Завтра едем на берег Волги, полные надежды поохотиться на фазанов с легавыми собаками. В свое время я достаточно основательно облазил низовья этой реки, так называемые «раскаты». Мы охотились на уток и гусей. Бывал я и в ахтубинской пойме, но в те времена фазанов здесь почти не было, да и ходил я в прибрежных камышах один. А какой, простите на милость, фазан без собаки. Теперь у нас есть два пойнтера и курцхаар. Пойнтера в своем деле профессионалы, а вот курцхар — юниор… Ну да, лиха беда начало.
Подъем в четыре утра. Впереди почти 1300 километров. За рулем по очереди: Миша, хозяин курцхаара Фила, и Сережа, хозяин пойнтера Полы. На заднем сиденье — ваш покорный слуга, в основную задачу которого входит помалкивать, не отвлекая водителей от дороги, и время от времени раздавать перекус из «домашней снеди», а главное — как можно больше дремать. В перерывах между дремой можно таращиться на верстовые столбы и встречные фуры. Едем быстро, с надеждой к ночи прибыть на место, и останавливаемся лишь, чтобы слегка выгулять собак. В одну из остановок моя Кэт, верная себе, выковыривает из придорожного бурьяна стайку куропаток, за что получает всеобщую похвалу.
Проехали Московскую, Тульскую, Рязанскую, Тамбовскую и Воронежскую области. Ох и далека же наша дорога! Впереди славный город Волгоград. Не любит наш брат-путешественник этот город, растянувшийся вдоль берега Волги почти на сто километров, где почти через каждые пятьсот метров стоят светофоры. Но вот город-герой позади. Едем дальше по правому берегу реки, дорога хорошая, машин мало.
Наконец-то Астраханская область. Удивительно тепло, хотя и ноябрь. Вот что значит — едем на юг. С правой стороны шоссе голая степь с кое-где редкими и чахлыми лесопосадками, а слева мелькают волжская вода и поросший деревьями берег. Въезжаем на территорию Калмыкии. Это небольшая площадь земли, принадлежащая республике, которая выходит к Волге с поселком Цаган-Аман. Здесь автомобилист должен держать ухо востро, машин мало, и здешние сотрудники ДПС «голодные и злые», поэтому штрафуют за каждую мелочь. Впрочем, их астраханские коллеги не лучше. Года два назад при въезде в Астрахань брали 1000 рублей, а иначе — у вас глаза нехорошие, небось выпили, а прибора у нас нет, ставьте машину на стоянку, вызовем спецтранспорт и отвезем вас в поликлинику для сдачи крови на анализ. При выезде — аналогично. Особенно от этих поборов доставалось москвичам, они-то всегда спешат…
Спустя некоторое время по телевидению показывали, что весь этот отряд сотрудников арестовали и судили, а вместо них в подразделение набрали женщин. Интересно, теперь берут ли они, и если берут, то сколько и чем. Может, борзыми щенками…
Однако вернемся к нашему пути. Сам Цаган-Аман довольно пыльный и выжженный солнцем поселок, и только могучая река и прибрежные деревья скрашивают унылый пейзаж. Помню, однажды командировочная судьба занесла меня сюда на несколько дней. Гостиничный администратор, довольно молодая еще калмычка, жаловалась на свою судьбу. Ее еще девочкой вместе с родителями в сталинские времена депортировали в Омскую область. По ее словам, там было хорошо: кругом леса, поля, зеленая трава и солнца в меру. А здесь — полупустыня, летом жара, ветры и вечный песок на зубах. Но родители настояли и пришлось вернуться на родину, которая оказалась уже не такой и ласковой.
Вот мы наконец-то приехали на место. Это старинное казачье поселение с церковью посередине и хорошо ухоженными домами. Судя по внешним признакам, народ здесь не бедствует. Бывшие казаки занимаются земледелием на поливе, ловят рыбу и держат скот. Во дворах много машин, и почти везде на крышах домов виднеются спутниковые тарелки .
С рассветом следующего дня все вместе идем на разведку «боем». Для начала решаем обойти вокруг кордона и направляемся в сторону берега Волги. Впереди пустошь, заросшая какой-то черной травой типа нашей полыни. Собаки в поиске. И вот мы прошли метров двести по этой траве — ничего, еще метров двести, и, наконец, подъем двух петухов фазанов, но птицы шумовые и до них далековато. Пролетев некоторое расстояние, петухи садятся в густой кустарник. Направляем собак туда, но тщетно — подъемов нет. Видимо, птица дальше ушла пешком. Выходим на берег Волги и слегка расходимся. В одном месте Пола прихватила след и со всех ног кинулась в камыши. Подъем, но, увы — курица, а кур мы не стреляем. Впоследствии мы пришли к выводу, что на нашем острове кур больше, чем петухов, и как порой бывает обидно, когда после блестящей работы собаки в небо взлетает не золотой петух, а всего лишь серенькая курочка…
Идем с Сережей вдоль берега, и вот невдалеке звучит дуплет — это Миша… Выходим к неглубокому оврагу. Здесь сухой ерик, поросший кое-где невысоким редким камышом. Я иду с одной стороны ерика, Сережа с другой, собаки посередине. Моя Кэт начинает разбираться в чьих-то набродах, к ней присоединяется Пола, и обе собаки наконец картинно становятся на куст, который ближе к Сереже. Вперед!!! И вот он, красавец-петух, взмывает свечкой в небо. Выстрел, и у Сережи в руках долгожданный трофей — золотая птица. Петух крупный, старый, с большими шпорами. Вот оно — сбылось то, ради чего за спиной 1300 километров, сборы, хлопоты, проблемы на работе, недовольство родни и прочее и прочее. Ради этого момента нашему брату-охотнику и стоит жить на свете.
Идем дальше. Вдруг у меня из-под ног выскакивает заяц. Секунда — и он исчезает в камышах. Кэт, встав на след, долго разбирается, но тщетно — зайца и след простыл. Далее ничего примечательного не произошло, если не считать встречи с Мишей. У него две куропатки, заяц и сообщение, что наш юниор Фил куропаток отработал вполне профессионально.
На общем совете решаем, что на сегодня хватит, и направляемся домой, темнеет здесь, на юге, быстро.
На следующий день продолжаем свой поход вдоль берега Волги. Здесь порядочно больших деревьев и есть даже некоторое подобие рощи. В двух-трех местах в степи виднеются глинобитные домики, окруженные загонами для скота, вокруг бродят коровы и овцы. Дома принадлежат местным фермерам, в основном чеченцам.
На краю одной из рощ, прямо на дороге, метрах в ста пятидесяти от нас, замечаю какое-то животное. Овца, думаю я. Но вот овца поворачивается, и я явственно вижу светлую голову волка. Секунда — и зверь исчезает в кустах. Закладываю в стволы на всякий случай картечь и иду вперед. Моя Кэт доходит до волчьего следа, делает короткую стойку и начинает как угорелая носиться по следам. Такие действия никак не совпадают с общепринятыми канонами о поведении собаки при встрече со своим суровым предком. Тут я вспомнил случай, когда здесь же, на астраханской земле, собаки вышли на след волка, только что на наших глазах выскочившего из оросительной канавы. И вот никаких тебе поджатых хвостов, ни демонстрации попыток спастись у ног хозяина, ничего-то такого сверхординарного. Видимо, современные собаки, как и люди, полностью потеряли страх. Иное дело — медведь. Однажды я с собакой искал тетеревиные выводки на овсяном поле. Собака все время бежала впереди. И вдруг ее как ветром сдуло, она в мгновение ока очутилась позади меня. Оказалось, что мы вышли на свежую медвежью потраву, о чем свидетельствовали обсосанные стебли овса и несколько куч жидкого помета. А вообще на нашем острове волков достаточно, и мы довольно часто находили остатки растерзанных овечьих и козьих туш.
Не найдя чего-либо интересного в кустарнике, решаем свернуть к ближайшему ерику. Здесь этих ериков великое множество, залитых водой и совсем сухих. Тут нас выручал Сережин навигатор с встроенной в него подробной картой, а иначе долго бы мы крутились почти на одном месте, обходя водные и болотные преграды. Ерик, по которому мы теперь идем, довольно сухой и не очень заросший. Миша идет в середине, мы с Сережей по обоим краям. Кэт начинает разбираться в набродах, и вот он, петух. От меня далековато, а от Миши в самый раз. Выстрел — и мы на сегодня с первым полем. Ближе к концу ерика Пола выставила петуха на Сережу, он блестящим королевским выстрелом, почти у себя над головой, взял его.
Как оказалось, наш ерик переходит в другой, более широкий, но слегка подтопленный, хотя идти по нему можно. Расходимся. В редких камышах Кэт отрабатывает петуха, и я его бью, но не очень удачно. Петух, опустив одну ногу, планирует в ближайшие закрайки камыша. Подранка надо идти добирать, но не тут-то было. Впереди болото, но не наше, со мхом и жижей, а с мокрой глиной, в которую проваливаешься хоть и не очень глубоко, но вытащить ногу назад практически невозможно. Через пару шагов мне становится не до подранка, и я мечтаю лишь о том, чтобы любым путем выбраться на сухое место. К несчастью, я не пошел назад, а решил напрямую выбраться на берег ерика. На преодоление расстояния шагов 150 мне понадобилось не меньше часа. Пару раз я вытаскивал ногу, а сапог оставался в мокрой глине и доставать его приходилось руками. Так что до спасительного берега я дошел полностью измотанным. Подошли ребята, и мы двинулись вдоль ерика в обратную сторону. Неожиданно Кэт ныряет в прибрежные кусты и начинает за кем-то отчаянную погоню. Мы же бросаемся за ней вслед по чистому месту, но где там угнаться — безнадежно, и вскоре отстаем, переходя на шаг. Наконец, метрах в двухстах от нас из кустов, где скрылась Кэт, вылетает фазан и летит почему-то прямо на нас. Выстрел, еще один — петух в сумке. Это вам не клеточный фазан, выпущенный на отстрел фактически из курятника.
Очередной ерик также оказался пустым и совсем без воды, а ведь фазанам, в отличие от зайцев и куропаток, необходимо пить. Двигаясь дальше, входим в не очень густую некось, и тут из-под Сережи выскакивает здоровенный русачина. Сережа прикладывается, но медлит с выстрелом, видно, уступая место мне, старику. Прикладываюсь и я, даю упреждение, бью — и вот мы с мясом. Проходим еще километра полтора, и перед небольшой куртинкой травы Кэт стает. Все трое готовимся к выстрелу, но из травы не выбегает заяц, не взлетает фазан, а не спеша, вразвалочку, выскакивают два енота. Одного из них бьет Миша, объяснив нам потом, что шкура енота очень «пользительна» при радикулите. Второй енот благополучно уходит.
Возвращаемся домой, а здесь нас ждет подарок от хозяина — здоровенный толстолобик этак килограммов на 10–12. Впоследствии нам объяснили, что после того как в Волге извели осетровых, толстолобик и белый амур стали одним из основных объектов добычи крупной рыбы у местных рыбаков. Подаренный нам толстолобик оказался настолько жирен, что есть его можно было либо только в ухе, либо в вяленом виде.
Продолжение следует.