходили к концу. По совету знающих людей (верное средство, старик, тут же вернется!) на помойку были отправлены запасы собачьей пищи, но... Шера продолжала умирать с голоду или валялась сбитая на обочине. (Господи, просил я, пусть уж мертвая, а не с переломанными лапами и торчащими наружу ребрами!).
Страна приходила в себя от многодневного похмельного угара. 10 января поиски (по крайней мере дневные) пришлось прекратить – начались рабочие будни. В обеденный перерыв по пустым в тот день столичным улицам мигом долетел до церкви Фрола и Лавра на Зацепе, что у Павелецкого вокзала. На что надеялся, чего хотел просить у этих покровительствующих животным святых? Найти собачонку? Указать ей дорогу домой? Но ведь чудес, как известно, не бывает в этом лучшем из миров. Тогда – легкой собачьей смерти? Или нового доброго владельца? А может быть, спокойствия своей душе и близким людям, чуть не плачущим, глядя, как я извожу себя?
…Вечером того же дня, у дома близь станции метро «Тимирязевская» появилась непонятного под слоем грязи окраса, припадающая на все четыре изъеденные реагентами лапы, худая до прозрачности дворняга. Презрев все опасности МКАД, Волоколамского (или Ленинградского, а то и Дмитровского) шоссе и других городских магистралей, избежав «добрых» людей и свор одичавших животных, Шера нашла дорогу домой!