В те времена охотиться на пушнину можно было только по договору с заготконторой. Несколько раз я заключал такой договор: сдавал белок и лис. А вот норок... тех я даже не видел, хотя их следочки регулярно встречал вдоль малых речек в «своих» угодьях. Охотился только с ружьем, капканов не ставил. А однажды нашел летом рядом с дачей их выводок и регулярно ходил наблюдать за ним. Получил массу удовольствия от этих наблюдений. Тогда это был выводок европейской норки.
Я неспроста все время подчеркиваю принадлежность зверьков, которые и вам могут встретиться на охоте, если вы, конечно, захотите на них охотиться, к тому или другому биологическому виду. Дело в том, что законная охота на каждый из видов проводится по разным правилам. А один из них – строго лицензируемый! И теперь самое время поговорить о правовой стороне охоты на норку. Давайте обратимся хотя бы к Приказу Московского общества охотников и рыболовов «О проведении осенне-зимней охоты на пушных зверей, барсука и зайцев в сезоне 2007–2008 гг.». Его пункт 3.1, в частности, гласит: «На куницу, бобра, барсука и норку европейскую (выделено мной) в обязательном порядке выписывать именную разовую лицензию на бланках формы «Б», при соблюдении всех требований «Положения о порядке выдачи ИРЛ на использование объектов животного мира, отнесенных к объектам охоты», утвержденного приказом Минсельхоза РФ от 04.01.2001 года №3. На остальные виды пушных зверей – только путевку».
А теперь, как говорится, почувствуйте разницу! Дело в том, что для охоты на европейскую норку необходимо брать лицензию (аналогичный приказ МООиР об охоте на пушнину в сезоне 2008–2009 годов вообще не содержит упоминания европейской норки как охотничьего вида; значит, на нее закрыта и лицензионная охота). А норка американская – это вид, на который можно охотиться, взяв обычную путевку «на пушнину».
Поэтому принятие вами на охоте решения о выстреле – это очень ответственный момент. Лично для вас. Ведь прокуроров в лесу нет, а егерей в обычных хозяйствах не становится больше... И этот, в общем, юридический вопрос плавно перетекает в вопрос об охотничьей этике. Я не стреляю, если зверек кажется мне недостаточно крупным. Это или мелкий самец-«американец» этого года (они развиваются медленнее), или европейская норка. Лично я за несколько лет охоты с курцхааром не добыл ни одной европейской норки. Может быть, потому, что стрелял не по каждой.
Я охочусь на норку с собакой. Сейчас с континентальной легавой – курцхааром. Так уж получилось, что и раньше большинство моих собак, спаниели и такса, очень хорошо, активно реагировали на этого зверька. А одна из спаниелек даже предпочитала норку всему остальному. Иногда на утиной охоте это могло мне мешать. Бэрри, учуяв норку, бросала обследовать прибрежные камыши. Свою собачку я находил лишь по ее приглушенному лаю где-нибудь в коряжнике, лаю, перемежающемуся хриплыми криками загнанного зверька. Но зато мне было кого взять с собой в угодья в ноябре-декабре, когда охота со спаниелем для всех уже закончилась! Держать лайку-мельчатницу я не мог, да и не хотел, и поэтому спаниелька мне здорово помогала и по черной, и по неглубокой белой тропе. Стало веселее, когда в семье появилась вторая собака – такса. Летом она прекрасно исполняла роль птичьей гончей, особенно по боровой дичи. Иногда удавалась ей и роль лайки. Несколько раз я стрелял из-под нее петухов, садившихся буквально в полутора метрах над землей и ругающихся на маленькое, лающее снизу, несуразное рыжее создание. Я разделяю точку зрения тех охотников, которые считают, что рыжие собаки меньше пугают дикую птицу, а зачастую дичь хочет с такой рыжей собакой, суррогатом лисы, «злорадно поругавшись», поквитаться за какие-то прошлые обиды.
Так вот, такса тоже очень удачно вписалась в список моих «норочьих» собак. Часто вспоминаю случай, когда обе мои собачки загнали зверька в металлическую трубу и, встав у разных ее концов, ждали моей помощи.
На самом деле, думаю, что за норкой пойдет и непородная собачонка. Конечно, не каждая, но обладающая хоть каким-то охотничьим инстинктом, не говоря уж о профессионалах пушного дела – наших родных лайках-остроушках.
Но русский пушной промысел, похоже, умер. Особенно в центральных областях России. Цены на шкурки у заготовителей уже почти 20 лет держатся низкими, просто смешными. Охотниками по пушнине были чаще всего сельские жители. Когда ложился снег, у деревенских жителей традиционно становилось меньше забот о хозяйстве. И вот тогда можно было предаться охотничьей потехе. Кому-то были милее звуки гона, а кому-то было важно, а иногда и жизненно необходимо сдать десяток шкурок «детишкам на пальтишко».
Когда у меня появился курцхаар, а это произошло девять лет назад, с моей стороны это не было каким-то длительным и сознательным выбором. Только что, в десятилетнем возрасте, умерла моя четвертая по счету спаниелька, и возникший «вакуум» необходимо было срочно чем-то заполнять. Оставалась, правда, такса. Шарлотка и будет рядом еще четыре года, до своих четырнадцати. Проживет их рядом с молодым курцем: опытная, самостоятельная, умная собака, вызывающая к себе уважение, несмотря на миниатюрный размер. Это была настоящая разносторонняя охотничья собака. Возможно, что-то молодой легавой передалось и от нее, ведь на многих охотах они были вместе.
Еще до начала натаски годовалая Ева, так зовут мою легавую, была взята на охоту в Новгородскую область. Первые стойки ее были по сбитым вальдшнепам, а вот первую следовую работу она мне показала, когда пошла по следу горностая. Он перебежал дорогу буквально в десятке метров. Мы несли тяжелые сетки с гусиными чучелами и, остановившись передохнуть, наблюдали, как собачка повторяет все повороты следа пробежавшего зверька. Через 50 метров она остановилась, посмотрела на меня, как бы спрашивая: «ну, что же мне дальше делать?». Я ее позвал к себе, похвалил, и мы продолжили выдвижение к месту, куда вечером должны были прилететь стаи белолобиков.
Наступившая весна и лето были посвящены натаске. Осень – охоте с уже натасканной легавой. А вот поздняя осень, когда все московские легашатники стремятся застать отлетающего на юг вальдшнепа и каждые выходные ищут его в соседних областях: Тульской, Рязанской, Липецкой, мы искали вальдшнепа в родном Подмосковье. Хотелось выбраться на природу, побродить с собакой по любимым подмосковным местам, там, где и зайчишку на краю оврага можно «в узерку» добыть, и рябчику подсвистеть, а потом и подождать его, не торопясь, присев на высокий пенек. Да и речушка знакомая там же протекает. Но все-таки тогда, осенью, главной надеждой было найти вальдшнепиную высыпку.
Что же получилось вместо намеченного? В первый же сезон мы нашли в вальдшнепиных местах целую «высыпку»... енотов. Ну не сразу, конечно, всю пятерку. По очереди. И тогда же, еще по черной тропе, собака уверенно заработала по норке. Никаких целей «настрелять жене на шубу» или «ни дня без норки» и в помине не было, мы просто охотились. Охочусь и по сей день. А опытом этих охот делюсь сейчас с вами.
Хочу обратить внимание потенциальных охотников на норку на два возможных варианта встречи с ней вашей собаки. Первый – это когда зверек отдыхает, находясь в убежище. Второй – когда зверь передвигается, а собака «ловит» его след. В первом случае легавая собака будет делать то, что сидит в ней генетически. Стойку. А вернее сказать, «стоечку». Она приостанавливается перед убежищем зверя: нагромождением корней, одиночной корягой, норами грызунов, заброшенными мелиоративными трубами – любым местом, которое служит в данный момент местом для отдыха пушистого зверька. Таким убежищем как-то оказался и брошенный в лесу автомобиль! Представьте себе стойку легавой на гнилые «Жигули» шестой модели...
Хотя норка и полуводный зверь, отдыхать она любит там, где сухо! Собака может после причуивания, как бы уточняя то место, где находится зверек, подойти чуть ближе. Что интересно, у моей легавой при стойке по норке хвост никогда не торчал вверх, как при работе по птице. Он всегда был слегка опущен. И еще, она никогда сразу не бросалась на место предполагаемого нахождения зверька и не начинала разгребать грунт и ветки. Молниеносный «добор» у нее обычен по еноту, а вот к норке и к бобру «отношение со стойкой». Собака, видимо, понимает, что енота она действительно доберет сразу и уже через минуту будет держать его по месту. А норка все равно уйдет, если, конечно, не поможет хозяин. Хозяин же в это время может действовать по-разному. Если у него с собой есть обмет в несколько метров длиной, то он устанавливает сетку между убежищем и водой, которая по определению всегда находится рядом. Если это неглубокий и неширокий ручей, его легко перегородить сеткой ниже по течению, прогнозируя, как пойдет зверек. Желательно тщательно прижать обмет к дну ручья и, поставив, закрепить его по краям. Легавой на время установки обмета я жестом даю команду «лежать».
Если же у вас нет сетки, а есть только ружье, нужно занять такое положение, чтобы видеть выход зверя и его первые метры движения в воде. После этого собаке очень тихо, я это делаю обычно просто движением головы, дается знать, что нужно стронуть зверя. Опытная собака начнет действовать осторожно и не станет сразу бросаться к убежищу. Она подойдет и тихонько потрогает лапами ли, зубами ли ближайшие к себе ветви и корни. Будьте внимательными. Зверек в это время может легко появиться, выйдя из убежища. Чаще всего он замирает между корягой, под которой сидел, и ручьем. Ему, такому красивому, блестящему и сухому, как будто не хочется опять становиться мокрым. Что ж, это самое удобное время для выстрела. Если между убежищем и водой есть еще что-то вроде укрытия, то зверек часто, не останавливаясь, тихонько переходит туда. И это тоже удобный для выстрела момент. И, наконец, даже уйдя в воду, норка может не сразу пойти вниз по течению, а, встав под берегом головой против течения, оставаться так, как рыба, на одном месте, помогая себе только движениями тела и хвоста. Тоже удобный момент для выстрела.
Но не всегда на этой охоте все может пойти гладко. Зачастую зверек не выходит из убежища, особенно если его устройство п6озволяет прятаться там достаточно долго. Он может передвигаться в таком убежище, например в широкой норе грызуна или в переплетении корней, достаточно долго. И только поведение собаки, которая обычно азартно и с голосом пытается докопаться-дотянуться до зверя, показывает, что он здесь. В этот момент собаке нужна помощь охотника. Поэтому для охоты с курцхааром специально на норку необходима соответствующая экипировка. Топорик, нож, щуп металлический или прут, срезанный с ближайшего куста, а может даже и небольшая складная лопатка. Обычно я беру и садовый секатор. Считаю, что с ним меньше вероятность травмы, чем с ножом, когда в азарте начинаешь вырезать щуп или обрезать мешающие ветки кустов. Иногда норку так и не удается выгнать из убежища. И тогда мы просто уходим, оставив эту «на потом» и надеясь встретить другую.
Но если после длительной осады зверек выходит из норы, он делает это крайне быстро. Вылетает! Вопрос о выстреле при этом часто и не стоит. Просто ружье находится где-то в стороне, а в руках в этот момент топор или лопата. Вот здесь поможет правильно и заранее поставленный обмет. Но даже если норка сейчас ушла, это не значит, что вы не сможете ее опять увидеть и даже стрелять по ней. Особенно на нешироких речках или ручьях. Считается, что более продуктивной будет охота, в которой участвуют два охотника: один «копает», а другой стоит с ружьем в 50 метрах ниже по течению. Но я всегда охочусь в это время года в одиночку...
Итак, норка «вылетела». И если она не попала в обмет, все тогда становится похожим на упомянутый нами второй вариант – работа собаки по зверьку, который «на ходу».
Нужно помнить, что все представители семейства куньих имеют сильный запах. Иногда они даже используют «аромат» своих желез в защитных целях, чтобы избежать встречи с врагом. Чемпионом здесь является, конечно, американский скунс. Но и «наши», хорек и норка, могут, уходя от преследования, оставить за собой шлейф с трудом переносимых человеком запахов. Азартной собаке, конечно, все нипочем! Но даже и в неэкстремальной ситуации эти специальные железы, видимо, дают о себе знать и метят след зверя, делая его легко находимым для собаки. Когда собака находит след жирующей или уходящей на отдых норки, она «включает» свое нижнее чутье и, периодически перескакивая с одного берега ручья на другой, приводит охотника прямо к тому месту, где расположился зверек. Пока это просто следовая работа, собака, даже азартная к норке, не станет зря лезть в воду. При возможности просто перепрыгнуть или перейти по бревну на другой берег речки она, конечно, сделает это и продолжит поиск. Если это норка «гонная», та, которую уже стронули с места, то она будет затаиваться в самых трудных для собаки местах: сплетении корней деревьев под берегом, подводных «пещерах». И собаке необходимо быть достаточно азартной и вязкой, чтобы выгнать ее оттуда. Вот уж тут рабочий пес себя не будет беречь! Встав посередине речки, иногда по горло в холодной воде, он будет отслеживать передвижения зверька и стараться выгнать его из самых непролазных укрытий. Действуя при этом и зубами, и лапами. Я обычно сравниваю работу курцхаара по такой норке с работой по подранку нырковой утки. Все качества собаки, требующиеся для добора такого утиного подранка, будут востребованы на охоте, о которой мы сегодня с вами говорим. С другой стороны, если собака азартно и вязко будет работать в этих условиях по норке, я уверен, что на настоящей утиной охоте никакой подранок от нее не уйдет!
Курцхаары, благодаря своей короткой шерсти, легко высыхают. Но все-таки не поленитесь сунуть себе в карман на такой случай или старое полотенце, или детский подгузник. А если забыли взять их с собой, то хотя бы воспользуйтесь сухой травой. Сверните травяной жгут и оботрите несколько раз свою помощницу: после купания при минусовой температуре собаке, конечно, следует помочь обсохнуть.
Любой охотник должен знать, пришел ли он в «пустые места» или норка на этом ручье чувствует себя полноправным хозяином. Обязательно нужно посмотреть прибрежный ил или песок. Следы зверька, если он здесь обитает, будут быстро найдены. Особое внимание следует обратить на излучины ручьев – норка частенько спрямляет свой маршрут. Как любой хищный зверь, она метит свою территорию: запахом (в этом случае мы будем надеяться на своих четвероногих помощников) и экскрементами. Последние можно найти на бревнах-переходах с одного берега на другой. Свидетельством пребывания норок могут быть лягушки с откусанными головами, останки мышевидных грызунов и моллюсков в воде и около нее.
Как только выпадет первый неглубокий снег, искать зверька становится гораздо проще. Его классическая двухчетка, как строчка, написанная пером на бумаге, покажет, куда, в какую сторону нужно идти, чтобы собака наверняка нашла вам автора этого письма. Норка не путает следов. Естественно, что след будет «уплотняться» в тех местах, где она была чем-то заинтересована. Иногда можно по следам «прочитать», как происходила охота на водяную полевку или другого грызуна. Кстати, перекусив, зверек иногда сразу отходит ко сну и может быть обнаружен собакой совсем недалеко от импровизированной трапезной.
Ну и, наконец, о правильности охоты на норку с курцхааром. Большинство охотников знают, что эти легавые выводились специально как разносторонние охотничьи собаки. На родине немецких собак охотничьи тесты включают в себя и выявление отношения молодой собаки к следу или волоку норки или хорька. И без активного отношения к мелкому хищнику собака может быть исключена из разведения.
У нас в стране, на мой взгляд, сейчас сложились две диаметрально противоположные позиции в отношении к континентальной легавой. Первая: она должна быть только легавой! Все остальное, говорят сторонники такого подхода, что вы попытаетесь привить собаке для охоты, будет ей как легавой только вредить. А интерес к зверю будут якобы проявлять лишь посредственные в работе по птице собаки, «легавые-троешницы». То есть курцхаар, в их понимании, должен быть английским пойнтером.
Другой взгляд проповедуют те, кто охотится с курцами и дратами на крупного зверя, в том числе на кабанов. Они рассуждают так: раз существуют официальные испытания по кабану, а у наших собак получены на них высокие дипломы, значит, мы имеем кабаньих собак. Да и немцы выводили собак универсальных, годных для охоты и по птице, и по зверю. Значит, летом используем собак по птице, а зимой по кабану. И не только как помощника в загоне, но и как собаку, останавливающую зверя.
Мое отношение к охоте с континентальной легавой можно назвать «третьим». У меня собака охотится по тем зверям и птицам, к охоте по которым у нее врожденная склонность и на кого лично я с ней хочу охотиться. На кабана я с собакой охотиться не буду, хоть и умело щипала она на притравках совсем не маленьких подсвинков. С ней не только можно продуктивно охотиться на мелкого зверя, она и прекрасная легавая. Я утверждаю это хотя бы потому, что эксперты, сами владельцы сеттеров, оценивали ее на состязаниях по дупелю в 80 и 81 балл. А диплом 2-й степени по тетереву с 84 баллами свидетельствует о ее прекрасной работе в лесу.
Но когда заканчивается и лето, и ранняя осень, а у нас в кармане лежит путевка и на зайца, и на пушнину, мы с собакой с удовольствием выбираемся поближе к ручьям. В том числе и за выкуневшей норкой. На охоту не менее интересную, чем другие охоты с собакой.
И когда мы возвращаемся с трофеями после такой охоты, наши отношения с собакой становятся особенными. Глубоко партнерскими. Я не был на этой охоте хозяином. Она не была простым охотничьим инструментом. Мы понимали друг друга, действовали слаженно и заслуженно победили!
Ничего, что добыча наша легко помещается в карман. Мы уже знаем, что сделаем из добытого сегодня нами «мягкого золота». В прошлом году это был зимний «конверт», сшитый из двух енотовых шкур для полугодовалого малыша, и две, в тон, шкурки норки красавице-невестке на воротник – благодарность за драгоценного внука. Оправим и добытым сегодня «золотом» свои драгоценности. Но кто получит пушистые подарки в этом году – для всех пока секрет!
Не каждый охотник, даже промышляющий по пушнине, знает, что живут у нас в стране два вида норок. Европейская – аборигенная и американская – завезенная к нам для своего расселения или, как говорят ученые, интродуцированная.
Европейская норка – коренной житель Старого Света. Ее внешний облик очень типичен для всех мелких куньих, однако по сравнению с хорьком сложена она плотнее и выглядит не столь растянутой. Длина тела норки 30–43 см, вес 500–800 г, длина хвоста 13–19 см. Она замечательно приспособлена к околоводному и полуводному образу жизни: у нее имеются выраженные межпальцевые перепонки, особенно широкие на задних лапах, а мех совершенно не намокает, за счет очень густой подпуши.
Окраска меха равномерная – темно-коричневая по всему телу. И, что очень важно отметить, передняя часть мордочки европейской норки белая. Белая в отличие от американской норки и верхняя губа, и подбородок. Белые пятна могут быть также на горле и груди зверька.
До относительно недавнего времени европейская норка была широко распространена в лесных областях нашего континента, включая и Сибирь. Но в последние десятилетия ареал этого вида существенно сократился: кроме России он сохранился лишь кое-где на западе Франции, на Балканах, в Польше и Финляндии.
Американская норка по своему складу и облику чрезвычайно сходна с европейской. Правда, она крупнее (длина тела до 50 см) и тяжелее почти в два раза (вес до 2 кг). Длиннее у нее и хвост. Меховой покров и окрас европейской и американской норок одинаков. У американской норки слабее развиты плавательные перепонки, но разве можно это увидеть у живого, находящегося в движении, зверька. Есть, правда, очень важная отличительная особенность – в белый цвет у американской норки окрашена только нижняя губа. А верхняя ничем не отличается от общего окраса зверька.
Начиная с 30-х годов прошлого века в ходе широкой акклиматизации «американка» сначала была расселена в европейской части СССР, а затем практически по всей стране. На новых для себя территориях спустя всего несколько десятилетий она стала столь многочисленной, что начала вытеснять «европейку».
По образу жизни оба вида мало чем отличаются друг от друга. Они селятся вдоль небольших, чаще проточных водоемов: ручьев и речек. Зверьки предпочитают реки, часть которых зимой не замерзает. Охотничьи участки норок невелики, шириной несколько десятков метров и растянуты узкой полосой вдоль берега. Летом, когда проблем с пропитанием меньше, эти маленькие хищники осваивают лишь небольшую часть территорий, прилегающих к выводковой норе. Зимой они двигаются значительно больше, иногда проходя за сутки несколько километров.
Естественно, что и своих щенков оба вида норок выводят недалеко от воды. Найти для этого постоянное убежище на любой малой речке совсем не трудно. Временным убежищем зверьков вне периода размножения могут стать обыкновенная коряга, сплетение корней или поваленное дерево.
В питании двух видов этих околоводных зверьков преобладают мелкие грызуны, рыба и земноводные. Летом от норок могут страдать утиные выводки.
Размножаются американские норки весной, рождение детенышей происходит в конце апреля – мае. Американская норка выигрывает у европейской и в плодовитости: в ее помете бывает до десятка детенышей. У малышей-«американцев» не бывает «гривы», характерной для щенков европейской норки. Самки-сеголетки достигают размеров взрослых животных к 4 месяцам, половой зрелости – к концу первого года жизни. Развитие самцов более продолжительное. Живут норки до 10 лет.
Мех американской норки ценится выше, чем европейской. Этот зверек издавна служит одним из основных промысловых видов в Северной Америке. Однако в настоящее время преобладающим источником пушнины стали не звери из природы, а норковые фермы. В результате селекционной работы получены цветные вариации, не встречающиеся в природе, – черная, белая, платиновая, голубая.