Торгпред, ожидавший в кабинете, показался мне весьма озабоченным. «Вот радиограмма с нашего судна, которая только что пришла на мое имя», — произнес он, протягивая мне листок бумаги. В нем после краткого обращения содержалась только одна фраза: «Прошу обеспечить охоту на тигров».
Подпись принадлежала заместителю главы крупного в то время монополиста — акционерного общества «Совфрахт». Телеграмма была отправлена с зафрахтованного в Сингапуре судна, которое перегонялось в Калининградский порт и находилось на подходе к вьетнамскому порту Хайфонг.
«Я срочно займусь организацией охоты, а вас как знатока вьетнамского языка и местных реалий попрошу сопровождать важного гостя и помочь ему», — польстил мне на прощание торгпред.
Прошло несколько дней, судно уже стояло на рейде Хайфона, и наш гость переселился в гостиницу, ожидая известий из торгпредства.
Затруднения торгпреда, задействовавшего для организации охоты все свои контакты, были понятны. Да и само намерение «важной персоны» поохотиться на тигра в полунищем Вьетнаме, стоявшем на пороге войны, казалась нам, мягко говоря, неуместным. Да и тигры, насколько я слышал, в этих краях встречались крайне редко. Наверное, подобным образом отнеслась к этой затее и вьетнамская сторона.
К исходу недели пришло тревожное известие из хайфонской гостиницы, где остановился наш охотник. Он учинил там большой переполох, затеяв среди ночи в своем номере стрельбу по крысам из охотничьего ружья. Причина происшедшего так и осталась загадкой. То ли нашему гостю вздумалось в ожидании известий от нас и под воздействием крепкого вьетнамского напитка «потренироваться» перед охотой, то ли он был всерьез напуган крысами. Так или иначе, а новость из Хайфонга помогла ускорить события.
«Все готово. Стартуете завтра утром от здания торгпредства, куда доставят из Хайфонга нашего гостя, — с видимым облегчением сообщил мне торгпред и деловито поинтересовался: — Вам какое ружье подойдет? Может, мой любимый «Зимсон» 12-го калибра?»
На тот момент мой охотничьий опыт ограничивался зимней охотой в школьные годы на зайцев с «мелкашкой», во время которой отец, не доверяя мне свою трофейную двухстволку, использовал меня по большей части в роли загонщика, поэтому я, скрывая свое смущение, ответил торгпреду, что предпочел бы его любимое ружье, пообещав к нему бережно относиться и вернуть в сохранности. По совету торгпреда я также взял к ружью патроны с самой крупной, какая нашлась, дробью.
Рано утром «во всеоружии» я был на месте. Вскоре из подъехавшего к торгпредству «газика» вышел наш охотник. Полноватый, за пятьдесят, с ружьем на плече и с длинным ножом на поясе, он удивительно напоминал, особенно в профиль, портрет «великого убийцы львов» — героя романа Альфонса Доде «Тартарен из Тараскона» академического издания 1935 года в иллюстрациях Н.В. Кузьмина. Только на голове нашего охотника вместо фески был пробковый шлем, и обут он был в сапоги.
В машине было сложено и другое его снаряжение. Среди множества вещей неведомого мне предназначения можно было разглядеть лампы сильного свечения с какими-то особыми батареями питания. Приобретенные им в Сингапуре, они, как он объяснил мне позже в дороге, предназначались для ночной охоты на тигров.
В поездку с нами отправились двое вьетнамцев: водитель и сопровождающий, знаток наречий горных племен. Предстояло, как объяснил наш гид, проделать долгий путь на север в провинцию Хазянг, почти на границу с Китаем, где близ горной деревушки, как сообщили местные жители, был недавно замечен тигр. Дорога заняла весь день.
Сидя рядом с гостем из Калининграда, я вынужден был выслушать в его изложении недавно изданные в русском переводе мемуары одного англичанина, известного охотника на тигров в Индии, подвигами которого наш гость не переставал восхищаться.
«Я в точности следую его советам», — не раз повторял он, демонстрируя мне закупленное в Сингапуре снаряжение.
Уже стемнело, когда, миновав несколько мостов и переправ, наконец добрались до места. Въехав в небольшое селение из десятка деревянных домов на высоких сваях, мы остановились у одного из них, где нас уже поджидал проводник, с которым нам предстояло отправиться на охоту.
Следуя за ним, мы поднялись по лестнице и, оставив свою обувь у входа, оказались в просторном помещении. В противоположном углу я разглядел большой котел, из которого торчали длинные соломинки. Хозяин усадил нас на циновки вокруг котла, разжег для освещения лучину и кивком пригласил отведать напиток. Он говорил на неизвестном мне языке одной из горных народностей, и наше общение в дальнейшем проходило с двойным переводом через сопровождавшего нас вьетнамца. Видя нашу нерешительность, он о чем-то спросил хозяина дома и сказал мне по-вьетнамски для перевода, что, мол, такова традиция и нельзя обижать хозяина. Мы с нашим охотником переглянулись и робко втянули в себя теплую, сладковатую на вкус жидкость.
Под какие-то странные звуки, доносившиеся с реки, хозяин посвятил нас в план предстоящей охоты. Беседа затянулась за полночь. Проводник советовал нам дождаться полной темноты и только тогда отправиться к реке, куда, как он предполагал, придет ночью тигр — тот самый хищник, который несколько дней назад появился в деревне и задрал свинью у соседей. Подстеречь ночью тигра на задранной скотине проводник считал делом бесперспективным. Нам надлежало строго следовать за ним, не отклоняясь от проложенного им прохода, в полном молчании. Он будет палкой в руке показывать нам направление, откуда может внезапно появиться тигр. Туда же нам нужно незамедлительно поворачивать лучи света от закрепленных на наших головах ламп.
«Важная особенность, — пояснил проводник. — Тигр при попадании на него снопа света зажмуривает один глаз, поэтому, если отсвечивать будет только один глаз, нужно, не мешкая, стрелять. Только будьте осторожны, чтобы ненароком не попасть в буйвола» (от здешних автомобилистов я слышал немало историй, чем может обернуться столкновение с буйволом на дороге).
После инструктажа, дождавшись полной темноты и приладив на головах лампы, мы, стараясь не производить шума, направились к водопою. Первым за проводником шел наш гость, за ним я и сопровождающий из Ханоя. Тропинка была настолько узкой и заросшей кустарником, что шедшему впереди гиду приходилось расчищать нам путь подобием мачете. И все равно просека оставалась узкой, так что, появись тигр сбоку, ее ширины не хватило бы, чтобы развернуться с ружьем в направлении хищника.
Стараясь ступать неслышно и следя за направлением палки в руке проводника, я, как и все, напряженно прислушивался к незнакомым шорохам и звукам, которые становились все громче. Так мы дошли до реки и, повернув, двинулись вдоль нее. Начинался рассвет, а с ним постепенно таяли надежды на успех нашего предприятия. Когда совсем рассвело, мы остановились на привал. «Все, тигр ушел, — объявил через переводчика проводник. — Пора возвращаться в деревню».
Несостоявшаяся встреча с тигром больше всех огорчила нашего гостя. Раззадоренный и возбужденный от ночного похода к водопою, он настойчиво требовал продолжения охоты.
Проводник, посовещавшись с сопровождающим, предложил продолжить охоту нагоном неподалеку, у подножья горы, где водятся олени, кабаны и другие дикие звери. Он сходит в соседнюю деревню и договорится с местными жителями, чтобы они выгнали живность снизу на вершину горы, где мы будем ждать в засаде.
Наш гость согласился, и мы, дождавшись возвращения проводника, двинулись в путь. Уже вовсю жарило солнце. Высота, издали казавшаяся небольшим холмом, когда мы наконец добрались до ее подножья, была подобна неприступной горе. Заметив нерешительность в глазах охотника, сопровождавший нас вьетнамец, переговорив с проводником, заверил, что до вершины совсем близко. Вверх вела крутая извилистая тропа, и за поворотами расстояние до цели определить было трудно. Но, как мы вскоре убедились, за каждым новым поворотом коварно открывался новый, не менее крутой и длинный отрезок пути. После первого поворота пришлось переодеться в шорты.
И оголенные ноги тут же атаковали довольно крупные «летающие» пиявки, о прикосновении которых узнаешь по ручейку стекающей крови. Заметив пиявок на теле, сразу отдирать их нельзя, иначе откроется ранка. Справиться с ними помогает единственный и много раз проверенный способ. Преодолевая гадливость, нужно не спеша достать зажигалку или спички и поднести огонь к пиявке, которая с шипением набухнет и, лопаясь, отвалится, оставляя чуть заметный след.
При тридцатиградусной жаре и стопроцентной влажности подъем в гору стоил нам немалых усилий. Было полное ощущение, что у меня за спиной не ружье, а гранотомет.
Первым сдался гость. После очередного «последнего поворота», поняв, что до вершины еще далеко, он наотрез отказался подниматься выше, заявив, что возвращается назад. Нам с проводником и сопровождающим вьетнамцем пришлось, преодолев как минимум еще три раза очередной отрезок пути, уговаривать «клиента» идти дальше, заверяя, что «вон за тем последним поворотом нас действительно ждет конец тропы».
Когда мы были уже наверху и проводник, разведя нас на небольшое расстояние друг от друга, показал, откуда надо ожидать появления диких животных, разразился сильный ливень. Оставшись один, я вслушивался в доносившийся снизу со стороны деревни шум, который постепенно нарастал.
Это ребятишки из соседней деревушки, отчаянно колотя в банки-склянки, с громкими криками пытались спугнуть какую-то живность и выгнать ее на нас. Не знаю, как мой сосед по номеру, но я, сжимая торгпредовский «Зимсон», ощущал легкий мандраж, гадая, кто на меня выскочит. Воображение, подкрепленное рассказами проводника, рисовало картины внезапного появления невероятных размеров хищника откуда его не ждали.
После часа напряженного ожидания я заметил впереди нечто метнувшееся в сторону от меня, и тут же рядом прозвучали выстрелы. А вскоре появился проводник, держа в руках животное, издали напоминающее лису, и с ним наш охотник. В присутствии набежавших деревенских ребятишек проводник торжественно протянул гостю его трофей. Наш герой, видимо, раздосадованный финалом долгожданной охоты, отвел руку. После долгого обсуждения все пришли к заключению, что перед нами нечто подобное енотовидной собаке. Ее тут же передали ребятишкам, и те с радостью ее взяли и унесли, хотя только что нас хором предупреждали, что «есть это нельзя».
На обратном пути в деревню, где мы оставили автомашину, наш гость впал в какое-то непонятное состояние, принявшись целиться в любую живность (в основном это были мелкие птицы). Мне немалых трудов стоило отвлечь его от такого намерения.
Вернувшись в Ханой за полночь, я передал нашего гостя торгпреду из рук в руки, в целости и сохранности, как и его любимый «Зимсон» 12-го калибра, из которого мне так и не довелось сделать ни одного выстрела.