Первое мартовское утро обнадежило довольно приличным морозцем.
Так и приходят на ум слова тестя: «Пришел марток, надевай двое порток».
Запах весны неуловимо присутствует и в легком покачивании сосен, в рассыпанных на свежем снегу иголках можжевельника.
Собаки первый день ночевали не в будках, проталины от их лежек отчетливо видны.
«Шерханы» — как их метко обозвал мой приятель Сергей Семкин, проявляют нетерпение.
Их голоса и поведение в этот первый день весны будто бы говорят: «Петрович, ну чего ты ждешь? Пора, пора в лес, заводи машину, вперед!»
Уже два месяца собаки не были в лесу, редкие прогулки не в счет. Возбуждение собак невольно передается и мне. По прикидкам весенняя охота откроется 18 апреля — еще полтора месяца! Пока могу им сказать только одно: «Бес, Шаман, пока нужно ждать, ваше время еще не наступило».
Кажется, они понимают. Не понимает только Журка. Она самая старшая да к тому же «девочка». Ее взгляд выражает все, от мольбы до требования. Я не брал ее на охоту на копытных в 2014 году. Когда все собаки грузились по машинам и мы уезжали, она, по словам жены, буквально плакала.
По возвращении охотников домой реакция Журки всегда настолько бурная, что порой приходится применить «насилие» — повышать голос.
Журка, видимо, уже не будет работать по зверю. По перу она проявляет способности всех «западников», аппортирует битых уток, поднимает и облаивает глухаря. Пушнина для нее изначально не была приоритетом, хотя и проявлялся интерес со стороны собаки.
Однако жесткие правила коллективной охоты на копытных диктуют свои условия.
Завтра открытие весенней охоты! Кажется, даже собаки уже знают об этом.
Перед выездом начинается метель, самая гусиная погода. Пора выезжать. Кажется, город спит, но это обманчивое представление, десятки охотников уже выехали в угодья накануне. Те, кто по работе не смогли выехать с вечера, как и мы, отправляются сегодня. Душа поет!
Пролетели свиязи, где-то рядом селезень кряквы обозначил свое присутствие, собаки разбудили куличков. Вдали бобр ударил хвостом по воде.
С грустью вспоминаю своих прежних собак, Казбека, который благополучно дожил до 14 лет, и его универсальность. Это был первый и, наверное, самый лучший мой пес. Когда я его брал щенком, хозяин заявил, что это будет медвежатник.
Я спросил его, на основании чего он сделал такой вывод. Ответ был простой: «У него хвост налево загнут». Это не могло не вызвать улыбки.
Казбек хорошо работал по кабану, облаивал глухаря, доставал битых уток, когда видел их падение; по пушнине, белке и кунице работал неплохо. По лосю работал с ленцой. Если лось останавливался, то он переставал лаять и просто ложился возле него.
Видимо, сказалось тесное общение с коровами и телятами. По медведю Казбек сработал, уже будучи взрослым кобелем. Причем за один год три медведя на берлоге. В одном случае я ему обязан жизнью. Вот и не верь народным приметам. Боек появился у меня после очередной вязки Казбека с хорошей рабочей сукой.
Красивый был пес, волчьего окраса и преданный до самозабвения. К сожалению, утонул в два года, переправляясь через реку, только-только затянувшуюся льдом. Спешил на охоту, имел такую привычку приходить к хозяину из деревни в город на выходные дни.
Спасти его не смогли. Более ста метров необходимо было на лодке преодолеть ледовый панцирь. Бог меня миловал, и я не стал свидетелем этой картины.
Буян, также отпрыск Казбека, был совершенно бесстрашен. Из-под него били все, кроме пушнины. Он мог на полном ходу прыгнуть из лодки за упавшим селезнем, часами стоять в ледяной воде поздней осенью и практически любую битую утку приносил хозяину.
Правда, имел недостаток: мог непонравившегося человека «ущемить» за мягкое место. Это у него выходило без демонстрации угрозы нападения, просто подходил сзади и «щипал». Среди пострадавших были и мои знакомые.
В самом расцвете своих сил и возможностей Буян погиб... На загонной охоте номера промахнулись, зверь ушел, а за ним ушел и Буян. Мы ждали его до полуночи, три дня ездили по всем окрестностям.
Знакомые охотники успокаивали меня: «Петрович, вот буквально утром его здесь видели, найдется». Увы, нашелся один гад, который убил Буяна. Убил на мясо. Я его застал за сжиганием шкуры.
Спасибо Александру Георгиевичу Пронину, ныне уже покойному, спас меня от греха смертоубийства. Смерть Буяна от руки мерзкого человека меня потрясла. Родословная от Казбека прервалась. Видимо, где-то осталось его потомство, но связи с хозяевами у меня не осталось.
Всю свою сознательную жизнь охотника я связывал с собаками, причем с лайками-западниками. Только собаки могут сделать пребывание охотника в угодьях настолько яркими и красочными.
Даже воспитание щенка, когда он впервые подает голос в лесу и выясняется, что лает он так сердито на ежика, когда он боится переплыть ручей или маленькую речку, все это доставляет удовольствие.
Ну а когда на коллективной охоте из-под твоей собаки добывается зверь, ты выходишь из загона и счастливый охотник, добывший зверя, говорит: «Собака работала отменно» — это и есть высшая награда!
Друзья меня выручили, посоветовали обратиться к Сергею Петровичу Евмененко.
В тот же день я с ним созвонился и был очень обрадован, он любезно согласился дать мне щенка. В вольере находилось трое прекрасных щенков. Сергей Петрович предложил: «Выбирайте».
Только выбирал не я, а маленький щенок, он подбежал к сетке вольера и встал на задние лапы — «Возьми меня!». Это была копия Буяна. Так у меня появился Гай. С шести месяцев он уже стал полноправным членом коллектива и не зря ел свой «хлеб». В год получил затрещину от медведя.
Еле выжил и с тех пор побаивался хозяина леса. В остальном я был им доволен. К охотникам он был очень дружелюбен и даже на добытом звере не проявлял агрессивности по отношению к людям. К сожалению, у дельных собак век недолог, Гай пропал.
Через час после исчезновения я уже объезжал близлежащие улицы, но Гая нигде не было. Десять дней поиска ничего не дали. Собака исчезла, будто растворилась в воздухе. Все эти дни ни я, ни жена не находили себе места. Я вновь остался без рабочей собаки.
Журка, которую я взял после вязки с Гаем, была очень «деликатна» в отношении серьезного зверя, что меня не устраивало. Правда, к счастью, незапланированная вязка самой Журки с молодым кобельком-«западником», сулила зыбкую надежду обзавестись щенком.
В самом конце марта ощенилась Журка, у нее это был первый помет. Утренники в марте в тот год были очень морозными, до минус 25–27 градусов.
Щенков было пять, один кобелек замерз. Осталось четыре щенка и только один — кобель. Были сомнения: оставить, не оставить, будет толк или нет. Жена сказала: «Витя, посмотри, это же копия Гая, ты должен его оставить!» Так появился Бес.
Ровно через месяц мне позвонил мой хороший товарищ, настоящий охотник, Владимир Иннокентьевич Лумпанов: «Петрович, ты щенка спрашивал, можешь посмотреть». Мчусь в село Чамерово. Вижу чудо, устоять не могу — это мой пес! Думаю, что Любушка меня простит, этот щенок просто восхитителен! Собак такого окраса у меня еще не было.
Через месяц пришла пора его забирать, Володя привез мне его в коробочке. Он стал еще очаровательнее! Ладно, будешь называться Шаманом!
Оставим в стороне все трудности воспитания и содержания нескольких охотничьих собак. За воспоминаниями о своих бывших питомцах незаметно наступает рассвет. Пора расставить чучела.
Выбираю подходящую «озерину», не затянутую ледком, и выставляю «обманки». После десяти-пятнадцати минут на мой манок отреагировал селезень кряквы — поздравляю себя с почином.
Проходит еще около часа, вокруг гремят выстрелы, разрывается электронный манок. Хочется крикнуть «товарищам»: «По кому изволите стрелять, господа?!» Нас разделяет река. Да и мои замечания, думаю, до них не дойдут. «Новое поколение выбирает пепси». Вспоминаю одну из охот, когда мой знакомый на гусиной охоте выстрелил в беркута, перепутав его с гусем.
Вот наконец слышу знакомое шарканье крякового селезня. Где-то рядом он присел в перелеске. Спешу манить крякаша. И вот этот красавец уже над моими чучелами.
Выстрел, еще один, на успокаивающейся от дроби воде покачивается желанная добыча. Можно зачехлять оружие и собирать чучела. Открытие весенней охоты состоялось!